История Кометы. Как собака спасла мне жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Вулф, Линетт Падва cтр.№ 22

Дрессировка собаки всегда чередование удач и промахов. Пока я втолковывал Комете, какая мне нужна от нее помощь, казалось, что меня прикрутили к целому набору «бутылочных ракет», причем каждая из них взрывалась по-своему. Отчасти подобная воспламеняемость объяснялась тем, что помощь мне требовалась совершенно непохожая на преследование зайца или гонку на кинодроме на скорости сорок пять миль в час. Комете требовалось осваивать новые навыки.

Мне потребовалась неделя упорных наблюдений, чтобы выкинуть из списка требований самые неподходящие для борзой пункты. Первый взгляд на него вызвал те же чувства, какие я испытал, узнав, что Старому Брехуну [6] вскоре предстоит умереть. К счастью, это были выходные перед Днем благодарения, и Фредди оказалась рядом и помогла мне определить приоритеты. Она приехала, чтобы подготовиться к визиту остальных членов семьи на Рождество. И должен сказать, что первый взгляд на перечень моих изъянов и требований к служебной собаке поверг ее в шок. Жена тихонько положила лист на стол и уставилась на покрытый льдом фонтан во дворе, но вскоре пришла в себя и произнесла:

– Считай это вызовом, и ты должен его принять. Я не сомневаюсь: собака тебе подходит.

Так спокойно и искренне Фредди давно не улыбалась. Она снова взяла лист и внимательно просмотрела список.

– Думаю, надо начать с самого главного, с того, с чем ты сражаешься каждый день.

Я занимался с Кометой до приезда семьи четыре недели. И по мудрому совету жены начал с главного – открывания дверей. Замки имели рычажные ручки, с ними было проще управляться, чем с шарообразными. Я поступал с ними так – нажимал локтем, одновременно хватаясь для равновесия за палки. Иногда центр тяжести тела слишком перемещался вперед, тогда дверь распахивалась и я падал на пол. Комета огорчалась, когда происходило подобное, застывала рядом с опущенным хвостом, словно она, а не я свалилась мордой на ковер. Собака всегда настораживалась, когда я подходил к дверям, поскольку не знала, останусь ли я на сей раз целым и невредимым. Я пробовал оставлять внутренние двери открытыми, но то одна, то другая непременно захлопывались, если я где-нибудь открывал окно. И мы с Кометой подпрыгивали от неожиданного громоподобного звука. Открывать и закрывать двери значило повысить качество жизни для нас обоих. Научить собаку открывать дверь толчком было легче, чем тянуть ее на себя.

– Иди сюда, девочка, – звал я борзую из спальни.

После пары призывных криков Комета осторожно появлялась на пороге. Я решил, что, если закрыть перед ней створку, ее стремление ко мне будет помножено на нежелание оставаться в закрытом помещении, и она станет искать выход. «Сейчас оставлю ее за дверью на несколько минут, – думал я, – затем приоткрою створку». Опыт общения с ретриверами подсказывал, что собаки воспринимают щель как приглашение, суют в нее носы и стараются пролезть сами. Я был уверен, что почувствую, как через десять минут с противоположной стороны двери станет нарастать волнение. Прислушался, стараясь различить звуки, свидетельствующие о беспокойстве собаки. Комета всегда вела себя тихо, но я не хотел заставлять ее страдать без нужды. Довольно! Я немного приоткрыл дверь, готовый ободрить борзую несколькими словами. Заглянул в щелку: Комета развалилась на солнце на ковре и крепко спала.

Чистота эксперимента требует определенной изолированности, иначе возможны нежелательные расхождения. Вот только я не мог понять, какие расхождения. И в Седоне, и в доме на озере, если я находился либо внутри, либо снаружи без Кометы, она напряженно стояла и требовала взглядом дать ей пройти. Тогда почему мой опыт был встречен с таким безразличием? Вскоре я сообразил, что, когда находился один в другой части дома, борзая чувствовала себя вполне комфортно, если знала, что я не смогу уйти без нее на улицу.

Добравшись до сути, я воспользовался тем, что Комета нежилась на нагретых моим телом простынях, вышел из спальни, закрыл за собой дверь и поплелся в кухню приготовить кофе. Борзая осталась запертой в спальне и знала, что теперь я могу воспользоваться любой открывающейся на улицу дверью. А она, оставаясь на кровати за закрытой дверью, не могла за мной следить. Третья ложка кофейных зерен, которые я загружал в кофеварку, была встречена негромким поскуливанием. Я приоткрыл створку, и в щели появилось пять дюймов собачьего носа и пасть. Решив воспользоваться ситуацией в учебных целях, я помахал печеночным печеньем прямо над черными ноздрями. Дверь спальни отворялась в сторону борзой, а действовать мордой как клином получалось у Кометы не так ловко, как просто толкать створку вперед. Вскоре щель стала шире и проход открылся – собака выскользнула из спальни. Но мое радостное предвкушение воссоединения вдребезги разбилось – Комета важно прошла мимо, не обратив внимания ни на меня, ни на печенье.

Я чувствовал, что борзая огорчена изменением заведенного у нас порядка жизни. Может, следовало придумать команду, которой я давал бы ей понять, что мы приступаем к занятиям? Например, говорить: «За работу!» В дальнейшем я всегда предупреждал Королеву (это словечко Дженни к ней все-таки приклеилось), что начинается урок. Команда «За работу!» мне пригодилась и позднее, когда требовалось отвлечь Комету от общения с посторонними. Стоило ее подать, и всех любящая, находящаяся в центре внимания борзая превращалась в сосредоточенную служебную собаку и не интересовалась никем вокруг.

Я учил Комету открывать двери по часу или два ежедневно. Когда до приезда Фредди оставалось две недели, она уже пресекала мои попытки самостоятельно разбираться со створками – понимала, что, помогая мне, лишает меня возможности выходить из помещения без нее. Я с радостью замечал, как в ее глазах вспыхивает гордость, когда говорил ей: «Спасибо, Комета». Я бы и хотел присвоить себе заслугу за все, чему научилась борзая, но как озарение мелькнула мысль: это она, помогая передвигаться по дому, облегчает мне жизнь, и я ей бесконечно благодарен. Комета же, которую раньше не баловали признательностью, отвечала на мои похвалы с достоинством профессионального дворецкого: голова приподнята, взгляд улыбающихся глаз устремлен перед собой. Эта пламенная потребность проявлять заботу осталась в Комете до конца ее дней.

Вскоре она управлялась с дверями как настоящий взломщик – разумеется, если замок был не заперт и язычок не входил в личинку. В отличие от обыкновенной собаки, которая, желая попасть по другую сторону, распахивает дверь, если та уже приоткрыта, Комета научилась открывать дверь закрытую, и открывать по моей команде. До приезда жены, когда мы планировали дать поражающее воображение представление, оставалось несколько дней. Фредди собиралась прилететь раньше на три дня, чем остальные члены семьи. Можно было успеть освоить новый трюк.

– Давай-ка научимся открывать дверь, когда ручка на защелке, – предложил я Комете.

Мой педагогический метод возник во время посещения местного зоомагазина. Благодаря своему доброму нраву Комета стала одной из немногих собак, которым позволялось входить в помещение. Там ее всегда ждало лакомство и разрешалось разгуливать по двум нешироким проходам. Бодрящим морозным днем я стоял у прилавка, пока хозяйка магазина катила к моему внедорожнику тележку с сорокафунтовым мешком сухого корма и грудой собачьих консервов. Вернувшись, она принялась подсчитывать сумму.