Наше дело - табак - читать онлайн книгу. Автор: Илья Рясной cтр.№ 89

— Он взял заложницу!.. Одну из тех двух девушек!

— Как?

— Видно, чем-то вдавил ей в бок. Кажется, пистолетом… Вторая на земле сидит — у нее замкнуло…

Ушаков несколько секунд молчал. Все повторялось. Опять Пробитый уходит. Опять у него заложник.

— Куда он направляется?

— К оврагу. Но по лесу он не уйдет.

— У него там может быть машина.

— Мы не пустим его далеко…

— Он будет уходить, прикрываясь заложницей до того момента, пока не поймет, что сбросил нас с «хвоста»…

— Ждем приказа, — сказал Третий.

Начальник уголовного розыска до боли сжал в руке свою «Моторолу». Вон он, момент истины. Приказ. Это не просто отмашка на то, чтобы подчиненные тебе люди кинулись вперед, может, на пули, на смерть. Это еще и умение взять на себя ответственность. И отвечать по полному, если что-то пойдет не так. Ушаков не боялся никогда брать ответственность. Он всегда дорожил не креслом, а работой, проклинаемой, любимой, которая для него была как воздух. И сейчас работа эта состояла в том, чтобы принять решение. Именно для этого он и был нужен здесь.

— Ноль-восемь, — назвал начальник уголовного розыска позывной «тяжелых» — собровцев. — Рассредртачивайтесь. Не таитесь — он все понял. Снайперы — на линию огня… О готовности доложить.

Медленно катящий по дороге «рафик» остановился посреди улицы, ведущей из поселка. С одной стороны ее ограничивал длинный сетчатый забор, с другой — овраг со свалкой.

Из «рафика» посыпались, тяжело бухая по асфальту десантными ботинками, «тяжелые». Они разлетались по заранее присмотренным позициям. Два снайпера заняли, как учили, места, вышли на выстрел. До Пробитого с заложником им было метров сто пятьдесят.

— Цель взята, — последовали доклады снайперов.

— При подходящем положении объекта — огонь на поражение, — приказал Ушаков. Положил на сиденье рядом с собой рацию. И прикрыл устало глаза. Сердце не вовремя защемило.

Все сказано. А дальше как кривая вывезет…

Пробитый понял, что его взяли на прицел. И что пистолет, приставленный к боку жертвы, не такая надежная защита. Тяжелая пуля снайперской винтовки выбивает дух из человека так, что тот не успевает нажать на спусковой крючок.

Рука нырнула за пояс, нащупала прицепленную к поясу гранату «Ф-1».

Сейчас он выкинет вперед руку, кольцо останется на поясе, а гранату от взрыва будут удерживать только его сжатые на взрывателе пальцы. Тогда пуля снайпера выбьет из него жизнь и вместе с тем разожмет руку. И два трупа заложников обеспечены — осколки снесут и толстушку, и ее подругу, сидящую в оторопи на корточках…

Снайпер, приняв приказ руководителя операции, высматривал в оптический прицел фигуру Пробитого и заложницу. В голове щелкала электронная машина, которая просчитывала все — движения объекта и заложника, боковой ветер, расстояние. Палец готов был заскользить по спусковому крючку. Хлопок будет не слишком громким — слабее, чем тот, с которым вылетает пробка от шампанского. «Винторез» — винтовка для бесшумной и беспламенной стрельбы — отлично зарекомендовавший себя инструмент спецопераций.

Снайпер не стреляет по команде «пли!» Приказ на поражение означает, что он должен выстрелить, когда посчитает позицию беспроигрышной.

Движение Пробитого, потянувшегося рукой куда-то за пояс, открыло его для снайпера.

Палец на спусковом крючке расслабился. И начал плавное движение…

Хлопок действительно был негромким…

Пробитого откинуло от удара тяжелой девятимиллиметровой пулей. Он упал на землю. Толстушка, взвыв, как сирена «Скорой помощи», бросилась прочь — прямо в объятия мчащихся вперед собровцев, которых, судя по обалдевшему выражению на ее лице, она приняла за каких-то чертей.

Пробитый, зарычав, попытался приподняться. Рука его снова потянулась к гранате за поясом. Движения ему давались тяжело, но он упрямо хотел дотянуться до нее. Рвануть бы ее, когда эти гады подойдут ближе!..

Он видел сквозь пелену, как они двигались к нему-стремительно, неотвратимо. По ушам бил казавшийся громом топот их тяжелых башмаков. Он почти дотянулся. Рука уже нащупала «эфку». Рванет — и тогда мало не покажется!

Тяжелый десантный ботинок врезал ему по руке. Наступили на другую руку.

Потом Пробитому завели руки за спину. Бойцы СОБРа обыскали его. Осторожно извлекли гранату из-за пояса. Выкрутили запал. Только после этого невысокий, с обветренным лицом собровец перевел облегченно дух:

— А ведь он не успел самую малость…

Когда подъехал Ушаков, Пробитого уже перевязывали.

— Сейчас, — сказал собровец, заканчивая перевязку. Пробитый лежал на брезенте, постеленном на асфальт. Воздух с хрипом вырывался из его легких. По лицу было видно, что он уходит вдаль, но усилием воли еще держится на поверхности, не давая сознанию рухнуть в пучину.

Ушаков опустился на колено рядом с ним.

— Все же достал меня, — прохрипел Пробитый, мутно глядя на начальника уголовного розыска.

— Иначе не могло быть, — произнес Ушаков.

— Плохо… Мне кранты. Амба…

— Может, выкарабкаешься.

— Чую… Не хочу… Как-то плохо все… Плохо, да.. Я умираю, да… Плохо все…

— Кто тебе заказал Глушака?

— А пошел ты…

— Кто заказал Глушака? Кто заказал Сороку? Кто?!

— Пшел нахер, ублюдок…

— Ты сейчас сдохнешь, а он будет радоваться, что ты вовремя скончался и теперь на него показать некому, — усмехнулся начальник уголовного розыска. — Он же на радостях стол в кабаке закажет. И будет водку глушить за то, что ты вовремя сдох, Пробитый! Ты хоть об этом подумай…

— Уйди…

— Давай говори…

Пробитый помолчал, прикрыл глаза. И когда Ушаков уже решил, что тот потерял сознание, бандит открыл глаза.

— Ладно… — Он закашлялся, закатил глаза, и Ушаков побоялся, что он сейчас все-таки выключится.

Но Пробитый заскрипел зубами, взор его просветлел. Почти нормальным голосом киллер произнес:

— А ты прав…

Срывающимся голосом, вставляя с натугой слова между хрипом и кашлем, он выложил все. Желание рассчитаться удерживало его на этой земле.

Он закончил рассказ и прошептал:

— Все.

Это отняло у него остаток сил. Он закрыл глаза. Дернулся. Тело обмякло.

— Не выживет, — со знанием дела сказал собровец. — И хрен с ним…

Тут подошел оперативник из службы наружного наблюдения — тот самый Третий — и сообщил: