Двенадцать раундов войны - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Самаров cтр.№ 8

Однако, выйдя на расстояние прямой видимости, Джабраил долго рассматривал прибывшие на место происшествия силы и убедился, что в качестве охраны у следственной бригады в этот раз выступили армейцы, причем в немалом количестве. Это кардинально меняло ситуацию. В отличие от полиции армия обычно умеет воевать. И при первом же выстреле в свою сторону солдат не задирает голову, чтобы увидеть, кто откуда и с какой целью стреляет, а сразу прыгает за ближайшее укрытие и стреляет навстречу. Бинокль не давал возможности рассмотреть, что это за подразделение. Единственное, что можно было сказать: прибыл целый взвод вместе с командиром и еще с одним, кажется, старшим офицером. И только когда солдаты двинулись вдоль «засеки» и оказались довольно близко, амир сумел рассмотреть нарукавную эмблему у солдат и рад был, что не приказал гранатометчикам послать в них несколько зарядов. С пресловутыми «летучими мышами», как прозвали волкодавов из спецназа ГРУ в народе, Джабраил воевать не хотел. От этих будет нелегко оторваться, если они, как говорится, «сядут на хвост». И количество их трудно уменьшить так же быстро, как количество полицейских спецназовцев. Эти многому обучены, в чем Уматгиреев еще раз убедился, заметив, что солдаты снимают все «растяжки» так, словно они выставлены в витрине магазина, а не замаскированы. Освобожденные из ловушек гранаты для использования уже не годятся. С них сорвано кольцо. Значит, прижимной рычаг всегда готов откинуться вверх. И потому солдаты гранаты из ловушек с собой не брали, а просто бросали их вниз, под дорогу, где гранаты и взрывались. А один из солдат швырнул гранату в сторону лежащих под елками амира и гранатометчиков. Да так швырнул, что граната пролетела добрых сорок метров и взорвалась. Мощные осколки «Ф-1» со свистом и шумом прорезали еловые лапы, посыпав амира и моджахедов еловыми иголками и целыми срезанными лапками. Слыша рядом с ухом какой-то продолжительный звон, Джабраил скосил глаза в сторону. В двадцати сантиметрах от его лица тяжелый осколок вошел в ствол молодой ели недалеко от корня. Двадцать сантиметров спасли амира от смерти.

Сняв все, что нашли, солдаты вернулись к своим. Издалека доносились другие взрывы. Значит, обход «засеки» обезвреживали и с другой стороны. И делали это, как сам амир Уматгиреев прекрасно видел, профессионально. Значит, солдаты хорошо подготовлены. И с такими лучше не связываться.

Нет, амир Уматгиреев вовсе не считал, что его моджахеды чем-то хуже этих солдат. Просто их слишком много и они слишком хорошо обучены, чтобы можно было уничтожить значительную их часть быстро и без смертельной опасности для себя. Эта атака была бы неподготовленной. А Джабраил любил просчитывать каждый свой шаг и возможный шаг противника, чтобы знать, чего противник пожелает, и по возможности «удовлетворить» его пожелания.

Солдаты вернулись к своим командирам, кажется, не намереваясь снова повторить маршрут. Экскурсия вокруг «засеки» не казалась солдатам интересной, и амир готов был засвидетельствовать это. Дальше нет ни одной «растяжки».

Джабраил хотел уж было дать команду к отходу, когда один из полицейских там, вдали, показался ему отдаленно знакомым. Но с такого расстояния даже с биноклем нельзя было толком разобрать лица. А любопытство томило, и если его не утолить, то он не будет спать несколько ночей, думая о том, кто же это был.

— Ждите здесь. Если что, прикроете мой отход, — распорядился Уматгиреев и пополз вперед. Он добрался до самого края «засеки». И там поднял к глазам бинокль, чтобы рассмотреть знакомую фигуру. Бинокль уже позволял это сделать.

Амир не ошибся. Он сразу узнал лицо человека. Это Хумид Тарамов. Кажется, ровесник Уматгиреева. И уже в чинах — подполковник. Значит, это он возглавлял отряд погибшего полицейского спецназа. Когда-то Хумид учился с Джабраилом в одной школе, а жил, помнится, на соседней улице. Джабраил был рад, что Хумид Тарамов остался жив после такой передряги. Хотя, наверное, неприятности его ожидают большие. Расстраивается, должно быть.

Уматгиреев снова навел бинокль на лицо Тарамова. Тот что-то зло говорил, словно доказывал кому-то нечто важное. Машинально «взгляд бинокля» перешел на собеседников Хумида. Один из них был старший лейтенант спецназа ГРУ. Наверное, командир взвода. Крепкий парень без головного убора и с короткими и светлыми кучерявыми волосами. С лица старшего лейтенанта бинокль перешел сначала на подполковничий погон второго офицера-армейца, а потом на лицо. Юру Калужного Джабраил Уматгиреев узнал сразу. Он его знал даже лучше, чем Хумида Тарамова. И знал хорошо. Они, конечно, не были друзьями, просто боксировали в одном весе, вместе входили в сборную зоны России. Как-то даже жили на сборах в одной комнате, но относились один к другому благожелательно и даже старались один другому что-то подсказывать на тренировках, хотя всегда стоял вопрос о том, кто из них будет включен в состав под первым номером, кто останется вторым — запасным.

Как же так получилось, что некогда два, можно сказать, товарища объединились против него? Неужели мир перевернулся, если происходят такие вещи? В голове амира Уматгиреева промелькнули эти мысли, но не оставили глубокого следа, хотя вздох сожаления вызвали. И он пополз назад, к своим гранатометчикам…

* * *

— Что там, амир? — спросил со своей обычной надменной улыбкой пулеметчик Насухан Оздемиров. — Добивать будем или по доброте душевной отпустим?

Самоуверенность Насухана иногда раздражала Джабраила. Но он старался не подавать виду, хотя обычно осаживал этого юнца, мало еще что в жизни повидавшего.

— Тебя волкодавы в задницу кусали?

Вопрос прозвучал неожиданно и вроде бы не соответствовал обстановке. Насухан даже слегка растерялся. Но все же ответил:

— Только когда маленький был. Овчарки в селе. Дважды было дело…

— Маленьких они всерьез не грызут, пугают только. А взрослого?

— Аллах милостивый уберег. — Насухан даже руку к сердцу приложил и на небо с благодарностью посмотрел.

— Чем, думаешь, может кончиться дело, если в тебя волкодав вцепится?

— Мало хорошего, амир. Они упрямые и страха не знают. Не отпугнешь и не отвяжешься. С ними так: или хозяин их уберет, или ты его убьешь, или он тебя. Другого не бывает.

— А про волкодавов из спецназа ГРУ ты слышал?

Самодовольное выражение в глазах Оздемирова исчезло.

— Доводилось, амир. Эти тоже — прицепятся и додавливают. Их только на собачьи бои выставлять. Только они дерутся по-волчьи, насмерть…

— Там, на дороге, взвод спецназа ГРУ охраняет следственную бригаду. Хочешь их себе «на хвост» посадить?

— Я понял, амир. Нам лучше не соваться. По крайней мере, без засады.

— Вот именно…

Говорить кому-то из своих моджахедов о людях, которых он рассмотрел в бинокль, Джабраил не собирался. Это его личное дело, а личные дела он не любил выносить на публичные обсуждения.

— Все. Поднялись. Уходим, — прозвучала команда.

Амиру никогда не приходилось повторять сказанное. Моджахеды слушались его беспрекословно. И быстрый марш начался сразу. Следовало торопиться. Сегодня еще предстояло проводить в дорогу имама Габисова. На календаре среда, а в пятницу имаму предстояло проводить намаз в своей мечети. А перед намазом имам всегда проводит день в тишине и требует, чтобы ему никто не мешал. Ему необходимо сосредоточиться, чтобы потом стать связующим звеном между волей Аллаха и верующими. Имам никогда не говорил, что он является связующим звеном между самим Аллахом и верующими мусульманами. Но всего — только посредником воли его. Так и самим верующим нравилось больше. Имам казался им скромным. Таких людей обычно уважают.