Наш человек в Мьянме - читать онлайн книгу. Автор: Петр Козьма cтр.№ 25

Другое предназначение калатета — регулирование жизни в монастыре. Там, где монахов много, калатет играет роль будильника: удары примерно между 4 и 5 часами утра означают, что монахам пора просыпаться. Следующий удар калатета — приглашение на утреннюю трапезу. Еще один удар звучит около 11 часов утра — это сигнал о готовности обеда для монахов, последнего в этот день приема пищи, поскольку после полудня монахи не должны есть.

Сигналы калатета — это повод и для деревенских жителей просыпаться и приниматься за работу. Около 5 часов утра они разжигают огонь, и до 8–9 часов, когда монахи приходят в деревню за пожертвованной им едой, у деревенских жителей есть время приготовить для них рис и карри. Так что звуками монастырского калатета монахи ненавязчиво напоминают деревенским жителям о своем существовании. Примерно в 7–8 часов начинает работу утренний деревенский рынок, и тот, кто встает с ударом калатета, как раз имеет достаточно времени, чтобы приготовить товар для продажи.

Как показывает практика, калатет — инструмент более точный, чем деревенские петухи. Петухи начинают орать примерно в три часа ночи и периодически оглашают окрестности своим кукареканьем до шести утра, — пока не взойдет солнце. А утренние удары калатета всегда привязаны к более точному времени. В деревнях, где до относительно недавнего времени не у всех жителей были будильники, звуки калатета служили точкой отсчета нового дня. А в сыром утреннем воздухе они слышны наиболее далеко.

Вопрос о том, как отличить обычные звуки калатета, например, утренние удары, говорящие о том, что пора просыпаться, от сигнала тревоги или общего сбора жителей деревни по какому-либо неотложному поводу, решается очень просто. При чрезвычайных событиях, например, при пожаре, в калатет ударяют много раз и довольно часто. Обычные же сигналы калатета, как правило, одиночные, реже — двойные, с долгой паузой.

Сегодня в крупных городах многие монастыри до сих пор имеют калатеты. Тем не менее, их тут уже не используют: у всех есть часы, а для оповещения населения существуют иные средства. Туристы часто проходят мимо висящего на перекладине бревна, не обращая на него внимания. А между тем, именно место, где висит калатет, когда-то было тем самым местом встреч, куда сбегались монахи и местные жители в случае чрезвычайных обстоятельств. Лишь в деревенских монастырях и около рисовых полей калатеты до сих пор используются по прямому назначению.

В XIX веке к бирманской королеве (кажется, это была та самая Супаялат, жена Тибо, которая упомянута в «Road to Mandalay» Киплинга) привели британских торговцев. Их подарки настолько понравились королеве, что она лично открыла свою коробочку для бетеля, взяла лист, положила на него все ингредиенты, свернула и предложила торговцам пожевать. То ли руки у королевы были грязные, то ли британцы не поняли, чего от них хотят, но королевского подарка они не оценили. Удивленно посмотрев на свернутые конвертиками листики, они сунули их в карманы штанов и откланялись, оставив королеву в недоумении. Для ее подданных такое счастье — чтобы для них сделала бетель и предложила из своих рук королева — было бы целью всей их жизни. Они бы долго жевали, не выплевывая, этот бетель и потом остаток жизни не мыли бы рот.

К мьянманскому бетелю европейцы обычно относятся так же, как они относятся к жевательной резинке. Жвачка для них — это либо обыденность, как для многих американцев, либо свидетельство дурного воспитания, как для многих европейцев. Поэтому бетель ставится именно в этот же ряд, просто как привычка, иногда — дурная. Европейцы удивляются, когда узнают, что еще совсем недавно в каждой уважающей семье обязана была быть на почетном месте коробочка для бетеля, металлическая, деревянная или лаковая, из которой хозяин или хозяйка самолично смешивали ингредиенты, заворачивали в лист и подавали почетным гостям. Если в России подавали гостям хлеб-соль, то в Бирме — бетель, толстые сигары и маринованные листья чая.

Кстати, многие бирманцы искренне уверены, что англичане изобрели жевательную резинку, именно насмотревшись на то, как в Азии жуют бетель. Бетель способствует слюноотделению и пищеварению, поэтому есть в Мьянме такие доктора, которые даже рекомендуют некоторым пациентам пожевать его в небольшом количестве после еды. Этим они мало отличаются от ряженых стоматологов, которые потрясают пачками жевательной резинки в рекламных роликах на экранах телевизоров.

Листья бетеля (кустарника Piper betle) издавна считались возбуждающим средством и освежителем дыхания. В аювердической медицине их используют как афродизиак, ими лечат головные боли, артриты и боли в суставах. В странах Юго-Восточной Азии их также используют при зубной боли. Мьянманцы искренне уверены, что если находиться в жаркий день среди кустарников бетеля, будешь ощущать прохладу.

В Мьянме листья бетеля жуют вместе с известью и толчеными кусочками орешков пальмы катеху (арека, Areca cathecu), которую во многих источниках именуют «betel nut», хотя никакого отношения эти орешки к деревьям бетеля не имеют. В книгах пишут, что эти орешки содержат алкалоид ареколин, который стимулирует слюноотделение, окрашивая слюну в красный цвет, и сам является возбуждающим средством. Также отмечается, что «известь используется для того, чтобы сохранить активные вещества в форме свободного основания, позволяя им проникнуть в кровеносную систему сублингвально», хотя в других источниках пишут, что известь нужна для улучшения вкуса — гашения содержащейся в листьях и в соке лайма кислоты. Вот, пожалуй, и вся научная информация про бетель.

Бетель как порция для жевания, а не как дерево, по-бирмански называется «кунья». Рабочее место продавца куньи, который сам изготавливает жевательную смесь, обычно похоже на самодельную трибуну для выступления. Вдоль бортиков этой трибуны стоят старые жестяные баночки с разными ингредиентами, добавками и наполнителями для жевательной смеси. Здесь же — большой сосуд с раствором извести, из которого торчит ручка от кисточки. А в углу этого пространства — стопка широких округлых сине-зеленых листьев бетеля. Продавец раскладывает их в несколько рядов на поверхности трибуны, и дальше начинается священнодействие — смазывание известью и добавление ингредиентов из баночек. Они укладываются маленькими щепотками по центру каждого из разложенных листочков, начиная с мелко истолченных кусочков ореха катеху и заканчивая особенно изысканными ароматическими добавками. Затем зеленый листок сворачивается маленьким изящным конвертиком и передается заказчику. При желании продавец упакует товар в маленький целлофановый пакетик, если, например, покупатель захочет пожевать бетель дома.

Самое главное правило — жевательная смесь готовится непосредственно перед употреблением, и заказчик держит процесс под своим контролем, указывая продавцу, какого из ингредиентов положить побольше, а какой не нужно класть вообще.

Вкус куньи — на любителя. Листок и лайм освежают полость рта, а растертый орех обладает терпко-вяжущим вкусом. Анис и прочие ингредиенты придают свой аромат. В общем, на взгляд европейцев, кайфа мало. Тем не менее, один мой хороший знакомый, родившийся и выросший в Бирме, но уже давно живущий в России, объясняет отношение мьянманцев к бетелю так: