Маршал Победы. Освободительный поход "попаданца" - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Ланцов cтр.№ 46

– Орел. Я Альбатрос. Как слышно? – запросил Василий Иосифович командира авиадивизии.

– Я Орел. Слышу тебя хорошо.

– Иду на второй круг. Как понял?

– Понял тебя. Второй круг. Готов принимать.

Второго удара перехватчиков строй англо-американцев не выдержал. Шутка ли – две дюжины стратегических бомбардировщиков оказались сбиты за несколько минут. Треть от тяжелобомбардировочной дивизии, идущей на цель. Причем истребители прикрытия оказались совершенно бесполезны и не смогли ни сорвать атаку, ни подбить атакующие машины конфедератов. И ничто не говорило о том, что остальные бомбардировщики доберутся до цели даже такой ценой. Впрочем, начали сильно нервничать и истребители, веселой стайкой взъерошенных воробьев едва ли не в половину наличного парка бросившись вдогонку за уходящими на бешеной скорости перехватчиками.

Очень удобный момент! И им незамедлительно воспользовалась авиадивизия, только и ждавшая подобной оплошности…

Спустя сутки. Лондон

– Сэр, мы завершили опрос экипажей.

– И?

– Судя по полученным сведениям, это немецкие самолеты «Me-262», которые разрабатывали в Рейхе с сорокового года.

– Насколько я помню, у них там шло не все ладно с двигателями. Как за полгода они смогли устранить старые проблемы?

– В Советском Союзе также до войны начали работу над реактивными двигателями и смогли достигнуть определенных успехов. По крайней мере, Jumo-004 был доведен очень быстро именно благодаря советским разработкам. Это единственное объяснение того, что «Me-262» оказался значительно более быстрым. Кроме того, доработан был и сам планер.

– Зачем?

– Они подняли крыло в положение высокоплана, вероятно, для того, чтобы защитить двигатели при взлете и посадке, так как они раньше располагались очень близко к земле. Однако изменилось не только их расположение, но и форма. В общем, самолет довольно сильно изменился, что в общем-то и наблюдалось в произошедшем бою. Летчики отмечают, что новые перехватчики Конфедерации двигались на больших скоростях, чем должен был выдавать «Me-262».

– Насколько больших?

– Мы полагаем, что в пикировании перехватчик преодолевал с запасом отметку скорости в тысячу километров в час, не теряя при том управления. В частности, во время первой атаки все двенадцать истребителей прошли сквозь строй бомбардировщиков на пределе и, проведя обратный иммельман, ушли по контркурсу. И все это на предельных скоростях. Конечно, было видно, что им непросто и особой верткости не наблюдается, но они шли в этом вираже на треть быстрее любого нашего истребителя.

– Если с планером проведены такие изменения, то можно ожидать и замены начинки?

– Да. Тем более что вооружение заменили. Теперь в носовой части фюзеляжа стоят тридцатимиллиметровые автоматические пушки. Четыре штуки. Их характеристики пока уточняются, но полагаю, что эта советская пушка «ТАУ-30-40», сведения о разработке которой мы получали по разведывательным каналам. Разработка этого орудия была завершена еще в сороковом году, однако на вооружение ее пока не ставили. Советские истребители обходились крупнокалиберными пулеметами и двадцатитрехмиллиметровыми автоматами. По всей видимости, это вызвано тем, что достойных целей для тяжелой авиапушки просто не было, ведь истребителям СССР приходилось сражаться с фронтовой авиацией.

– Почему советская? У немцев тоже была тридцатимиллиметровая пушка.

– Советская пушка лучше, причем в ее боекомплект также входят М-снаряды, сделанные по более простой и дешевой технологии. Фактически русские смогли довести до ума немецкую пушку, несмотря на то что их разрабатывали разные коллективы в разных странах, находящихся в состоянии войны.

– Вы ведь понимаете, что это катастрофа? – тихо произнес генерал. – Этот истребитель ставит жирную точку в наших бомбовых ударах по промышленным объектам на территории Германии.

– Конечно, сэр.

– Хм. Эти самолеты были серийными?

– Сложно сказать, сэр. Учитывая первое упоминание, рискну предположить, что это фронтовые испытания новой машины.

– И через несколько месяцев они начнут поступать в полки ПВО Конфедерации, – раздраженно произнес генерал.

– Скорее через полгода, сэр. А то и позднее. Дело в том, что у семи из двенадцати истребителей после второй атаки наблюдались проблемы с двигателями. Все-таки они еще очень сыры.

– Это не могли быть случайные попадания?

– Маловероятно, – неуверенно произнес штаб-офицер.

– А я так не думаю, – настоял на своем генерал. – Так и запишите, что семь реактивных истребителей было повреждено огнем.

– И один сбит?

– А он был сбит?

– Из-за неисправности двигателя один реактивный самолет противника потерял тягу, и пилот его покинул, выпрыгнув с парашютом.

– Отлично. Значит, один сбит, семь повреждены, остальных отогнали. И не забудьте найти тех, что смогли пропустить заход этих машин с тыла. За разгром дивизии кто-то должен ответить. Также предоставьте мне наградной список для тех, кто повредил и сбил. В общем, постарайтесь не допустить паники и максимально завуалировать результативность новых самолетов Конфедерации.

– Так точно, сэр, – козырнул штаб-офицер.

– И еще, – задумчиво произнес генерал. – Нам нужно разработать новую тактику для борьбы с этими самолетами противника. Кроме того, подготовьте приказ о наградах за каждый сбитый реактивный истребитель Конфедератов.

– Сколько?

– Тысячу фунтов стерлингов.

– Ого!

– А что вы хотели? Пилоты побитой авиадивизии уже сейчас пускают самые поганые слухи о новых машинах Конфедерации, подрывая и без того отвратительный боевой дух. Нам нужно дать серьезный стимул личному составу подтягиваться и думать о том, как сбивать этих птичек. Инструкции – это хорошо, но без разумной инициативы на местах нам не обойтись. Они должны хотеть сбить эти перехватчики.

4 января 1943 года. Московская область. Авиационный полигон «Жуковский»

Слегка раздраженный маршал вышел из автомобиля и быстрым шагом направился в административное здание. Неудачно лопнувшая покрышка едва не привела к аварии и очень неприятным последствиям – опозданию на первый полноценный вылет скоростного реактивного бомбардировщика – «СБ-100», который в срочном порядке пытались соорудить из германского Arado 234, проект которого был передан немцами в общую разработку после заключения союзного договора.

Конечно, Михаил Николаевич не опаздывал, но после болезни стал дико раздражаться в тех ситуациях, когда из-за нелепых случайностей или недоразумений срывались его планы. Хорошо, что год назад он лично настоял на установке во всех автомобилях для командного состава от генерал-майора и выше радиостанций и обучении работе на них указанных персон. Поэтому уже через полчаса после аварии он сидел в вызванном диспетчером комендатуры резервном автомобиле, а его водителю помогала прибывшая заодно ремонтно-восстановительная машина на базе тяжелого грузовика. Да не просто так, а в «теплом» обществе оперативников комендатуры, явившихся вместе с этой импровизированной автоколонной для снятия показаний и расследования происшествия…