Магия госпожи Метелицы - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 45

– Борис Вахметов, – ответил криминалист, – не могу утверждать, что он собирал взрывное устройство, «пальчик» на внешней стороне бомбы, мужик точно держал ее в руках.

Кирилл поспешил в клинику, вошел в палату, увидел пустую кровать и бросился к дежурному врачу.

– Где больной из десятой палаты?

– Домой ушел, – ответил доктор, – еще в обед.

– Вы его отпустили! – закричал Шмелев.

– Состояние у Вахметова не из лучших, – начал оправдываться эскулап, – и хоть жизни ничего не угрожает, ему следовало еще полежать. Но у парня мать сегодня умерла. Он так плакал, написал расписку, что претензий к нам не имеет, и уехал. Вот бедняга, сначала сам чуть не погиб, а теперь мать скончалась.

Шмелев, знавший, что родительница Бориса давно на кладбище, выругался и поехал на службу. Винил в побеге Бориса Кирилл Валентинович только себя. Медперсонал больницы ничего о ходе следствия не знал и считал Вахметова одним из пострадавших. Да и сам Кирилл, пока не услышал об отпечатке пальцев, допускал возможность непричастности парня к взрыву. У входа в палату Бориса не поставили охрану, его не пристегивали наручниками к кровати, для таких действий не было оснований, а когда они появились, Борис уже сбежал.

Шмелев замолчал.

– И вы его не поймали? – сообразила я.

– Нет, – нехотя признался Кирилл Валентинович, – где-то Вахметов заныкался.

– В ходе следствия не всплывали случайно имена Сергея Пескова, Алены Вербицкой, Михаила Катукова, Андрея Горелова, Полины Хатуновой и Веры Соевой? – не успокаивалась я.

– Вроде нет, но нужно уточнить, – ответил Шмелев. – Много лет прошло, всех фигурантов я не помню, как звали погибших пассажиров и тех, кто выжил, в голове не удержал. Вот Вахметова не забыл, профессиональные ошибки остаются в памяти навсегда. И мы опросили огромное количество народа. Если хотите, можно уточнить, беседовали ли с кем-то из вами упомянутых. А кто они такие?

Платонов рассказал Кириллу Валентиновичу про членов организации «Свобода или смерть» и завершил повествование вопросом:

– Вас не насторожил факт тройного самоубийства сразу после взрыва? Молодые люди не упоминали в записке про терроризм. Они понимали, что, прочитав послание, милиция примется допрашивать их родственников, друзей, не хотели неприятностей для своих семей. Но мне бы показалось странным, что несколько человек добровольно ушли из жизни, написав, что они не могут жить далее, так как совершили нечто ужасное.

– Впервые слышу от вас об этой истории, – ответил собеседник. – А где нашли тела? Территориально?

– На даче Вербицкой, деревня Глуховская, Московская область, – сообщил Андрей.

Кирилл Валентинович побарабанил пальцами по столу.

– Начало девяностых не самое хорошее время для страны в целом и для милиции в частности. Местные парни приехали на вызов, увидели записку и умыли руки: самоубийство! В области свое начальство, в Москве свое, даже из одного столичного отделения в другое не сразу информация дойдет. Понятно?

Я кивнула и внезапно ощутила давящую усталость, захотелось положить голову на стол и заснуть. Огромным усилием воли я заставила себя сидеть прямо, дождалась, пока Кирилл Валентинович уйдет, попрощалась с Андреем, поехала домой и упала в кровать. Не успела вытянуться на матрасе, как раздался звонок телефона, я забыла отключить звук. Встать и взять трубку сил не было, я натянула на макушку одеяло и заснула под неумолчное дребезжание.

* * *

Утром меня разбудило пение сотового. Приоткрыв один глаз, я сползла с кровати, схватила брошенный вчера на диван мобильный и, не посмотрев на экран, простонала:

– Кто там?

– Безобразие! – взвизгнул знакомый голос Альтаир Ноговой-Архангельской. – Почему ты недоступна?

Я опешила от пещерной наглости этой бабы и потеряла дар речи.

– Немедленно позвони Зарецкому, – потребовала сумасшедшая, – объясни ему, что твой поезд ушел, Виолова никому не нужна, но Ваньке-дураку подвалило счастье. Великий писатель Ногов-Архангельский, затмивший Толстого, принес ему свой труд. Мой муж готов продать права на роман. Объясни своему любовнику…

Я нажала на красную кнопку и быстро соединилась с Иваном Николаевичем.

– Виола, дорогая, вы заболели? – испугался тот.

– Нет, почему вы так решили? – удивилась я.

– Ну… сейчас пять утра, – пробормотал Зарецкий, – ранее вы никогда в столь ранний час не вставали.

Я бросила взгляд на часы и извинились.

– Бога ради простите, не посмотрела на будильник. Спите, поговорим потом.

– Нет, нет, – возразил издатель, – объясните скорей, почему вы так взволнованны?

Я рассказала Ивану Николаевичу про странную госпожу Ногову-Архангельскую. Зарецкий начал изрыгать огонь и плеваться молниями.

– Виола! Дорогая! Я ее в порошок сотру, почему сразу не сообщили о безобразии? Сия мадам пожалеет, что на свет родилась! Ваше время не истекло, оно только наступает, тиражи растут…

Из трубки полетели частые гудки. Я осталась сидеть с мобильным в руке, сейчас Иван перезвонит, качество связи в последнее время очень ухудшилось, мне теперь редко удается соединиться с кем-то сразу. После набора, как правило, слышу: «Абонент недоступен», побеседовать с нужным человеком удается лишь с третьей-четвертой попытки.

Глаза стали слипаться, я заползла под одеяло, предусмотрительно положив телефон на столик. Куда пропал Зарецкий? И тут трубка ожила. Я, лежа с закрытыми глазами, отозвалась:

– Слушаю.

– Напустила на тебя мощную порчу! – заорала сумасшедшая баба. – Ах ты, дрянь! Нажаловалась своему хахалю! Он моего мужа вон послал! Ну берегись! Кирпич тебе на машину! Тошноту в печень! Будешь жрать только то, что ненавидишь. Ах ты…

Я отключила телефон. Сон в одночасье улетучился. Значит, Иван устроил Царице с большой буквы головомойку, и похоже, это не особенно испугало даму. Скандалистка душевнобольная, надо опять связаться с Зарецким. Вот только подремлю чуток. Я зевнула и свернулась клубочком под одеялом.

– Виолочка, как вы себя чувствуете? – заботливо осведомилась Нина Максимовна, увидев меня на пороге учительской.

– Нормально, спасибо, – ответила я. – А вы?

– Прекрасно, – заверила Федотова и протянула мне тюбик. – Вот, непременно воспользуйтесь.

– Что это? – не поняла я.

– Оксолиновая мазь, – ответила биологичка, – старое, очень хорошее, испытанное антивирусное средство. Помажьте им нос, это ворота для инфекции, авось пронесет. В школе, похоже, эпидемия началась. Дети, правда, пока держатся, а педагогов выкосило. Кокозас слег, позвонил мне с утра, сказал, что взял бюллетень. Виолочка, мойте руки каждые пятнадцать минут, не трогайте ими лицо. Народ считает, что вирус передается, если больной на вас чихнул. Оно верно, воздушно-капельный путь никто не отменял, но от грязных лап беды больше. Схватились за поручень в метро, за который до вас держался человек с гриппом, потом почесали этой рукой нос, и готово, вирус сел на слизистую и начал свою подлую работу. Мыло и оксолиновая мазь! У нас эпидемия!