Ценник для генерала - читать онлайн книгу. Автор: Николай Леонов, Алексей Макеев cтр.№ 4

— А если мы украдкой? — Мария оглянулась по сторонам с видом заговорщицы.

— Тайная вечеря? — с сомнением спросил Гуров, а потом посмотрел вправо.

Там на лавочке сидели две темноволосые женщины с явными кавказскими чертами. С приближением Льва Ивановича и его дражайшей половины их беседа явно оживилась.

— Эх… — Мария махнула рукой, но закончить мысль не успела.

— Машенька, дорогая! — одна женщина резво вскочила с лавки. — Вот где я не ожидала тебя увидеть! Ты в отпуске? Кто этот импозантный мужчина с благородной сединой на висках? Неужели муж?

— Лианочка! — Мария раскрыла объятия и приняла в них незнакомку. — Сколько же мы с тобой не виделись? Ты все хорошеешь и хорошеешь.

Гуров, не снимая улыбки с лица, с сомнением посмотрел на женщину. Седина в жестких волосах, небольшие черные усики по уголкам верхней губы — все это никак нельзя было описать словом «хорошеешь». Однако он послушно согнул спину и галантно приложился к ручке, протянутой ему.

— Лев Иванович. — Полковник боднул воздух головой, едва удержавшись от того, чтобы не повалять дурака и не щелкнуть каблуками.

Женщина оказалась актрисой Ереванского театра музыкальной комедии. Лиана Саркисянц приехала к своей родственнице, отдыхавшей в санатории. Та сегодня уезжала домой, в Краснодар. Лиана с Марией договорились о совместном проведении вечера.

— Вот видишь, — с довольным видом заметила Маша, когда они вошли в прохладный холл своего корпуса. — Проблема решена на высшем уровне. В смысле, на небесах. Лианка удивительная женщина, к тому же экстрасенс. А как она поет!

— Она нам петь будет? — насторожился Гуров.

— Если ты попросишь, то, думаю, не откажет.

Гуров хмыкнул, но от комментариев воздержался. Он немного не так представлял себе пару последних вечеров в санатории. Хотя почему бы и не в обществе армянской актрисы? Представители этой профессии тем и хороши, что национальность у них одна — театральная. Они могут быть смуглыми, светлыми, с голубыми или черными глазами, брюнетами или блондинами, но театр налагает на них неизгладимые черты, оставляет настолько четкий след, что ты перестаешь замечать и акцент, и цвет кожи. Только страсть, непостижимая эмоциональность.

«Эх, мне так хотелось побыть вдвоем с Машей. Старею, что ли? — Лев Иванович глянул в большое зеркало, висевшее на стене лифта. — Нет, вроде не заметно. Так что же меня гнетет?» Тут они с Машей вышли из лифта и двинулись по коридору в сторону своего номера. «Еще два дня, — подумал Гуров. — Потом я вот так же пойду по коридору своего управления. Коллеги будут насмешливо здороваться, в шутку попрекать южным загаром и свежим цветом лица. Мне снова придется окунуться в текучку с трупами, хищениями, разбоями, коррупцией в подведомственных подразделениях. Наверное, это просто предчувствие. Может, меня никто не дергает лишь потому, что все знают — через два дня я сам явлюсь? Вдруг там у нас какой-то аврал? Полковник, ты, наверное, просто соскучился по своей работе».

Лиана пришла в восемь часов вечера и привела с собой молодого армянина с гитарой. Пареньку, назвавшемуся Артуром, было всего восемнадцать лет, и он оказался сыном актрисы. Гуров понял, что напряжение спадает. Получились чуть ли не семейные посиделки. Маша с Лианой пели под аккомпанемент гитары. Артур вполне профессионально выдавал сольные партии. Льву Ивановичу оставалось лишь отпускать комплименты и делать приятное выражение лица.

В принципе, вечер удался, потому что Лиана и Артур оказались людьми удобными и комфортными. Не было в них ни навязчивости, ни отстраненности из-за каких-то условностей.

Гуров думал о том, как красива бывает любая женщина, когда ей комфортно. А вот он этого не ощущал. Какой-то непоседливый червячок все чаще и чаще заставлял его думать о работе.

«Наверное, такая у меня натура. Не могу долго отдыхать, оставаться без своего дела», — подумал полковник.

Потом, когда их спрашивали, они уже не могли вспомнить, кто именно первым увидел окровавленное тело. Кто-то закричал, причем очень громко. Нет, не женщина, голос был мужской. А потом все кинулись к дверному проему, который вел в бункер бывшего командного пункта ракетного полка, теперь совершенно заброшенный.

Мухин и Богомазов протиснулись в первые ряды и с ужасом увидели на бетонном полу тело своего однополчанина Рыбникова. Это было нелепо, страшно и непонятно. Они стояли и тупо смотрели. Еще вчера вечером он был жив, смеялся, пил вместе с ними, охотно смотрел на компьютере фотографии молодых лет, вспоминал истории из их совместной службы, и вот!..

Отставной генерал лежал на боку, откинув голову назад. На лице застыла странная гримаса. Рот чуть приоткрыт, глаза тоже. Мужиков бросило в дрожь. Потому что смотрел на них не старый друг и сослуживец, а мертвец. Только оболочка, пустая и безжизненная.

Одна рука нелепо подогнута и прижата телом, вторая на отлете. У друзей возникло впечатление, как будто Рыбников перед смертью замахивался на кого-то. Ноги согнуты в коленях и раздвинуты, как будто он бежал, лежа на боку. В таких позах замирают люди, упавшие с большой высоты.

Пыль, мусор, затхлый сырой воздух и потемневшая лужа крови. Удар был нанесен точно в сердце. Вон и прокол от лезвия ножа на левой стороне груди. Он горизонтальный. Удар был нанесен с таким расчетом, чтобы лезвие прошло между ребер.

— Как же это? — тихо, почти шепотом, спросил Богомазов. — Он ведь… Черт, это ведь не сейчас случилось.

Хмурый Мухин схватил друга за рукав и потащил по коридору вон из бункера. Богомазов посмотрел ему в лицо и понял, что сейчас лучше помолчать. Теперь не стоит вслух говорить о том, что эти три дня они провели вместе, жили в доме Ольги Синицкой в Оброво. Вчера вечером Рыбников вдруг куда-то пропал прямо из-за стола. Исчезла и Ольга. А потом женщина вернулась, а Рыбников, кажется, нет. О нем никто так и не вспомнил. Они вчера почему-то основательно набрались, хотя пили ничуть не больше, чем обычно.

Никто не стал уезжать. Все курили и тихо переговаривались, глядя под ноги. Раньше тут был строевой плац. И вот опять, спустя столько лет, столпились на нем солдаты, когда-то служившие в этой части. Мертвое место, расформированная войсковая часть. Труп одного из ее солдат спустя тридцать лет. В Пинске, как памятник, стоит в музее знамя полка, а тут горбится заброшенный бункер, похожий на могилу, поросшую травой. В этом бетонном склепе лежит не фигуральный, а вполне натуральный труп. Бывший сержант, потом генерал-майор.

Оперативно-следственная группа приехала почти через час.

Кинолог с собакой сунулся в бункер, сразу же вышел, разочарованно махнул рукой и сказал следователю:

— Там тридцать человек только что потоптались. Какой уж тут след!..

Невысокий капитан юстиции в сером кителе, с покатыми плечами и сильной шеей, кивнул и приказал кинологу:

— Пройдись тут вокруг. Может, он орудие убийства выкинул или обронил что-то. Всякое бывает, надо проверить.