Труженики моря - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Гюго cтр.№ 22

Страница

В следующую ночь он спал хорошо, но ему все время снился шотландский солдат. Сквозь сон он опять думал о Жакмене Героде. Проснувшись, тотчас же вспомнил о Дерюшетте и почувствовал против нее жгучую злобу; он пожалел, что уже не мальчик, – тогда мог бы пойти к ее дому и начать швырять камни в ее окна.

Потом Жиллиату пришла в голову мысль, что, будь он маленьким, жива была бы его мать, и он заплакал.

Молодой человек решил уехать на три месяца на какой-нибудь островок. Но не сделал этого.

Жиллиат больше не ходил по дороге, ведущей из порта Сен-Пьер в Валль.

Ему казалось, что слово «Жиллиат» осталось навсегда начертанным на земле и что все прохожие всматриваются в него.

Жиллиат ежедневно видел дом «Смельчаки». Он делал это не нарочно, но его невольно тянуло в ту сторону. Куда бы он ни шел, получалось так, что он попадал на тропинку, тянувшуюся вдоль ограды садика Дерюшетты.

Проходя однажды по этой тропинке, он слышал, как старая торговка, выходившая из дома Летьерри, сказала другой женщине: «Барышня очень любит цветную капусту».

Он тотчас же засадил в своем огороде грядку особым сортом капусты, имевшим вкус спаржи.

Изгородь сада Дерюшетты была очень низка; перепрыгнуть через нее ничего не стоило. Мысль об этом казалась ему невероятной. Но, проходя мимо, он так же, как и все прохожие, мог прислушиваться к голосам, раздававшимся в саду и в доме. Он не прислушивался, но все же слышал. Однажды услыхал разговор двух служанок: Любовь и Грация ссорились. Это были звуки, доносившиеся из заветного дома, и они показались ему музыкой.

В другой раз до него долетел голосок, не походивший на все остальные, и Жиллиат решил, что это голос Дерюшетты. Он убежал.

Слова, произнесенные этим голосом, навсегда остались в его памяти. Вот они: «Дайте мне, пожалуйста, веник!»

Понемногу Жиллиат осмелел. Он уже решался останавливаться. Однажды Дерюшетта, невидимая снаружи, хотя окно и было открыто, сидела за фортепиано и пела. Она исполняла свою любимую песенку «Бонни-Денди». Молодой человек побледнел, но упорно продолжал слушать.

Наступила весна. Глазам Жиллиата в один прекрасный день представилась чудесная картина: Дерюшетта поливала салат.

Вскоре Жиллиат уже не только останавливался у забора. Он изучал ее привычки, запоминал, как она распределяет свое время, и ждал ее появления, стараясь не попадаться ей на глаза.

И пока кусты зацветали розами, наполнялись бабочками, Жиллиат, никем не замеченный, сдерживая дыхание, привыкал все больше и больше часами стоять неподвижно за садовой изгородью и смотреть, как Дерюшетта расхаживает по садику. Человек привыкает к яду.

Спрятавшись, он часто слыхал, как Дерюшетта, сидя на скамье под густой тенью деревьев, беседует с господином Летьерри. Слова их разговора ясно доносились до Жиллиата.

Как низко он пал. Теперь уже подставлял ухо и прислушивался. Увы! Человеческое сердце – известный шпион.

В саду была одна скамья, расположенная совсем близко от изгороди, на краю аллеи. Иногда Дерюшетта садилась на эту скамью. Следя за тем, какие цветы она собирает и нюхает, он скоро изучил ее любимые запахи. Больше всего она любила левкои, затем гвоздику, жимолость и жасмин. Розы стояли у нее на пятом месте. Лилиями она любовалась, но никогда не нюхала их. По ее отношению к цветам Жиллиат составлял себе представление о ней самой. Запах каждого цветка он соединял с каким-либо ее качеством.

Но всякий раз, когда в голове молодого человека возникала мысль о том, чтобы заговорить с Дерюшеттой, его охватывала дрожь.

Старая ткачиха, часто проходившая по переулку, расположенному вдоль усадьбы «Смельчаки», заметила, что Жиллиат подолгу простаивает у садовой ограды в пустынном месте, где, казалось бы, ему нечего делать. Сообразила ли она, что присутствие этого человека указывает на то, что за стеной должна скрываться женщина; заметила ли невидимую нить, протянувшуюся от Жиллиата к Дерюшетте; сохранила ли в старости воспоминания о лучшей поре своей жизни, о том, что такое заря, – но только однажды, проходя мимо Жиллиата, занятого своим делом, она улыбнулась ему со всей лукавостью, на которую была еще способна, и прошамкала: «Ага, загорелось!»

Жиллиат был поражен, услыхав эти слова, и пробормотал с недоумением: «Загорелось?» Что она хотела этим сказать? Он машинально повторял слово весь день, но так его и не понял.

Как-то вечером он стоял у окна в Бю-де-ля-Рю и увидел несколько девушек, прибежавших к берегу моря, чтобы выкупаться. Они беззаботно стали плескаться в воде, в ста шагах от него. Тогда он с сердцем захлопнул окошко. Жиллиат почувствовал, что обнаженная женщина вызывает в нем трепет.

Вблизи ограды сада Дерюшетты, в нише стены, густо заросшей пышной зеленью, Жиллиат провел почти все лето. Он сидел здесь, глубоко задумавшись. Ящерицы настолько привыкли к нему, что продолжали греться на солнце, застыв на камнях. Стояло роскошное лето. Лежа в траве, Жиллиат следил за бегущими облачками. Воздух был наполнен щебетанием птиц. Молодой человек сжимал голову обеими руками и спрашивал себя: «Почему она написала мое имя на снегу?» Изредка до него доносились порывы морского ветра. Время от времени из дальних каменоломен долетал звук трубы, возвещавший – прохожие должны держаться в стороне, потому что сейчас будет взорвана мина. Порт не был виден отсюда, но из-за деревьев проглядывались верхушки мачт. Над морем реяли чайки.

Жиллиат слышал как-то от своей матери, что женщины бывают влюблены в мужчин. В этом он нашел для себя ответ: «Ясно. Теперь я понял, Дерюшетта влюблена в меня!» Он чувствовал непонятную грусть и размышлял: «Но ведь она тоже думает обо мне, значит, все хорошо». Потом он вспоминал о том, что Дерюшетта богата, а он беден. Жиллиат находил, что пароход – гнусная выдумка. Он никогда не знал точно, какое сегодня число. Лежа, рассматривал черных жуков с желтыми брюшками и короткими крыльями, прячущихся с громким жужжаньем в расщелинах стены.

Как-то вечером Дерюшетта, собираясь лечь спать, подошла к окну, чтобы закрыть его. Ночь была темная. Внезапно девушка насторожилась. Из глубокой тьмы неслись звуки музыки. За холмом, где-то недалеко от Валльского замка, а может быть, и еще дальше, кто-то наигрывал мелодию на странном инструменте. Дерюшетта вслушалась и узнала свою любимую песенку «Бонни-Денди», исполняемую на волынке. Она не могла понять, в чем дело.

С тех пор музыка стала повторяться время от времени в те же часы, чаще всего в самые темные ночи. Дерюшетте это не нравилось.

Прошло четыре года.

Дерюшетте шел двадцать первый, но она все еще не была замужем.

Кто-то сказал: упорная мысль – это буран. С каждым годом он врезается все глубже. Если попробовать вырвать его в первый год – он вырвет вместе с собой волосы; на второй – изранит кожу; на третий – раздробятся кости; на четвертый его можно вырвать только вместе с мозгом.

Страница