Бродяги Севера - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Оливер Кервуд cтр.№ 148

Затем с полминуты он молча смотрел на Филиппа, и в первый раз за все время Филипп заметил странную перемену, вдруг происшедшую в его лице. В нем уже не было ничего звериного. В глазах появился какой-то новый блеск. Тонкие, крепко стиснутые губы разжались, и он задышал вдруг так часто, точно испытывал какое-то большое возбуждение. Филипп не двигался и не говорил. Он слышал за собой беспокойное визжание волков. Он поднял глаза на Брэма и, увидев на его лице выражение радости и предвкушение чего-то интересного, вдруг почувствовал в сердце боль от ужасных предположений, и настолько острую, что невольно всплеснул руками. Брэм не заметил этого жеста. Он смотрел в это время на саму хижину и на выходивший из ее трубы дымок.

Затем он посмотрел на Филиппа и сказал ему:

– Можете входить, месье.

Он распахнул перед ним калитку, и Филипп вошел. Постояв немного, чтобы убедиться в намерениях Брэма, он услышал, как человек-волк запирал за ним калитку.

– Входите, – сказал Брэм, – а то мне нужно впускать сюда волков.

Тогда Филипп понял. В пространстве между изгородью и избушкой помещались волки, и Брэм дожидался, когда Филипп войдет в избушку, чтобы впустить их сюда. Филипп отвернулся, чтобы не выдать своего испуга. От калитки до крыльца избушки была протоптана в снегу тропинка, и он с горьким чувством заметил на ней следы от маленьких женских ног. Но даже и тогда он не хотел верить тому, что так упорно и настойчиво предполагал. Почему бы этой женщиной не могла быть индианка, которая жила вместе с Брэмом, или эскимосская девушка, которую он купил где-нибудь за Полярным кругом?

Он молча подошел к двери. Он не постучался в нее, а прямо отворил и вошел.

Стоя у калитки, Брэм дождался, когда он войдет в избушку, и когда Филипп наконец скрылся за дверью, он откинул голову назад и стал так весело и победно хохотать, что даже его усталые звери насторожили уши и стали прислушиваться.

И как раз в эту самую минуту Филипп уже стоял лицом к лицу с тайной золотых волос и сплетенной из них петли.

Филипп вошел в избушку Брэма Джонсона с западной стороны. С восточной же стороны, через единственное окошко, в нее врывался свет от тусклого северного солнца и отражался на противоположной перегородке. В этой перегородке была дверь, и как раз в двери стояла девушка.

Когда Филипп увидел ее, она вся была залита светом, и первое его впечатление было таково, что вся голова, точно облаком, была покрыта великолепными волосами, из которых и была сплетена знаменитая золотая петля. Он заметил по остаткам от некоторых прядей этих волос, что таких силков было сделано довольно много и что, по-видимому, Брэм Джонсон употреблял их для ловли зверей. Вторым его впечатлением было то, что своим появлением он помешал ей одеваться и что она замерла от удивления, когда увидела его перед собой.

Затем с крайним волнением он прочел все то, что было написано у нее на лице. У него даже похолодела кровь. Он никогда еще не видел таких глаз. В них светилась душа, перенесшая тяжкие муки. Она была бледна как смерть. Ей можно было дать на вид лет двадцать, не больше, но от пережитого и переживаемого ада она казалась старше. Видно было, что она находилась в постоянной агонии и желала смерти.

– Я, кажется, вас побеспокоил, – обратился к ней Филипп. – Я Филипп Брант, офицер пограничной стражи…

Он не удивился, что она ему не ответила. В эти два-три мгновения он прочел всю ее историю у нее по лицу так ясно, как если бы она сама рассказала ему ее. Он не стал задавать ей вопросов, ни о чем не расспрашивал ее, потому что никаких сомнений для него уже не существовало. Он знал только одно, что должен теперь убить Брэма Джонсона во что бы то ни стало, как только представится для этого первый удобный случай.

Девушка не двигалась, а только глубоко и горько вздохнула. Когда он повторил ей те же самые слова, которые сказал уже при входе, то заметил в ее глазах выражение испуга. Вдруг она подбежала к окну, ухватилась за подоконник и выглянула во двор. В это время Брэм перегонял через калитку в загородь своих волков. Когда она обернулась снова к Филиппу, то вид у нее был такой, точно ей угрожали плетью.

Это удивило и заинтересовало его. Когда он подошел к ней, то она вдруг отпрыгнула от него. И его поразило в ней то, что при ангельском выражении ее лица на нем были написаны ужас и безумие. Она протянула вперед голые руки, чтобы не дать ему подойти к ней, и вдруг громко и как-то дико вскрикнула.

Этот крик подействовал на него как револьверный выстрел. Он почуял, что это она хотела ему что-то сказать, но ровно ничего не понял. Он расстегнул на себе полушубок и показал ей форменные пуговицы своей служебной тужурки. То, как она к этому отнеслась, поразило его даже больше, чем ее страх перед ним, и ему вдруг пришло на ум, что она испугалась его только потому, что он целых две недели не брился и уже успел обрасти лохматой бородой. Она боялась его так же, как и Брэма, пока не увидела его формы.

– Я Филипп Брант, – снова повторил он. – Я офицер пограничной стражи. Я нарочно пришел к вам, чтобы оказать вам помощь, если она вам нужна. Я давно бы уже мог арестовать Брэма или отправить его на тот свет, но я не сделал этого со специальной целью, чтобы иметь возможность добраться до этой его хижины. То есть я имел в виду именно вас. Почему вы здесь, у этого сумасшедшего и к тому же преступника?

Она внимательно вслушивалась в его слова, и на ее бледном лице вдруг появился румянец. Он заметил, что в ее глазах уже перестал светиться страх и что она тоже, со своей стороны, заинтересовалась. Но в это время со двора послышались крики Брэма. Девушка опять бросилась к окну и выглянула во двор. Затем она вдруг заговорила быстро и пылко на каком-то языке, который оказался для Филиппа такой же загадкой, как и ее пребывание в хижине у Брэма Джонсона. Она догадалась, что он ее не понимает, и вдруг подбежала к нему, приложила палец сперва к его губам, потом к своим и потрясла головой. Он ясно видел, как сильно она была возбуждена, но ничего не мог поделать: он поневоле должен был оставаться немым. Она старалась сделать так, чтобы он хоть что-нибудь понял из того, что она говорила, но она объяснялась на таком языке, какого он ни разу в жизни не слышал. Он смотрел на нее во все глаза, как дурак, и ему стыдно было своего невежества.

Затем за дверью послышались шаги Брэма. Он отряхивал ноги от снега. Тотчас же прежнее выражение появилось в глазах девушки. Прежде чем успела отвориться дверь, она бросилась в ту комнатку, из которой появилась в первый раз, и ее золотые волосы облаком поднялись вокруг ее головы, когда она бежала.

Дверь отворилась, и Брэм вошел. Пока она затворялась, Филипп увидел через щель, как сунулись было вслед за ним в хижину и голодные волки. Брэм втащил с собой и весь тот груз, который находился на санях. Он опустил его на пол и, даже не взглянув на Филиппа, пристально посмотрел на дверь в соседнюю комнатку.

Целую минуту оба они простояли молча и не двигаясь. Если бы у Филиппа было оружие, то он немедленно прикончил бы Брэма, так как ему не понравилось то выражение, с которым человек-волк смотрел на дверь в соседнюю комнатку. Но что он мог сделать голыми руками с сумасшедшим гигантом?