Ненастье - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Иванов cтр.№ 102

Сюжет прогнали в федеральном эфире, и Дашу Волконскую, отважную и красивую, пригласили в столицу. В конце 1992 года Даша уехала из Батуева. Она была решительной, но здравомыслящей девушкой, трезво осознавала, чем платят за успех, и эта трезвость многое оправдывала.

Она попала на молодёжный столичный канал «Джуниор». Репортёры рыскали по Москве в поисках историй и в погоне за ньюсмейкерами, а Даша понимала: её работа — это шанс устроить свою личную судьбу. По заданию шеф‑редактора Даша познакомилась с Лёней Фиртелем, мелкой рыбой‑пилой большого распила. Лёня в Подольске основал какую‑то финансовую контору, предназначенную для прикрытия спекуляций, теневого оборота ценных бумаг, валютных обменов и отмыва налички. Ничего особенного: так зарабатывали многие умные мальчики с экономическим образованием. Через полгода — в 1994 — Даша вышла замуж за Лёню Фиртеля.

Ну и пусть Подольск, всё равно почти Москва. Лёня был хорошим человеком, хоть и безалаберным. Воображал себя акулищей, воротилой, мафиозным консильери. С ти‑ви Даша уволилась, в 1995‑м родила сына Сеню, в 1997‑м они с Лёней купили дом, а в 1998‑м, в дефолт, Лёня Фиртель погорел. Поддавшись панике, он, наверное, сбежал бы к брату в Хеврон, но Даша взялась за мужа железной рукой. Лёня продал руины своей конторы крепкому «Статус‑банку» и стал управляющим подольского филиала «Статуса», а для супруги учредил риелторскую фирму. В 2000 году Даша окончательно закрепостила Лёню дочкой Дафной, а в 2003‑м завела себе молодого любовника — Ромчу.

Даше было грустно осознавать, что ей уже под сорок, — боже, когда это случилось? Мужчины, особенно которые в возрасте, по‑прежнему ценили её зрелую красоту, но Даша сама теперь знала цену мужчинам. У нормальных, увы, уже всё решено, а погремушек ей не надо, хватает Лёни Фиртеля — впрочем, доброго малого даже при всех его корпоративных загулах и тайских секс‑турах, неумело замаскированных под собрания акционеров. Даша решила, что ей лучше самой прикормить какого‑нибудь резвого жеребчика.

Жеребчик нашёлся — Роман, веб‑дизайнер. Он был младше Даши на двенадцать лет. Даша познакомилась с ним, когда её фирма искала для него квартиросъёмщика. Ромча мечтал заниматься креативом, а бабки надеялся получать со сдачи московской хаты. Даша приплачивала Ромче под видом выгодной аренды. Её не смущало, что она даёт деньги мужчине. Ей хотелось полноты жизни. Она не покупала любовь — деньги просто сокращали путь, потому что поджимало время. И она никому не причиняла боли.

Ромча вообразил себя то ли Гогеном, то ли хиппи, и пожелал углубиться в свой внутренний мир в тропической обстановке. Он хотел бы творить в трусах на пляже, а связь с миром поддерживать через ноутбук. Ему, веб‑дизайнеру, вовсе нет нужды торчать в Москве с её пробками и смогом. Даша без вопросов организовала Ромче дауншифтинг, «прицепив» любовника к компании своих приятелей, и оплатила трансфер: перелёты, бунгало и прочие расходы, включая аквабайк и спайсы. Полгода Ромча жил в Индии, полгода — в России, а Даша прилетала к нему в Тривандрум. И вдруг — Герман.

Даша всё‑таки уговорила Германа сходить к дауншифтерам. По женской склонности собрать всех под своим крылом Даша надеялась: вдруг из этого выйдет что‑нибудь дельное? А Герман решил посмотреть, как выглядит жизнь русских людей, которые тоже ищут в Индии убежище.

Они позавтракали на крыше своего отеля хлопьями с молоком и тёртым кокосом и двинулись в путь. Океан шумел; линия пляжей тянулась, кажется, до горизонта; свежая жара грела даже изнутри. Даша сняла тапочки и шагала босиком. Ветерок облеплял платьем её груди, живот и напряжённые бёдра.

Герману было хорошо с Дашей, спокойно. Её не надо было спасать, не надо было ничего ей объяснять. Всё, что она делала, имело лишь один смысл; не требовалось догадываться, наказанием или поощрением является то, что она даёт. «Можно?..» — спрашивал Герман в постели. Лицо у Даши было опутано мокрыми вьющимися волосами. «Да всё можно», — отвечала она.

За отелем «Малабар Уайт Бич» потянулись гестхаусы, которые тоже принадлежали семье Шривастава: за каменными оградами — оштукатуренные домики с высокими тростниковыми крышами, каждый домик — на одну‑две‑три семьи; сколько бамбуковых крылечек, столько и семей. Во двориках — кудрявые цветочные купы, беседки с мебелью из махагони, длинные пальмы, по которым шныряли серые пальмовые белки с кошачьими хвостами. Герман знал, что эти домики — что‑то вроде дач: снимай и живи хоть всю жизнь.

— По дороге мы ещё завернём в какой‑нибудь шэк и купим свежую рыбу, — предупредила Даша. — Я пожарю. Ты не представляешь, какая я мастерица.

Асфальтированная дорожка бежала по высокому берегу, над обрывом, над пляжами. Герман и Даша видели сверху лёгкие конусы и мощные шапки крыш, крытых пальмовыми листьями, — это были джус‑центры, пляжные кафе, где подавали свежевыжатые соки, или шэки — ресторанчики с дешёвым кофе робуста, рисовыми пирожками и какой‑то морской живностью.

Герман не мог отделаться от чувства, что он здесь уже был и всё знает. Эти длинные пляжи — они из детства, они слетели с бесконечной Самарской Луки, где Волга медленно огибает кручи Жигулей. Этот шум прибоя тоже из детства, из бабушкиной деревни Вознесенка, где на холме у заброшенной церкви такими же знойными наплывами стрекотали кузнечики.

По кремовым пескам с ракушками и кокосовой скорлупой, отбрасывая коричневые тени, между зонтиков и шезлонгов ходили стройные чернолицые старухи, закутанные в тряпьё; на головах они носили на продажу стопки полотенец или корзины с фруктами. На пляжах было мало европейцев — в основном сами индийцы. Они заходили в океан в одежде, да и то немногие; женщины просто стояли по бёдра в воде и смеялись, закрываясь руками, когда их обрызгивали дети, купавшиеся в прибое.

— Я думал, в Индии везде «Камасутра», — смущённо признался Герман, — а тут всё так добропорядочно, так прилично…

— Ты забыл, что ты сделал со мной после завтрака?

— Это было не на пляже, — улыбнулся Герман.

— Здесь живут в основном мусульмане. У них строгие нравы. Никакой европейской распущенности. Мораль на высоте, как в Советском Союзе.

Рыбу они купили у рыбаков на окраине деревушки, в которой Дашины друзья‑дауншифтеры снимали несколько бунгало. Герман с интересом рассматривал бунгало вблизи: не хибары, а большие каркасные дома на крепких столбах, понизу зелёных от морской плесени. Лесенки, помосты, перила, стены из реек, скаты крыш из пальмовых листьев — точно матрасы, гамаки между стоек, тростниковые циновки, плетёная мебель, холодильники, плоские телевизоры, душевые кабины. Возле домиков стояли скутеры.

Шифтеров было человек пятнадцать. Дашу целовали, Герману жали руку; центром жизни был просторный стол под навесом, здесь пили кофе, а кто‑то уже искупался; по крышам домиков проскакали обезьяны; мальчик‑индус чинил кому‑то из русских заглохший байк, разложив инструменты на замасленной тряпке; яркие птички ходили по перилам и чирикали.