Человек без сердца - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Коган cтр.№ 55

Нет, он не боялся фантастических монстров, якобы живущих под толщей земли; он уже научился отличать вымышленный мир от реального. Но сейчас не мог избавиться от растущего дискомфорта, вызванного нехорошим предположением: а что, если этот тоннель никогда не закончится? Конечно, такого не бывает. Кроме того, отец слишком умен, чтобы добровольно ринуться в тупик. И все-таки сомнение не покидало Ванюшу. И чем дольше тянулся тоннель, тем крепче оно становилось. В какой-то момент ребенок почти уверился в том, что родители просчитались и теперь им предстоит вечно мчаться вперед в тщетных поисках выхода. Наверное, они больше никогда не увидят свет, что было крайне обидно.

Мальчик уже стал привыкать к этой неприятной мысли, когда электрические сумерки стремительно утратили ядовитую насыщенность. Тоннель расширился от хлынувшего в него светлого воздуха, и даже (иллюзия, разумеется) дышать стало легче. Когда автомобиль вынырнул на открытую дорогу, Ваня на мгновение ослеп: так болезненно ярок был вернувшийся день…

Джек плотнее запахнул пиджак и улыбнулся, невидяще глядя в окно. Сейчас он уже не маленький мальчик, и чернота, окутавшая его, страшнее черноты автомобильного тоннеля. Но и она однажды рассеется. Иначе и быть не может.

Джек заснул под утро и проспал почти до самого обеда — ни доктор Вангенхайм, ни медсестры, обычно наведывавшиеся спозаранку, сегодня пациента не тревожили. Разбудил его отец.

— Стесняюсь предположить, чем ты занимался ночью, что так вымотался, — весело сказал Сергей Иванович, усаживаясь на стул у стены. Настроение у него было прекрасное. В последние дни сын выглядел довольным и, похоже, не притворялся.

— Рефлексировал, — ответил Джек, садясь на кровати и протирая глаза.

— Надо полагать, успешно? — В голосе Кравцова-старшего звучала улыбка.

— А сколько времени?

Отец посмотрел на дорогие наручные часы — единственный атрибут роскоши, к которому питал слабость:

— Без четверти час.

— Ого. — Джек зевнул и потянулся. — Даже осмотра сегодня не было. Не день, а сказка.

— Доктор Вангенхайм сказал, последний осмотр будет сегодня вечером.

— Последний? — насторожился Иван.

— Последний перед операцией, — уже не пряча радостного возбуждения, сообщил отец.

— Когда операция?

— Завтра.

Несколько минут Джек молчал, переваривая не столько новость, сколько собственную реакцию на нее. Казалось бы, известие должно было осчастливить его, а он…

Огорчился?

Как это?

Долго искать ответ не пришлось. Операция предполагала два результата. При положительном все было понятно и однозначно. При отрицательном едва установившееся душевное равновесие будет сметено на корню. Это и беспокоило Ивана Кравцова. Заново переживать изнуряющую апатию ой как не хотелось. Следовательно, сегодняшний день стоит посвятить аутотренингу и самовнушению. Убедить себя не слишком надеяться. Не делать высокие ставки. Не ждать спасения. Воспринимать операцию как маленький шажок к успеху, а не как прыжок через голову.

Кравцов-старший внимательно смотрел на сына, стараясь угадать, что творится у того в голове. Иван о чем-то напряженно думал, и отец с облегчением узнал сосредоточенное, строгое и несколько отсутствующее выражение лица, знакомое с детства. Судя по всему, к сыну вернулся здоровый прагматизм, которого так не хватало ему в последнее время. Наконец-то он видел прежнего Ивана: хладнокровного, разумного, управляющего своими эмоциями.

Кравцов-старший неожиданно понял — именно понял, а не почувствовал, — что черная полоса подошла к логическому завершению. И пусть врачи не давали гарантий, главная гарантия сидела сейчас перед ним. Иван излучал спокойствие и уверенность, и Сергей Иванович впервые за последний месяц не опасался за судьбу сына.

— Ну что ж, завтра — значит завтра, — заключил Джек, подводя итог внутреннему диалогу. — Будем надеяться, но не переоценивать шансы.

— Мысль здравая. Поддерживаю. — Кравцов-старший взял с тумбочки сложенные брюки и рубашку и кинул сыну: — Одевайся, умывайся, выйдем на воздух. Нагуляешь аппетит перед обедом.

— Есть! — по-военному отрапортовал Джек, приложив правую руку к виску, и стал поспешно натягивать джинсы.

Они гуляли по больничному дворику, каждый сантиметр которого Джек успел изучить. Он отчетливо представлял себе окружающую картину и не сомневался в ее достоверности. Если… Вернее, когда зрение вернется, он сравнит воображаемый двор с реальным и убедится в их идентичности.

Гулялось по гравийной дорожке некомфортно — солнце палило нещадно. Мужчины укрылись под раскидистыми кронами деревьев и неспешно шагали по упругой травянистой почве. Иногда под ногами шуршала прошлогодняя хвоя, Джек то и дело наступал на шишки, давя их с характерным хрустом. Кто бы мог подумать, что психотерапевт Кравцов однажды будет с любопытством прислушиваться к звукам из-под ботинок.

А звуки, между прочим, ему нравились. Судя по всему, шишки были двух типов. Первые — вытянутые, маленькие и сухие. Под подошвой они рассыпались с треском, как яичная скорлупа. Вторые — более круглые, крупные и упругие. Такие разваливались не сразу — приходилось приложить усилие, чтобы раздавить их полностью. И хруст у них был довольно сдержанный, сырой. Не самый вкусный хруст.

Кравцов-старший пребывал в необычно разговорчивом настроении, рассказывал о работе, вспоминал прошлое, задавал вопросы, вдохновленный переменами в душевном состоянии сына. Джек охотно поддерживал беседу, сознательно уводя мысли от намеченного на завтра события. Уже к середине прогулки Иван не сомневался, что возможный отрицательный результат операции не застанет его врасплох. Проигранное сражение — еще не вся война. А воевать он собрался упрямо и героически.

День пролетел быстро. Джек с гордостью отметил отсутствие тревожности, пульс был спокойным, дыхание — ровным. Он с успехом преодолевал один из опаснейших участков пути, где так велика вероятность стать жертвой завышенных ожиданий.

Вечером ненадолго зашел доктор Вангенхайм, измерил давление, уточнил расписание на завтра, пожелал спокойной ночи и удалился. Джек достал плеер и надел наушники, собираясь включить что-нибудь из классической музыки.

В дверь заскреблись и тут же ее открыли.

Иван отложил плеер и повернул голову в сторону невидимого гостя.

— Слышала, завтра у тебя важный день, — задумчиво протянула Гретхен.

— Здравствуй, — улыбнулся он. — Ты так поздно торчишь на работе?

— Наведываюсь в палаты слепых, подворовываю то, что плохо лежит, — ответила девушка и подошла ближе, тихо цокая набойками.

«Скучные классические лодочки на низком толстом каблуке, — предположил Джек. — Шпильки звучат агрессивней».

— Могу отдать тебе плеер, — он махнул рукой на тумбочку.

— За него, наверное, и сорока марок не выручишь? — пренебрежительно фыркнула Гретхен. — Мне бы что-то более ценное.