Четвертый под подозрением - читать онлайн книгу. Автор: Хьелль Ола Даль cтр.№ 4

В большую аудиторию вели широкие двойные двери. Фрёлик увидел расписание. Под названиями нескольких курсов значилось имя преподавателя: Рейдун Вестли. Значит, именно она читает сейчас лекции.

Фрёлик сел у стола, над которым висело расписание, и взял лежащую на столе газету. Его раздирали сомнения. Что он скажет, если она сейчас вдруг выйдет и увидит его?

Он закрыл глаза. «Я все ей скажу прямо. Скажу, что мне недостаточно заниматься с ней сексом в припаркованной машине. Я хочу знать, кто она, что творится в ее голове и почему она делает то, что делает…»

И сразу сам собой возник вопрос: «А ты-то сам понимаешь, почему делаешь то, что делаешь?»

Франк Фрёлик невидящим взглядом смотрел на первую полосу газеты. Фотография какого-то военного самолета. Погибли гражданские лица. Авиакатастрофа, приковавшая к себе внимание всего мира. «Дагсависен» посвятила происшествию большой репортаж. Неужели кто-то решил, что ему интересно читать про упавший самолет? Неужели его способна отвлечь от действительности какая-то статья?! Фрёлик понял, что ему все равно. Сейчас все на свете утратило смысл, все, кроме Элизабет, о которой он почти ничего не знал. Для него она была хрупким созданием с бледным лицом и ярко-алыми губами. А таких синих глаз, как у нее, он в жизни не видел. Ее существование кое-что значило для него. Точнее, значило очень многое. Фрёлик и сам не понимал, почему так получилось. Он знал одно: Элизабет для него очень важна. Между ними установилась не только телесная, но и духовная связь. Она возбуждает в нем такую страсть, о которой раньше он только читал в книгах, о которой слышал, но в которую сам никогда не верил. И вот теперь он шпионит за ней.

Они с Элизабет виделись всего три раза. Она прислала ему эсэмэску: «Приходи!» — и сразу голова у него сделалась легкой, из нее улетучились все мысли. Остались только образы, живые картины. Ее тело, губы, глаза… Прошло чуть меньше получаса, и вот они уже сплелись в жарких объятиях. Раньше такого с ним не случалось. «Неужели она понимает, как действует на меня? Неужели сознательно меня заводит?»

Наконец дверь открылась. Из аудитории повалила безликая толпа студентов. Почти все были одеты по-уличному. Фрёлик посмотрел на часы. Четыре. Лекция закончилась. У него засосало под ложечкой. «Что, если она увидит меня?»

Поток студентов, выходивших из аудитории, постепенно мелел. Где же Элизабет? Может, уже вышла, а он не заметил?

Франк Фрёлик медленно встал. Осторожно подошел к двери, открыл ее и очутился на самом верхнем ряду. Стулья ярусами спускались к кафедре. Там, внизу, стояли двое. Одной из двух оказалась Элизабет. Вторая женщина, в длинном черном платье, о чем-то негромко разговаривала с ней. На вид ей было лет пятьдесят, а то и больше. Черные волосы были подстрижены «под пажа».

Они стояли очень близко друг к другу. Может быть, они — близкие подруги? По возрасту та, вторая, годится Элизабет в матери… только матери так не ласкают своих дочерей.

Его заметили.

Женщины вскинули головы и посмотрели на него — хладнокровно. Обе явно ждали, когда он уйдет. Он пытался прочесть в глазах Элизабет хоть что-нибудь, но не нашел признаков узнавания, ни намека на чувство вины, на стыд — ничего.

Они постояли так несколько секунд, глядя друг на друга над рядами стульев. Потом он попятился и вышел.

Иногда он пробовал взглянуть на себя со стороны. Сосредоточиться на себе. И тогда лицо у него начинало гореть от гнева и стыда. В голове оставалось одно-единственное желание: перемотать пленку назад, отредактировать прошлое, прогнать неловкость и малодушие. Значит, Элизабет — всего лишь студентка, закрутившая роман с преподавателем. Более того, с преподавателем-женщиной! Франк Фрёлик дал себе слово, что виделся с ней последний раз, что больше он к ней не приблизится.

«Но почему? — возразил внутренний голос. — Потому что она бисексуалка? Потому что она опасна? Потому что в ней есть что-то загадочное? Неужели он не должен больше звонить ей, потому что там, в аудитории, она притворилась, будто не знает его? Да ведь он сам виноват — повел себя как хам и невежда!»

Внутренний голос никак не желал умолкать. Фрёлик презирал себя. Все дело в том, что его от нее лихорадит. Рядом с ней он не может мыслить здраво. Она превращает его в студень, в желе.

Когда Элизабет позвонила в следующий раз, он не ответил. Сидел, сжимая мобильник в руке, и мучился. Телефон вибрировал, как будто внутри его работал моторчик, сердечко. На дисплее высветилось ее имя. Фрёлик не шелохнулся.

Потом Элизабет начала звонить ему домой.

Настоящая комедия! Фрёлик подбегал к телефону, читал имя на дисплее. Не отвечал, если звонила она. Не прикасался к телефону, если номер был незнакомым. Как-то вечером он сидел на диване и слушал звонки. Телефон звонил не умолкая. Фрёлик не подходил, зная, что звонит Элизабет. Вот какую власть над ним она приобрела — даже когда он был один, он никак не мог от нее освободиться.

Прошла неделя. Франку Фрёлику показалось, что охватившая его лихорадка почти прошла. Наступил вечер четверга. После работы он, как всегда, приехал домой на метро. Вошел в подъезд. У почтовых ящиков стояла старушка с восьмого этажа. Еще до конца не отойдя от отупляющей поездки в подземке, Фрёлик придержал для какой-то сгорбленной женщины дверь лифта. Соседка ничем не отличалась от многих старушек, с которыми он время от времени ездил в лифте. Когда дверь кабины закрылась, он нажал кнопку своего этажа. Пустым взглядом уставился перед собой, отмечая, как меняются на дисплее цифры.

Он вышел из кабины. Дверь захлопнулась с глухим стуком; лифт поехал дальше. Фрёлик стал рыться в карманах, ища ключи.

Вдруг он замер.

Глазок на его двери светился желтым светом, хотя обычно за ним бывало темно. Неужели он утром, уходя, забыл выключить свет в прихожей?

Наконец он вставил ключ в замок и осторожно повернул. Дверь открылась бесшумно. Он бочком вошел в прихожую. Тихо прикрыл за собой дверь. Прислушался, затаив дыхание. Свет в прихожей — еще куда ни шло, но и дверь гостиной приоткрыта, а это уже совсем другое дело.

В квартире кто-то есть!

Фрёлик стоял столбом, гадая, что же произошло. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, во рту пересохло. Не осознавая, что делает, он преодолел расстояние в два метра, отделяющее входную дверь от гостиной. Он как будто наблюдал за собой со стороны: увидел, как поднимает руку, осторожно прикасается к двери и толкает…

Его как будто дернуло током. Он судорожно втянул в себя воздух. Общее оцепенение не проходило.

Она сидела на полу, повернувшись к нему спиной. Кроме бирюзовых трусиков, на ней ничего не было. Подалась вперед, выгнув тонкую талию. Он заметил две крупные родинки сбоку от позвоночника. Издали татуировка казалась длинной чертой, проведенной черной шариковой ручкой. Она сидела по-турецки перед музыкальным центром и не обернулась, потому что ничего не слышала: надела его новые наушники. Из них доносились отдаленные звуки музыки — будто ветер шелестел сухой листвой. Фрёлик понял, что она чувствует себя в его квартире совершенно как дома. Вломилась к нему и тут же отгородилась от всего мира… На полу валялись его компакт-диски и виниловые пластинки.