Чудны дела твои, Господи! - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Устинова cтр.№ 56

Должно быть, на самом деле конец света близок.

Боголюбов прижал бывшую жену к себе так, что она не могла ни шевелиться, ни дышать. Он часто прижимал ее к себе как будто из последних сил, как будто от этого зависело, что будет с ними дальше – не столько в светлом будущем, сколько через несколько минут. Когда он целовался с ней, светлое будущее его не интересовало.

…Лера приехала к нему проконсультироваться. Она писала сценарий, кажется про оборону Севастополя, а он всю жизнь занимался военной историей. Она была очень собранная, сдержанная, спину держала чрезвычайно прямо, на консультанта ни разу не взглянула, а он смотрел во все глаза, просто оторваться не мог. Она явилась из другого мира – телевидения, звезд, кинофестивалей, красных дорожек и Никиты Михалкова, по крайней мере Боголюбов именно так себе представлял ее мир. Он тогда понятия не имел, что нет в ее жизни никаких красных дорожек и звезд, а есть только ежедневное, с утра до ночи, сидение за компьютером в крохотной и вечно продуваемой сквозняками комнатке с окнами на Яузу и с единственной заботой – выдать «материал» в срок. Именно в этой угловой комнатке они в первый раз поцеловались по-настоящему и Боголюбов изо всех сил прижал ее к себе. Тогда, как и сейчас, ему стало так жарко, что взмокла шея и тяжелым румянцем налились щеки. Он краснел на манер Петрушки из детской сказки, как только начинал с ней целоваться!..

Тогда, поцеловавшись с ним немного, она очень строго и решительно сказала: «Прекрати, так нельзя!» – и попыталась освободиться. Боголюбов еще сильнее прижал ее к себе, и они целовались безостановочно, кажется, трое суток.

…Потом ему все время хотелось ее трогать. Он слонялся за ней, брал за руку, заправлял за ухо волосы, прижимался плечом или коленкой, когда она сидела рядом, перехватывал ее на ходу, когда она проходила мимо, гладил по спине, утверждая, что там, где лопатки, у нее непременно должны прорезаться ангельские крылышки, а чуть пониже, вот здесь, непременно пробьется шерстяной скрученный черненький хвостик!..

…Тогда ему казалось, что он первый и последний человек на свете, на которого снизошло озарение, и он понял, зачем вообще живет, для кого, для чего.

Ему так казалось довольно долго.

Много лет он чувствовал себя причастным к чему-то действительно важному и имеющему смысл.

Вся его жизнь имела смысл, потому что можно было рассказать о ней Лерке. Об обороне Севастополя, о том, что предложил на совещании Володя Толстой, о девице из филиала, которая сказала, что «на улице имманентный дождь», о соседской бабусе и ее гнусном коте, застрявших в лифте, о пробке, собравшейся там, где ее отродясь не бывало, о едином учебнике истории для школьников, о том, что он куда-то подевал две тысячи рублей и огорчился – думал, что потерял, а потом они нашлись!..

Потом ничего этого не стало, и Боголюбов даже попросился уехать – с непривычки он не справлялся ни с собой, ни с Москвой. Он уехал, чтобы начать все заново в доме по адресу Красная площадь, один, и вдруг все действительно началось заново в самом прямом смысле, так ведь уже было – он целовался с Лерой, помирая от ее близости и желания еще большей, окончательной близости, и знал, что все будет, что так правильно, что это самое лучшее, что только может быть с ним!..

Прохладное и приятное прикоснулось к его щеке, и, открыв глаза, Боголюбов сообразил, что Лерка держит в руке его мокрые носки!..

Он взял у нее носки и кинул на пол.

– Не приставай ко мне, – сказала Лера и укусила его за ухо.

– Я и не собираюсь.

– Мне нужно… на кухню. Там… тесто.

– Иди.

– Я… сейчас. Только ты не приставай.

– Я и не собираюсь.

И они опять поцеловались.

Боголюбов оторвал ее от пола, подержал на весу и шагнул к кровати с шишечками. Сегодня ему приснилось, что они спали вместе и он не боялся темноты, а просто спал, и еще ему приснилось, что Лера обнимала его, прижималась, и ее короткие волосы щекотали ему нос и щеки, и он все время пристраивался так, чтобы не щекотали.

– Почему ты меня не разбудила?

– Когда?

– Ночью, когда пришла.

– Ты проснулся, но сразу опять заснул.

– Почему ты меня не разбудила? Так нечестно.

Тут она как будто осознала, что они уже лежат – лежат на кровати с шишечками! – и гора подушек, накрытая кружевным покрывальцем, вот-вот завалится на них, и Боголюбов тискает и прижимает ее к себе, а дверь распахнута настежь, и Юлька поет в кухне, и вот-вот нагрянут люди, которых она вчера еще не знала, а сегодня оказалось, что они близкие и свои, имеют право прийти в любой момент!

– Андрей, перестань! Прекрати, отпусти меня!..

Он вдруг очень удивился. Так удивился, что слегка ослабил хватку.

– А что случилось?

– Ничего. – Лера оттолкнула его, выбралась из объятий и слезла с кровати. Волосы у нее торчали в разные стороны, и щеки горели на манер Петрушки из детской книжки. – Ты с ума сошел. И я тоже! У нас народу полно, сейчас Саша придет. И вообще, мы… развелись. Вставай. Вставай, Андрей!..

Боголюбов, для которого только что все началось сначала – в прямом смысле началось! – ничего не понял.

…Где ему было понять! Он просто мужчина, самый обыкновенный и, должно быть, довольно примитивный. Он не понимал никаких… нагромождений и искусственных сложностей. Ничего не могло быть лучше, чем целоваться с ней, ничего не могло быть лучше, чем уложить ее на кровать, прижать, почувствовать, заполучить, совершенно всерьез и лучше всего навсегда!

И при чем здесь… развод? И при чем здесь… народ?

Она наспех пригладила волосы, став еще более растрепанной, одернула футболку, подобрала с пола носки и от двери оглянулась.

Бывший муж смотрел на нее серьезно. Он лежал на кровати, заложив руки за голову, и очень серьезно на нее смотрел.

Лера помедлила.

Сейчас, понял Боголюбов. Вот прямо сейчас. У нас только один шанс.

Она медлила. Он ждал.

Снаружи раздался приглушенный грохот, раздались шаги, хлопнула входная дверь.

Вот и все. Больше никаких шансов.

– Это я! – бодро прокричал Саша. – Андрей Ильич вернулся?..

Лера тихонько вышла, а Боголюбов остался лежать на кровати. В комнате было очень холодно. Окно бы прикрыть. Кто же мог подумать, что в разгар весны пойдет снег?..

Саша в кабинете рассматривал сивого мужика с косой на плече. «Секретный агент ее величества» держал портрет обеими руками, близко поднеся под жидкий свет трехламповой люстрочки. Рукава клетчатой рубашки закатаны до локтя.

– Это не та картина, – с порога сказал Андрей Ильич.

– Я вижу.

Саша поднял полотно повыше к самым глазам, посмотрел так и сяк и понюхал.