Выдающийся ум. Мыслить как Шерлок Холмс - читать онлайн книгу. Автор: Мария Конникова cтр.№ 34

Как объясняет Макфарлейн Холмсу, с убитым, неким Джонасом Олдейкром, он познакомился лишь накануне днем. Этот человек явился в контору Макфарлейна и попросил оформить его завещание, по которому, к изумлению адвоката, вся собственность подрядчика доставалась ему, Макфарлейну. Олдейкр объяснил, что у него нет родных, но когда-то он дружил с родителями Макфарлейна. В память об этой дружбе он и выбрал в наследники адвоката, но убедил его ничего не говорить об этом родителям, «пока дело не кончено», – наследство должно стать сюрпризом.

Подрядчик пообещал тем же вечером угостить адвоката ужином, а затем вместе с ним просмотреть ряд важных документов, имеющих отношение к завещанию. Макфарлейн согласился. Вечер прошел по намеченному плану. А на следующее утро газеты сообщили о смерти Олдейкра и сожжении его трупа в штабеле досок за домом подрядчика. Наиболее вероятным подозреваемым был назван молодой Джон Гектор Макфарлейн, который не только готовился принять наследство от умершего, но и забыл на месте преступления свою окровавленную трость.

Сразу же после этого разговора Макфарлейна берет под стражу инспектор Лестрейд, а Холмс остается наедине со странной историей. И хотя арест выглядит вполне оправданным – наследство, трость, поздний визит указывают на виновность Макфарлейна, – Холмс никак не может отделаться от ощущения, что концы не сходятся с концами. «Я знаю, игра нечистая, – говорит Холмс Ватсону. – Я чувствую это нутром».

Однако на этот раз чутье Холмса противоречит веским доказательствам. С точки зрения Скотленд-Ярда, дело настолько ясное, насколько это вообще возможно, и уже решенное. Остается лишь внести последние штрихи в полицейский отчет. Когда Холмс заявляет, что в этом деле еще не все ясно, инспектор Лестрейд не соглашается с ним. «Не ясно? Но ведь яснее и быть не может», – восклицает он.

«– Молодой человек неожиданно узнаёт, что в случае смерти некоего пожилого джентльмена он наследует состояние. И что он делает? Не говоря никому ни слова, он под каким-то предлогом отправляется в тот же вечер к своему клиенту, дожидается, пока экономка – единственный, кроме хозяина, обитатель дома – заснет, и, оставшись со своим благодетелем вдвоем, убивает его, сжигает труп в штабеле досок, а сам отправляется в местную гостиницу».

И даже это еще не все: «Следы крови на полу и на рукоятке его трости почти незаметны. Возможно, он считает, что убил Олдейкра без кровопролития, и решает уничтожить труп, чтобы замести следы, которые, вероятно, с неизбежностью указывали на него. Это очевидно».

Но эти доводы Холмса не убеждают. Он говорит инспектору:

«В том-то и дело, милый Лестрейд, что уж слишком очевидно. Среди ваших замечательных качеств нет одного – воображения, но все-таки попробуйте на одну минуту представить себя на месте этого молодого человека и скажите: совершили бы вы убийство вечером того дня, когда узнали о завещании? Неужели вам не пришло бы в голову, что соседство этих двух событий опасно, что еще опаснее слуги, которые знают о вашем присутствии в доме. Ведь дверь-то ему открывала экономка! И наконец, затратить столько усилий, чтобы уничтожить труп, и оставить в комнате трость, чтобы все знали, кто преступник! Согласитесь, Лестрейд, это маловероятно».

Но Лестрейд только пожимает плечами. При чем тут воображение? Наблюдательность и дедукция – да, вокруг них строится вся работа сыщика. Но воображение? Ведь это всего лишь жалкое прибежище тех, кто избрал профессию, не требующую напряженной работы ума и научного подхода, – всех этих так называемых творческих натур, растяп, безнадежно далеких от Скотленд-Ярда.

Лестрейд не понимает, как он ошибается и насколько ключевую роль воображение играет в работе не только преуспевающего инспектора или сыщика, но и любого человека, считающего себя мыслителем. Если бы Лестрейд прислушивался к Холмсу не только в тех случаях, когда ему требовались подсказки, чтобы установить личность преступника или изменить направление расследования, возможно, ему реже понадобилось бы обращаться за помощью к Холмсу в будущем. Ибо если воображение отсутствует как таковое еще до того, как в действие вступит дедукция, все наблюдения и сведения, изложенные в предыдущих главах, почти не имеют ценности.

Воображение – важный следующий шаг в процессе мышления. Оно пользуется, как кубиками, всеми собранными наблюдениями и создает из них прочный фундамент для дальнейших умозаключений, будь то в связи с событиями, случившимися в роковой вечер в Норвуде, когда погиб Джонас Олдейкр, или в связи с поисками решения докучливой проблемы, не дающей вам покоя ни дома, ни на работе. И если вы считаете, что этап воображения можно пропустить как слишком незначительный и ненаучный, то вскоре обнаружите, что потратили слишком много сил, только чтобы прийти к выводу, который, несмотря на всю свою ясность и очевидность для вас, на самом деле бесконечно далек от истины.

Что такое воображение и в чем его ценность? Почему Холмс в разговоре с Лестрейдом упоминает именно это свойство и какое место воображение занимает среди строго научных методов самого Холмса?

Лестрейд не первый презрительно морщится при мысли о том, что воображение играет существенную роль в старых добрых научных построениях, а Холмс не первый утверждает, что именно так и обстоит дело. Один из величайших мыслителей науки ХХ в., лауреат Нобелевской премии физик Ричард Фейнман часто удивлялся, видя, что качество, которое он считал главным в мышлении и науке, совсем не ценится людьми. «Удивительно, но люди не верят, что в науке есть место воображению», – однажды сказал он в присутствии слушателей. Подобные взгляды не только заведомо ошибочны: «Речь идет о чрезвычайно примечательной разновидности воображения, отличающейся от артистического. Особенно сложно пытаться вообразить себе то, чего никогда не видел, но так, чтобы это нечто вплоть до мельчайших подробностей согласовывалось с уже виденным и вместе с тем отличалось от мыслей; более того, это нечто должно быть вполне определенным, а не туманным. Это по-настоящему трудно».

Не стоит и пытаться найти более точную оценку и определение роли воображения в научном мышлении. Воображение берет то, что собрано наблюдениями и впечатлениями, и преобразует эти материалы в нечто совершенно новое. Таким образом оно готовит почву для дедукции, перебора воображаемых альтернатив с целью решить: какой из вариантов, рожденных воображением, наилучшим образом объясняет все факты.

В воображении мы создаем нечто гипотетическое, то, что может или не может существовать в действительности и вместе с тем уже возникло у вас в голове. Таким образом, плоды воображения «отличны от мыслей». Это не повторная констатация фактов и не примитив вроде линии между точкой А и точкой В, которую можно провести не задумываясь. Это наш собственный синтез и творение. Представьте себе воображение как своего рода необходимое ментальное пространство на вашем «чердаке», где вы свободно можете работать с различным содержимым «чердака», но не обязаны придерживаться какой-либо системы организации или хранения, где можете устраивать перестановки, комбинировать, наводить беспорядок по собственному желанию, не боясь нарушить порядок или чистоту в главном помещении «чердака».