Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Павлищева, Виктор Зименков cтр.№ 58

А сам Юрий хохотал, расспрашивая:

– А расскажи-ка ты мне, как это Иван Берладник у тебя казну украл?

Святослав сокрушенно махал рукой:

– А! Все они воры, все тати…

– Экой ты невезучий. А про Марью Петриловну свою расскажи.

– А чего про нее сказывать? Баба и есть баба.

– Как она тебя на себе женила-то?

– А то баб не знаешь? Хитрые все, так и норовят сначала к тебе в постель залезть, потом в душу, а потом и охомутать.

Они вспоминали своих первых жен и то, как половецкие ханы валялись пьяными от русских медов.

– А все же добрых они нам сыновей нарожали.

– Да…

Жить Юрию Владимировичу, прозванному Долгоруким, оставалось всего десять лет, но что это было за десятилетие! Ни одного спокойного года, ни одного спокойного дня, и все из-за его племянника, Изяслава Мстиславича, захватившего великокняжеский престол.

Заручившись поддержкой Юрия Суздальского и получив в помощь дружину Ивана, которую теперь водил Глеб, Святослав почувствовал себя куда уверенней и решительно пошел в северские земли, тем паче и половецкие родичи тоже пришли на выручку.

Давыдовичи засомневались в том, стоит ли до конца поддерживать Изяслава Киевского.

А сам Изяслав понял, что пора начинать настоящую войну против Юрия Долгорукого, иначе его руки действительно дотянутся до Изяславова горла, тем более от черниговских князей Давыдовичей вдруг пришел призыв о помощи, мол, гибнем, спасай! Чего они испугались Святослава и Глеба Юрьевича, Великий князь пока не понимал, а потому решил, что на него идет сам Юрий Долгорукий.

Для такой войны своей дружины уже мало, надо поднимать киевлян. Пришлось вести долгие разговоры со знатными киевлянами и даже на вече. Результат был совершенно неожиданным. Собравшееся у Святой Софии вече объявило, что Ольговичам не верит, а против Юрия Владимировича, сына Мономаха, не пойдет! Изяслав не мог поверить своим ушам, киевляне не собирались поддерживать его против Юрия только потому, что он Мономашич?! Но ведь и он сам тоже Мономашич! Седой старик на вече, стоявший ближе всех, спокойно объяснил:

– Не серчай на нас, княже, не ходи с Давыдовичами на дядю своего, лучше уладь с ним миром.

Князь, ничего не добившись, объявил иначе: с ним пойдет только тот, кто пожелает, по доброй воле, а не по решению веча.

Таких нашлось немало, они не верили ни Давыдовичам, ни Ольговичам, зато верили, что воевать с Мономашичем не придется. С таким настроем пришлось считаться. Сначала казалось, что Юрию будет не выдержать напора со всех сторон, ведь Ростислав Смоленский должен напасть вместе с новгородцами с севера и запада, а Великий князь Изяслав вместе с Давыдовичами с юга. Если присоединятся оставшиеся в Рязани сторонники сбежавшего князя, то Юрий Суздальский получится зажатым в клещи.

Но тут пришло тайное известие о том, что Давыдовичи в действительности просто выманивают Изяслава к себе, они давно забыли крестное целование ему и замирились со Святославом. Известие прислал сидевший в Чернигове бывший тысяцкий Всеволода, Глеб.

Это был настоящий удар, вместо одного Юрия Суздальского воевать теперь предстояло с черниговскими князьями. Изяслав срочно сообщил о предательстве брату в Смоленск, прося со своей стороны вместе с новгородцами сдерживать Юрия Суздальского, сколько сможет. Сам вышел на Чернигов, намереваясь жестоко наказать предателей, чтоб другим неповадно было.

В Киеве остался под присмотром тысяцкого Лазаря совсем еще юный брат Изяслава, Владимир, просто как его представитель.

Над Киевом гудел колокол, созывая горожан на вече. Многие морщились, что-то слишком часто стало оно собираться. Что еще случилось у князя, он же в походе, с собой взял всех, кто пожелал, остальные остались дома. Значит, не хотят кровь проливать даже в борьбе с Ольговичами…

Собирались не слишком охотно, это зимой можно от нечего делать пойти покричать, в сентябре и своих хлопот хватает, кроме как на вече глотки драть. Но еще не успели собраться, как в толпе уже просочился слух о предательстве Давыдовичей. Киевляне начали возмущаться, постепенно собравшиеся люди загорались гневом все сильнее.

Киевский митрополит Климент Смолятич, не так давно поставленный на свое место Изяславом, появился перед возбужденной толпой, стараясь держаться за спиной у тысяцкого и без конца крестясь: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Тысяцкий Лазарь тоже почувствовал, что сдержать напор будет непросто, но радовался такому рвению киевлян, ведь Изяслав требовал поскорее прийти пополнению для войны с предателями – черниговскими князьями. Чего это боится Климент? А тот, видно, трусливым нутром чувствовал грядущие неприятности.

Так и вышло. Киевляне горячо поддержали просьбу Великого князя Изяслава выступить против черниговских князей, кричали, что и Ольговичи, и Давыдовичи смерти достойны и им никогда веры не было! Идти бить черниговских князей, казалось, готовы все, кого возьмут, от младенцев до ветхих стариков.

И тут… кому пришло в голову кинуть клич сначала убить сидевшего в монастыре и принявшего схиму бывшего князя Игоря, который никому помешать или навредить уже не мог? Да и зачем? А чтобы никто не смог освободить его и снова назвать князем, как когда-то сделали с Всеславом Полоцким!

Толпа действует, не раздумывая, в этом призыве не было никакого смысла, но его приняли. Не помогли ни увещевания юного Владимира, ни моление Климента, ни грозные окрики Лазаря, киевляне отправились убивать князя-инока. Зачем? Казалось, вот убьют и пойдут воевать против предавших Ольговичей и Давыдовичей. И никому не было дела до того, что и сам Великий князь Изяслав тоже предавал, ведь целовал же крест тому же Игорю, что предательство вообще было привычным для князей. Ответил за всех Игорь.

Над бывшим князем надругались, как могли, еще живого, привязав за ноги, протащили через весь город к старому княжьему двору, где он правил когда-то, пусть и совсем недолго, и там добили, оставив бездыханное тело валяться в грязи.

Потом рассказывали, что в церкви Святого Михаила в ту ночь сами собой зажглись все свечи, но митрополит Климент повелел это утаить.

Выплеснув злость, киевляне немного поутихли, но виновными себя не признали. Ныне память блаженного князя-мученика Игоря празднуется Церковью.

Святослав, узнав о страшной гибели брата, рыдал, как малое дитя, ему все казалось, что если бы был рядом с ним до конца, когда Изяслав напал на Киев, то ничего такого бы не случилось, но каждый из братьев выходил из боя сам, и Святослав сумел это сделать, а Игорь попал в плен.

Юрий тоже был в ужасе, можно воевать и убивать врагов в бою, бывало в бою убивали даже родных, но только не так. Тем более раскаявшегося, принявшего схиму.

Сам Долгорукий никак не мог решиться начать войну с племянником, все тянул и тянул, не наступая. Мало того, Юрия держала на месте угроза Ростислава Смоленского и новгородцев напасть со своей стороны.