Совсем того! - читать онлайн книгу. Автор: Жиль Легардинье cтр.№ 73

Эндрю подошел к ней. Даже став взрослой, Сара сохранила свою трогательную манеру закусывать губу. Впервые за долгое время Блейк обнимал кого-то еще, кроме плюшевой игрушки или собаки. Он долго стоял, не отпуская дочь, потом схватил Дэвида за плечо и тоже привлек к себе.

Обитатели замка высыпали на крыльцо и теперь наблюдали картину, хотя не все понимали, что именно творится у них на глазах.

— Он всех ваших гостей так обнимает? — спросил Жюстен у Мадам. — Странно как-то…

Уже несколько недель Блейк мечтал об этой минуте. Он надеялся, он ее ждал. Бессонными ночами пытался представить себе эту встречу, подыскивал первые слова.

— Ты побудешь немного? — спросил он у дочери.

Он никогда не предполагал, что скажет это. Но теперь, обнимая свою дочурку, он больше не хотел с ней расставаться.

— Вообще-то мы с Дэвидом решили вернуться в Европу. Слишком многого нам там не хватает. Мы еще не решили, в какую страну, но у нас есть выбор.

Внезапно на крыльцо выбежал Филипп:

— Кто-нибудь может нам помочь? Котенок застрял между стеной и буфетом на втором этаже. Он может задохнуться…

Праздник начался с передвигания мебели. Мужчины засучили рукава и навалились на громадный буфет, в то время как женщины занимались кошками, собакой и сестричкой Яниса — она боялась, что «киска» умрет. Когда Одиль удалось наконец вытащить котенка, замок огласился радостными криками, вызвавшими панику у остального звериного поголовья, которое разбежалось кто куда.

Только теперь все стали знакомиться с вновь прибывшими. Манон как-то спонтанно поцеловала Сару. Они сразу же завели разговор о беременности — что не ускользнуло от внимания Блейка. Жюстен пытался говорить с Дэвидом по-английски. Мелисса и Натали болтали в сторонке — они говорили тихо и много смеялись. В тот вечер всем было что рассказать друг другу. Где бы Блейк ни находился, он не терял Сару из виду. После всего, что он пережил, ее присутствие в замке было для него самым прекрасным подарком, какой он когда-либо получал.

Когда все уселись возле елки, Уорд начал рассказывать про их с Эндрю проделки в молодые годы. Даже Мелисса и Сара многого не знали. Особенный восторг вызвала история о том, как Блейк стоял в одних трусах посреди вестибюля полицейского участка в Бромли, а на шее у него висела табличка:

«Я прилетел с Плутона. Не дотрагивайтесь до меня, я радиоактивен. Запрет не распространяется на красивых девушек». Наслушавшись этих историй, Филипп поведал об авантюрах, в которые его втянул Блейк, умолчав, однако, о Гельмуте и Луиджи.

— Он и тебе угрожал? — спросил его Уорд.

— Угрожал, и не раз. Он даже хотел приделать мне женскую грудь.

— А меня он заставил нарядиться девушкой и пойти на свадьбу к приятелю…

— Но ты проиграл пари! — попытался оправдаться Блейк.

— Можно подумать, что тебе обязательно нужен повод! — насмешливо произнес Манье. — Извращенец несчаст ный! — И немного погодя добавил:

— В первый же день он потоптал весь мой шнитт-лук. Приложив руку к груди, Уорд торжественно объявил:

— От имени Великобритании приношу вам свои самые искренние извинения. Обычно худшие экземпляры мы оставляем у себя на острове, но этому удалось улизнуть.

Появление первого угощения переменило разговор спасительным для Блейка образом. Воспользовавшись удобной минутой, он спросил Манье:

— Ты на меня не обижаешься?

— За что?

— За то, что скрывал, кто я на самом деле.

— На твоем месте я сделал бы то же самое. В любом случае мне плевать на твое прошлое и на то, чем ты там занимаешься. Ты можешь хоть рыбой на рынке торговать, если тебе это нравится, мне все равно. Для меня самое важное — что ты остаешься жить здесь.

— Это не от меня зависит.

— Так я тебе и поверил!

Разговор прервал голос, произнесший: «Папа!» Сколько лет Эндрю не слышал этого слова, обращенного к нему? Он повернулся к Саре.

— Да, милая?

— Мадам Бовилье предлагает нам остаться ночевать… Как ты на это смотришь?

Блейк взял руки дочери и поцеловал их.

— Я даже разрешаю тебе лечь поздно. Когда все немного утихнет и у тебя будет минутка, я кое-что хочу тебе сказать.

— Я тоже. Ты прекрасно выглядишь! Даже помолодел. Мне так хотелось помочь тебе, но ты не разрешал. Что же тебя спасло?

— Необходимость помогать другим и желание вновь обрести тебя.

Из кухни пришла Одиль и принесла на сковородке жареные ананасы под ромовым соусом.

— Кто хочет попробовать мое фирменное блюдо? Перед ней внезапно вырос Манье. Он побледнел, будто увидел призрак, причем не в первый раз… Вихрь картинок пронесся у него в голове. Кошмар ожил. Он вновь увидел себя парящим в облаках, в белом сиянии. И Одиль била его по лбу этой самой сковородкой… Филипп взялся рукой за голову:

— Боже мой! Да ведь это ты огрела меня той ночью, во время Хэллоуина…

Все разговоры сразу прекратились. Искаженное лицо Одиль говорило больше, чем самое искреннее признание.

— Я только хотела защитить детей… Прости.

— Это правда, — вмешался Блейк. — Ты тогда совсем спятил. Спроси у Яниса! Надо было что-то делать…

Все ждали реакции Филиппа. Он подошел к кухарке и осторожно взял у нее из рук сковородку.

— Не вздумай никогда больше лупить меня, — сказал он, — а то я позову на помощь Гельмута, и уж он тебе покажет. Тот еще головорез.

— Кого ты называешь головорезом?

— А кто такой Гельмут? — спросила Мадам.

— Да… У вас тут не соскучишься, — шепнула отцу Сара. — Они и правда странные, эти французы. Так прямо и хочется остаться…

В ту ночь если кто и не верил в Деда Мороза, то уж в жизнь поверили все. Они жили, наслаждаясь каждой минутой, словно эти минуты были последними. И первыми.

Спасибо, что вместе со мной добрались до этой страницы. Если позволите, мне хотелось бы поделиться с вами одним очень личным воспоминанием. Надеюсь, оно покажется вам не лишенным интереса.

Как-то раз, много лет назад, я, как часто по средам, сидел у одной старушки, что жила напротив нас. Вдруг она уронила вазу. Послышался звон разбитого стекла. Надо сказать, ваза была не очень большая и довольно-таки уродливая, но расстроилась старушка просто ужасно. Опустилась на стул и, с трудом подыскивая слова, сказала мне, что эта скромная вазочка — первый подарок, который она сделала матери на «собственные деньги». Несмотря на то, что все это было давным-давно, она по-прежнему помнила, как обрадовалась мать подарку; да и сама она, описывая тот день, так и лучилась счастьем. Эту замечательную женщину звали Алиса Кутар-Фокон, но мы знали ее как Нянюшку. В тот день она со своей вазочкой навсегда изменила мое представление о «старших». Она преподнесла мне в дар один из ключей к пониманию нашего мира — благодаря ей я понял, что и «старики» когда-то были детьми. Мне как раз исполнилось семь лет.