Скандальная графиня - читать онлайн книгу. Автор: Джо Беверли cтр.№ 109

– Селлерби, – пробормотала Джорджия. – Конечно, он не мог остаться в стороне.

– Особенно если учесть, как эта новость его перепугала. Наш план работает.

«И похоже, слух правдив: могильщик запомнил тело крепко сложенного мужчины с весьма примечательными гениталиями. Упоминается также длинный шрам на левом бедре – многие знают, что Ванс был ранен во время падения с лошади несколько лет назад».

– Это правда – про шрам? – Джорджия подняла взгляд от письма.

– Полагаю, да. Все сошлось лучше некуда.

– Стало быть, это и в самом деле Ванс. Иногда мне кажется, что мы сами все это выдумали.

«Сейчас идут усиленные поиски вышеупомянутых останков, хотя не вполне понятно, как отличить скелет одного человека от другого. В толк не возьму, для чего это понадобилось? Первичный судебный протокол квалифицировал смерть как самоубийство, так к чему тревожить прах?

Однако, как только все усиленно заговорили о странностях этой кончины, Генри Даггерхам объявил вдруг, что утром своими глазами видел в конторе верховного судьи, где он служит, некое письмо…»

– Даггерхам – один из ближайших друзей Перри, – заметила Джорджия.

– Снова редкостное везение!

– Скорее причина выбора нашего оружия.

«…некое письмо, написанное рукой Ванса год назад. Даггерхам не стал вдаваться в детали, ибо не считает себя вправе делать это, однако обмолвился, что письмо ставит под сомнение версию о самоубийстве Ванса. Тот пишет, что опасается мести недоброжелателя – более того, называет вполне конкретное имя. Даггерхам намекнул также, что лорд Мансфилд уже провел расследование касательно действий Ванса непосредственно после известной дуэли и обнаружил место, где, по всей видимости, Ванс и встретил свою смерть».

– И обо всем этом говорили в присутствии Селлерби? О-о-о, хотела бы я видеть его лицо!

– Наверняка он испытал сильнейший приступ дурноты, – сказал Дрессер. – Читай дальше!

«Разговоров было хоть отбавляй, однако к однозначному выводу так и не пришли – ведь Ванса многие недолюбливали, а кое-кто так и вовсе боялся. Разумеется, припомнили и его дуэль с Мейберри, но поскольку вышеупомянутое письмо написано было до поединка, смерть Ванса нельзя объяснить чьей-либо местью за гибель противника. И мне это на руку: ведь меня вполне можно было бы рассматривать в качестве подозреваемого.

Со временем все разъяснится, я совершенно уверен, однако сейчас люди толпами покидают город. Мы, похоже, на пороге эпидемии, а хвороба, как известно, не делает различий между богатыми и бедными. Бедный лорд Селлерби в тот вечер рано покинул клуб и выглядел неважно. От души надеюсь, что он не захворал.

Ваш покорный слуга

Перриман»

Джорджия сложила листок.

– Все, о чем пишет Перри, происходило вчера вечером. Возможно, Селлерби уже успел свести счеты с жизнью. Как я счастлива была бы узнать об этом!

– Как только будут новости, твой брат тотчас нам напишет.

– Но самый проворный курьер потратит на дорогу не менее трех часов. – Джорджия с надеждой взглянула на Дрессера. – Может, нам лучше вернуться в Лондон?

– Нет, Джорджия. Если Селлерби все еще сопротивляется своей участи, он может быть очень опасен.

– Проклятие! Ты прав. Сейчас мы спустимся вниз и славно пообедаем, делая вид, что ровным счетом ничего не произошло.

– Полагаю, будет лучше, если мы не станем оповещать наших друзей о последних новостях с полей сражений. Они бесхитростные, честные люди.

– Стало быть, мы – нет?

– Ты умеешь быть жестокой. Неужели ты и впрямь способна называть меня Хамфри?

– Если меня как следует разозлить.

Дрессер с улыбкой поцеловал возлюбленную.

– Ты потрясающая женщина, Джорджия Мей. Впрочем, уже скоро Джорджия Дрессер!

Она ответила на его поцелуй, а когда они уже шли по коридору, сказала:

– Подумай только, если бы тебя угораздило родиться младшим сыном герцога, тебя именовали бы «лорд Хамфри»! И скрывать твое имя не было бы никакой возможности.

– Но в таком случае тебе пришлось бы зваться «леди Хамфри». Как бы тебе это понравилось?

– Что ж, пришлось бы помочь тебе стяжать герцогский титул, чтобы избавить себя от эдакого прозвища.

После обеда Дрессер вновь уехал по делам с Торримондом, а Лиззи с Джорджией решили не сидеть без дела и занялись просматриванием счетов. В тетради подруги Джорджия тотчас заметила огрехи:

– Колонки должны быть написаны более убористо, а у тебя строчки плавают.

– Как скажете, мадам, – улыбнулась Лиззи.

– Я обожаю цифры, – сказала Джорджия. – Они такие точные, строгие.

– Ну, только не мои! – Лиззи пододвинула к подруге потрепанный гроссбух. – Проверь, а я пока просмотрю описи и реестры.

Джорджия задумчиво подняла взгляд:

– Вот занятно, в каком состоянии счета у Дрессера?

– Полагаю, в полнейшем беспорядке.

Джорджия удовлетворенно улыбнулась. Лиззи широко раскрыла глаза, но тотчас захихикала.

Джорджия с удовольствием навела порядок в гроссбухе подруги, а встретившись с Дрессером вновь, спросила:

– Правда ли, что гроссбухи в Дрессере в весьма плачевном состоянии?

– В течение многих лет ими вообще никто не занимался. Эй, признавайся, отчего это у тебя такой довольный вид?

– Просто я обожаю заниматься цифрами.

– Надеюсь, твоя любовь распространяется и на карточные игры? Предлагаю партию в вист на четверых.

– А ты хорошо играешь?

– Сносно.

– Ну, тогда начнем с самых низких ставок. Было бы невежливо ободрать гостя как липку.

Впрочем, оказалось, Дрессер играет более чем сносно, и они тайно перемигивались, стараясь подыгрывать хозяевам, потому что Лиззи играла из рук вон невнимательно, предпочитая болтать без умолку и забывая смотреть в карты.

Когда пробило десять, слуги сервировали тут же легкий ужин, а после Торримонды отправились на покой. Джорджия и Дрессер остались в гостиной – так им обоим казалось безопаснее… в известном смысле.

– Вот обнаружилось и еще одно занятие, подходящее для нас обоих, – сказал Дрессер.

– Я люблю карты, однако не жалую азартные игры.

– Как и я.

Джорджия задумчиво начала строить карточный домик, но колода была старая и потрепанная, и получалось плохо. Тогда Дрессер помог ей, и вдвоем им удалось выстроить семиэтажный домик. Да, это было глупое времяпрепровождение, но Джорджия понимала: они оба втайне ожидают новостей из города. Когда часы пробили одиннадцать, Джорджия уже откровенно зевала – ведь она нынче утром так рано встала.