Дом духов - читать онлайн книгу. Автор: Кристофер Дж. Мур cтр.№ 71

– Ты удивлен, что я пришла? – спросила Кико, ставя туфли на металлическую стойку у входа.

– Я бы удивился, если бы ты осталась дома, – ответил Кальвино, пытаясь скрыть дыру в носке. – Стань ближе и не двигайся.

Ее груди коснулись его руки. Ее тело загородило его от взглядов тех, кто входил в ват. В этот момент Кальвино достал листы с расписанием посещений оздоровительного клуба из газеты и сунул их во внутренний карман пиджака. Ее глаза проследили за его рукой.

– Домашняя работа, – пояснил Винсент.

– Мне очень жаль их, – сказала Кико, глядя на старика Хоудли и мать Бена на нижних ступеньках лестницы.

Кальвино сложил газету, сунул ее под мышку и кивнул. Мать была одета в одно из тех цветастых хлопчатобумажных платьев, которые мнутся на жаре. Кроме женщины из посольства, миссис Хоудли была единственной, кто явился не в традиционной траурной одежде.

– Пойдем, – сказал Кальвино, и они вошли в ват.

За исключением двух или трех тайцев, остальные присутствующие были фаранги. Те фаранги, которые раньше уже бывали на других похоронах и, словно неуверенные дети, пытались следовать буддистским традициям и оказывать почести покойнику. Они брали пример с нескольких тайцев. Те присели на твердый пол, их ноги были направлены в противоположную сторону от изображений Будды. Алтарь украшали гирлянды цветов. Примерно половина участников стояли на коленях и кланялись, касаясь лбом мраморного пола и вытянув вперед руки. Традиция требовала, чтобы они поклонились один раз покойнику и три раза Будде. Кальвино наблюдал, как Чанчай безупречно выполнял этот ритуал. Время от времени тишину вата нарушал треск чьего-нибудь коленного сустава. Они пели на древнем языке пали.

Тело Бена Хоудли пробыло в Ват Монгкат пять дней. Монахи, как требовала традиция, выбрали то количество дней, которое должно было пройти до уничтожения трупа Бена. Это могло быть два, пять, семь, девять, а в некоторых случаях и сто дней со дня смерти. В случае Бена расчет скорее определяла данная Ратаной монахам подсказка насчет того, что прилет родителей Бена как раз совпадает с пятью днями, чем обычные предположения монахов насчет того, сколько надо молиться перед кремацией тела для удачного повторного рождения. Учитывая обстоятельства, окружающие смерть Бена, сто дней было бы более подходящим сроком. Один из монахов, который раньше жил в вате, потребовал сведения о том, сколько заслуг собрал Бен для следующей жизни. В святилище Эраван старик у стойки получил письмо, подписанное монахом из Ват Монгкат, в нем было разрешение на перемещение тикового слона. Кальвино заплатил за копию этого письма.

Два или три раза за ночь монахи появлялись у гроба и молились за Бена Хоудли. Ратана заехала туда в одну из ночей, поговорила с несколькими монахами, показала письмо и выяснила, что тот монах, о котором идет речь, исчез в глубине страны через день после убийства Бена. Она оставила их продолжать песнопения. В случае Бена пение и молитвы продолжались около пятнадцати часов, что могло помочь ему родиться снова в мире следующего поколения компьютеров, где он снова мог бы вести свою колонку в газете и играть на бирже. И в следующей жизни, если буддистский цикл повторится, Бен может встретить испуганного монаха, который убежал в глубину леса, узнав, что Бена убили.

Похоронная служба продолжалась двадцать минут. В отличие от западной церковной службы, в ней не было проповеди или панегирика – только монахи с бритыми головами, возвышающимися над большими, круглыми деревянными веерами, которыми они закрывали свои лица. Они пели. Курительные палочки сгорели дотла. Мигали алтарные свечи. Солнечный свет струился в храм из высоких окон и ложился на пол длинными полосами. Существовала вероятность, что ни один человек, не считая нескольких участвующих в службе тайцев, не понимал ни единого слова из песнопений. Потом участники похорон вышли наружу, крадучись, как кошки, охотящиеся за маленькой птичкой. Они выходили из вата без обуви, моргая на ярком до белизны солнце. Через несколько мгновений монахи приподняли крышку гроба, чтобы родители Бена в последний раз взглянули на тело сына. Затем опустили ее, и шесть носильщиков понесли гроб к месту кремации позади вата.

Возле крематория мать Бена упала в обморок от усталости, горя и невыносимой жары. Ее обморок задержал кремацию Бена еще на двадцать минут, странным образом уравняв службу и материнский обморок. Наконец группа пришедших на похороны окружила здание крематория. В глубинке кремация представляла собой медленный процесс, больше поджаривание, чем сжигание. Труп хорошо прожаривали, и после того, как огонь поддерживали несколько часов, плоть и мелкие кости сгорали и превращались в пепел. В Ват Монгкут печь с форсированной тягой была встроена в бок высокой, стройной конструкции, увенчанной длинным рифленым дымоходом, похожим на шею африканки с черными кольцами вокруг горла. Тяжелую дверь печи откинули на петлях. Монах, распорядитель кремации, нажал на кнопку, и через мгновение стена пламени поглотила гроб и тело Бена Хоудли. Поднялся черной спиралью дым, потом распластался по скучному, серому небу Бангкока.

Кальвино поднял глаза к небу и смотрел на дым, выходящий из трубы. Если он достаточно долго пробудет в Бангкоке, или перейдет дорогу не тем людям, или не на той улице, или все же ухитрится продержаться до тех пор, пока его не погубит старость, тогда такие люди, как Горький Боб и Люси, случайные знакомые, соберутся, полупьяные, в черно-белых одеждах под жарким солнцем и будут смотреть, как струйка его дыма превращается в бесформенное марево, плывущее над деревьями. В этом завитке дыма – последний разговор с облаками, подумал он. И вспомнил, что Кико сказала тогда миссис Лин: «Натуралист – это медиум, работающий под псевдонимом».

Церемония закончилась, когда монах открыл тяжелую дверцу печи и выгреб дымящийся пепел в металлическую урну. Потом вручил урну старику Хоудли. Покрытые старческими пятнами руки старика вздрогнули от жара. Потом он повернулся и вместе с идущей рядом женой пошел прочь, прижав к груди горячие угли своего сына.

Мистер Хоудли ждал в своем автомобиле, пока не увидел Кальвино и Кико на улице. Тогда он открыл дверцу машины и помахал Винсенту.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал он и прочистил горло.

Кальвино оглянулся, потом взглянул на Кико.

– Подожди меня минутку.

Старик Хоудли стоял одной ногой в машине, а второй – на бровке. Урна его сына покоилась на переднем сиденье рядом с шофером. Вытянутое бледное лицо миссис Хоудли скрывали складки белого носового платка.

– Вы нашли того, кто убил Бена? – спросил он, его глаза были почти безумными от горя и бессонницы.

– Я уже близок к ответу, мистер Хоудли.

– Мне не нужно «близко». Мне нужно имя, и я хочу, чтобы вы назвали мне его сейчас. Это тот тайский мальчик застрелил Бена?

– Нет. Лек не убивал вашего сына.

– Тогда кто?

– Почему бы нам не продолжить этот разговор позже, у вас в отеле?