Лиходеи с Мертвых болот - читать онлайн книгу. Автор: Александр Зеленский, Илья Рясной cтр.№ 25

— Какие еще грешки?! — возмутился пан Здислав.

— Помните ваши молитвы в нашем храме перед Крестовым походом на Русь? Вы обязались отдать самую драгоценную часть из военных трофеев монастырю в случае возвращения в родные пенаты. Было сие?

— Что-то не припомню.

— Было, было. Господь Бог все видит, а мы, скромные его служители, все помним. Короче, пан Здислав, я предоставляю вам на размышления десять дней, после чего с вас взыщут долги помимо вашего желания. Советую не упрямиться и хорошенько подумать, а то ведь потеряете гораздо больше. Ну да ладно, Бог вам судья. Пора мне отправляться далее. К ночи я должен успеть…

На следующее утро пан Здислав приказал дворецкому, который являлся и хранителем библиотеки, погрузить все книги на два больших воза и сам вывез их в неизвестном направлении.

А ровно через десять дней, как и обещано было, в замок въехала кавалькада из двенадцати братьев-рыцарей. С ними находилось около сотни гербовых слуг.

— Эй, хозяин, потрудись оплатить долги нашей святой церкви, а иначе тебе будет худо! — изрек тщедушный горбатый рыцарь, возглавлявший кавалькаду.

Но он не дождался ответа от гордого пана Бельского. И тогда предводитель рыцарского воинства молвил только одно слово: «Приступайте!» И тут же драбанты, как стая саранчи, разбежались по всем помещениям замка. Те, кто им противостоял, поплатились жизнью. Остальных выгнали из замка взашей.

Пан Здислав попытался найти управу на разбойников в суде и даже у самого короля польского, но ему твердили одно: немцы представили купчие документы на замок и тот законно перешел в полную собственность их ордена. И потому крестоносцы могут делать с ним все, что им заблагорассудится. Сколько потом ни пытался благородный пан доказать фальшивость купчей, у него ничего не вышло.

Тогда-то он и поклялся уничтожить не меньше десятка псов-рыцарей. И тем самым отомстить за свой порушенный дом.

Хорошо еще, что не бросил в беде семью Бельских литовский князь Витовт. Он подарил Бельским целую вотчину. Что же касается братьев-рыцарей, то они не довольствовались захватом и в поисках драгоценной библиотеки разнесли весь замок буквально по камешку…

«Так удалось или нет отыскать им книги? Да или нет?» — Такой вопрос задавал я себе и сам же на него отвечал: — Скорее всего нет. Отсюда — такая суета вокруг тех людей, кто может хоть что-то знать о местонахождении драгоценных рукописей…»

(Из записок лейб-медика польского королевского двора пана Романа Глинского.)

Жилистый, крепко сколоченный, разозленный донельзя, Иван Лапоть размахнулся и врезал Герасиму Косорукому по уху. Тот упал с каким-то крысиным писком на землю, но тут же вскочил, и в его руке блеснул нож.

— Неправильно кости кидаешь! Жулишь! — истошно орал Иван.

— Это ты жулишь, пакостник! Неправильно смотришь! Счас я тебя вспорю!..

Махонький, тщедушный Косорукий повел перед собой ножом. Владел он им мастерски, как никто другой. Притом не только резал и колол, но и, обученный басурманским премудростям, мог метать его так, что тот входил в тело, как в масло.

На физиономии Ивана на миг промелькнул испуг, он отскочил назад, прижался к дереву, но тут рука его нащупала прислоненную к стволу дубину, он воспрянул духом и бойко заорал:

— Ну, пентюх, подь сюды! Дубинушка-то моя прогуляется по твоему хребту!

На морщинистом, как печеное яблоко, лице Косорукого застыла зловещая улыбка.

— Счас вспорю!

— Отдай деньгу! — крикнул Иван.

— Накось, выкуси! — продемонстрировал Косорукий Герасим кукиш, а потом со свистом взмахнул своим здоровенным ножом.

Назревала кровавая свара — дело привычное. По злобе своей лютой разбойники давным-давно извели бы друг друга, пожрали бы, как дикие звери, но на то и существовал у них атаман, чтобы лишних смертоубийств не допускать и от самоуничтожения шайку оградить. Но сейчас атаман был в отъезде, и вот-вот готова была пролиться кровь.

Лапоть сделал шаг, занес длинную, суковатую дубину, но Косорукий оказался проворнее. Он отскочил в сторону и сжал нож обеими руками, готовый к смертельному броску.

— А ну цыц! — крикнул Сила, сидевший, как всегда, у костра и строгавший какую-то деревяшку. — Не то обоих за ноги — и в болото… Ишь, распетушились. Ну, чего ты, Иван, зенки бесстыжие пялишь да дубиной своей машешь? Иль, может, богатырь, хочешь со мной силой помериться?

— Да чего уж там, — отмахнулся Лапоть. — Скажи, чтобы этот паршивец деньгу вернул. Ведь жульнически кидает.

— Проиграл, так проиграл — за дурь свою и расплачивайся, — сказал Сила.

Драчуны нехотя разошлись. Иван отправился чинить прохудившийся кафтан, а Косорукий забился в дальний угол за землянкой и предался своему любимому занятию — начал, в который раз, пересчитывать да поглаживать ласково монеты из пришитого к поясу кошеля, который он всегда таскал с собой. При этом в его очах появился безумный, лихорадочный блеск. Казалось, будто душа человеческая и недобрый дух, витающий вокруг этих денег, составляли сейчас единое целое. Не придумано людьми было такого греха, который не согласился бы взять на себя из-за этих самых золотых монет Косорукий Герасим.

После неудавшейся потасовки над логовом повисла обычная, зеленая, болотная скука. Привычные лень и отупение овладели разбойниками, будто кровь их мерзла в жилах, а воздух стал вязким и стеснял не только движения, но и мысли.

— А ну-ка, кто поразвлечься хочет? — вдруг крикнул Мефодий Пузан. — Я лягу, а вы меня будете поленом по брюху охаживать.

— Давай, — с готовностью вскочил татарин и заулыбался своей беззубой улыбкой, предчувствуя грубую забаву, которая немного развеселит, разгонит застоявшуюся кровь.

— Кто мне поленом врежет и дых собьет — тому я деньгу даю. А уж коль не собьет дых, тот мне жратву и брагу ставит. Э, только Евлампию и Силе не бить…

Мефодий Пузан лег на землю, надул свой необъятный живот, под смех и гвалт, шутки и прибаутки стойко перенес несколько ударов, но дыхание так и не сбил. После этого он вернулся к костру и начал за обе щеки уплетать выигранное и огромными глотками отхлебывать брагу. Вокруг этого же костра расселись Гришка, Беспалый, татарин, раздосадованный тем, что ему так и не удалось сбить у Пузана дыхание.

Гришка задумчиво смотрел на лениво лижущий потрескивающие поленья огонь. Он любил глядеть на пламя. Оно притягивало его, завораживало и вместе с тем вселяло страх, пробуждало тяжелые, гнетущие воспоминания. Ведь именно такой огонь спалил его деревню, превратил родной дом в груду дымящихся головешек. Но огонь и согревал его в студеную пору, не раз спасал от смерти, возвращал угасающие силы и радость бытия. Огонь мог быть не только уродливым и ужасным, но и красивым, совершенным. В нем таился жар преисподней, но брезжил и свет, отзвук иных реальностей. Когда Гришка смотрел на огонь достаточно долго, тот будто выводил его душу за пределы опостылевшего болотного мира, мертвого и необжитого, туда, где есть вечное сияние всеобъемлющей, бесконечной доброты и правды.