Путин и Запад. Не учите Россию жить! - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Саймс cтр.№ 24

С другой стороны, когда начинаешь активно давить по многим направлениям на не очень стабильный режим, всегда есть возможность, что режим этот начнет трещать со всеми вытекающими последствиями. Мне кажется, что это администрацию скорее беспокоит, чем радует, именно потому, что предсказать последствия дестабилизации Сирии никто сейчас не может. Следует иметь в виду и иранский фактор. Если бы США удалось изменить режим в Сирии, интересно, как бы на это отреагировал Иран, что предпринял бы он в отместку, скажем, на территории Ирака.

— На днях в британских СМИ появилась утечка из секретной служебной записки с Даунинг-стрит. Она датирована январем 2003 года и якобы повествует о телефонном разговоре президента Буша и британского премьера Тони Блэра. Американский президент тогда будто бы отметил, что Ирак — не последняя страна, где следует бороться с распространением ОМУ. В его списке оказались Саудовская Аравия, Пакистан, Иран, а также Северная Корея. На ваш взгляд, список сохраняет актуальность?

— Я не очень представляю себе, какое отношение к распространению ОМУ имеет Саудовская Аравия. Отмечу, во-первых, что записка, о которой идет речь, — это скорее интерпретация беседы, которая необязательно должна быть точной. Во-вторых, этому разговору уже несколько лет. В-третьих, когда я гляжу на реальную политическую карту мира, мне очень трудно представить американскую военную операцию против Саудовской Аравии. Я не вижу для этого никаких оснований. К Пакистану у Вашингтона претензии есть. И все же президент Пакистана Первез Мушарраф — это союзник США в борьбе с терроризмом, пусть, возможно, и не очень последовательный. В любом случае нет признаков того, чтобы Вашингтон искал замену Мушаррафу и пытался отстранить его от власти. Особенно пока продолжается болезненный для США конфликт в Афганистане. Так что я бы по поводу этого разговора не беспокоился.

(из интервью «Голосу Америки», 13.03.2007)

Выступая на брифинге в Вашингтоне, официальный представитель государственного департамента Том Кейси затронул вопрос о предполагаемом размещении на территории Польши и Чехии элементов системы ПРО. По его словам, оно ничем не грозит России.

«Это ни в коем случае не представляет угрозы средствам ядерного сдерживания России или какой-либо иной мировой державы», — указал Кейси.

«Конечно, каждое государство должно само решать, в чем ему участвовать, а в чем нет, мы всегда придерживались такой позиции, — продолжал представитель госдепартамента. — И повторю еще раз: мы считаем, что система ПРО представляет собой надежный способ предотвращения нападения со стороны стран-изгоев и других подобных элементов. Это выгодно Соединенным Штатам и Североатлантическому альянсу. По этому поводу проводились обширные обсуждения внутри альянса. Позиция НАТО по вопросам, касающимся ПРО, определена. И я полагаю, что если у кого-то — государства или отдельных лиц — будут возникать вопросы или беспокойство, они будут продолжать заявлять об этом альянсу».

В то же время российские лидеры давно заявляют, что Россия в состоянии преодолеть любую систему ПРО. Однако в данном случае «это скорее декларация о намерениях и уязвленное самолюбие, чем реальный потенциал», — сказал по этому поводу в интервью «Голосу Америки» президент Центра Никсона в Вашингтоне Дмитрий Саймс.

…Я полностью верю администрации Буша в том, что несколько ракет в Польше и радарных установок в Чехии (а пока только об этом и идет речь) не направлены против российских баллистических ракет, — продолжал он. — Этого недостаточно, и они размещены совершенно не в том месте, чтобы противодействовать российским стратегическим системам.

Трудность в том, что в России рассматривают эту проблему в комплексе. Они видят расширение НАТО, шаги НАТО навстречу Украине, а особенно Грузии, с которой сегодня у России сложные отношения. С другой стороны, они слышат риторику высокопоставленных официальных лиц Польши, которые говорят: да, эти ракеты не направлены против России, но они укрепят стратегическое партнерство между Польшей и США, что в будущем даст нам рычаг против России.

Я не думаю, что США понравилось бы, если бы Россия делала что-то такое в отношении Мексики, что позволило бы этой стране получить какое-то стратегическое преимущество в отношении Америки. Поэтому здесь налицо сложная проблема. Но она не стала бы такой острой, если бы до нее в двусторонних отношениях не существовал бы ряд других проблем. Я думаю, что здесь надо многое обсуждать…

В период холодной войны в США возникло могущественное восточноевропейское лобби. Именно оно сыграло главную роль в принятии в 1950-х годах Резолюции о неделе порабощенных народов, именно благодаря ему противостояние Советскому Союзу стало политическим требованием для многих американских политиков. Кроме того, именно это лобби способствовало тому, чтобы президент Клинтон решил реализовать доктрину расширения НАТО на восток в середине 1990-х годов, пригласив к вступлению Польшу, Чешскую Республику и Венгрию.

Эффективность этого лобби — результат того, что миллионы американцев имеют восточноевропейские корни. Большая их часть, приехавшая в США после Второй мировой войны, считают себя беженцами, пострадавшими от коммунизма. Вот почему на них можно было рассчитывать в деле противостояния Советскому Союзу. Они очень хотели, чтобы их страны получили независимость. Традиционно самым влиятельным лобби было польское лобби, не только потому, что было лучше всех организовано, но из-за сильных позиций польского населения в ключевых штатах, особенно в Иллинойсе. Кстати, именно в Иллинойсе Барак Обама сделал политическую карьеру, именно оттуда он был избран в сенат США. Чикаго часто называют вторым по величине польским городом после Варшавы.

Президентам США, особенно тем, что пользовались большой популярностью, часто удавалось устоять перед восточноевропейским лобби, но всем приходилось относиться к нему серьезно. Например, Рональд Рейган зависел от поддержки так называемых рейгановских демократов, большинство из которых были белыми представителями рабочего класса, по происхождению в основном из Восточной Европы. В конгрессе влияние восточноевропейского лобби традиционно является сильным, но неравномерным в том смысле, что зависит от присутствия людей с восточноевропейскими корнями в каждом конкретном штате. Кроме Иллинойса, выходцы из Восточной Европы в основном сосредоточены в Мичигане, Пенсильвании, Огайо и Нью-Джерси. Граждане восточноевропейского происхождения играют меньшую роль на Юге и Западе США.

Организации этнических американцев (а не только выходцев из Восточной Европы) нанимают профессиональных лоббистов. Но эти нанятые профессионалы, как бы они ни были искусны, эффективны в основном благодаря сильным чувствам людей, которых они представляют. Понятно, что члены конгресса защищают интересы своих избирателей, поддержка которых им нужна для переизбрания, с большим энтузиазмом, чем реагируют на аргументы профессиональных лоббистов. Соответственно, обращение пусть даже в самую выдающуюся лоббистскую фирму не заменит влиятельных этнических организаций на уровне простых избирателей. Именно этим Польша и Украина обладают на территории США, а Россия — нет.