Я стою у ресторана, замуж - поздно, cдохнуть - рано... - читать онлайн книгу. Автор: Эдвард Радзинский cтр.№ 50

И эта старая французско-русская курва начинает рассказывать про какие-то Канарские острова, где она познакомилась с каким-то «голубым» Коко. И стали они с этим педиком проживать как брат с сестрой.

– Я, – говорит, – взяла его просто от одиночества.

«Голубенький» Коко оказался художник и сын испанского миллионера. А в это время эта страхолюдина на самом деле любилась с итальянским графом, у которого, кроме титула, ни шиша не было. Потом Коко влюбился в итальянского графа, который должен был получить от кого-то наследство… Тут я совсем запуталась. Смотрю: Алекс дремлет, а французская дура напилась и ни с места! В двадцать седьмой раз рассказывает про Канарские острова, и «голубым» у нее уже стал итальянский граф.

Потом Алекс проснулась, и мы с трудом затолкнули эту русскую француженку в другую комнату дрыхнуть.

– Ну, она у тебя с большим приветом.

– Нет, это все чистая правда. Она графиня. У нее даже есть замок. Как раз недавно она бросила своего графа и вышла замуж за Коко, поэтому сейчас она несколько расстроена. Кстати, лет пять назад я познакомилась с ней, как с тобой. В том же месте. Она тогда была худая, длинная, молодая, чем-то очень похожая на тебя. Сними платье – я уверена, ты сложена, как она.

Платье-то я сняла и все думаю: если такая шантрапа в замке живет, чем я хуже?..

Вот с этими мыслями на следующий день вышла я в Квадрат. Квадратом назывался кусок, где в Москве наш главный Бодисейл. Значит, Квадрат – это гостиницы Метрополь, «Националь» («Нац») – Телеграф. Там и было мое место.

После трех недель знакомства с Алекс я хорошо поняла свою цель. Мне было двадцать пять… ну ладно – двадцать девять! Я была клево одета (привет от Алекс), умела поддержать «конверсейшн» (образование Алекс), прекрасно пила (привет от восточных людей), могла покурить (тоже привет с Востока), хоть мне это дело чуждо, я знала все сплетни в литературном мире (поэт Ваня) и могла вставить в разговор стихи Тютчева (ну, это, конечно, не поэт Ваня, он знал только свои стихи, это Алекс). Я знала, что «после» надо обязательно говорить: «Мне никогда еще не было ни с кем так хорошо!» – и что «двуногое» (термин Алекс) больше всего ценит, когда ему говорят: «Какой вы умный». При этом чем он глупее, тем больше ценит. «Можешь говорить ему, что он сволочь, дрянь, убийца, сводник, но не забудь добавить про талант и ум» (Алекс). Короче, я готовилась к выходу в международные сферы. Я научилась говорить мало. «Главное – слушай, в этом твоя сила, пусть говорят они» (Алекс). Вообще Алекс я часто вспоминаю. Я когда обокрала ее и ушла, она три дня из квартиры не выходила… Потом мне письма в стихах писала, я не отвечала. Потом она седуксен выпила с портвейном, и отец отправил ее в психушку – в крэзу. Она мне оттуда тоже письма писала. Нормальные такие, только в конце письма у нее почему-то кошка разговаривала…

Короче, вышла я первый раз в Квадрат с международными целями. Поджилки трясутся, думаю: заметут. Это маменькин цветочек во мне боялся. Но я пересилила этот сукин цветочек…

Слышу: ко мне обращаются. Вроде по-английски. Гляжу: так дерьмово одет, я его сначала даже послала. А это оказался англичанин, богатейший фирмач. Они, оказывается, чем богаче, тем гаже одеты. Для них главный кайф – ходить в мятых пиджаках.

Ну и дальше началось.

Сняла я квартиру с телефоном, и полетел этот телефон из Москвы по всем странам мира: уедут и друзьям передают. Времени стало в обрез, взяла я еще одну девку в кооперацию. Это был мой час: денег – навалом, если не звонят, так сказать, организованные, выходим на дикий промысел – в Квадрат. Тут на меня сразу клюют, подскакивает какой-нибудь фирмач. Только сказал три слова, предлагает жениться. Это у них такой ход. Они знают, что наши дуры-потаскухи затем только и знакомятся. Вот и хотят фирмачи на ширмачка: ведь сто долларов такса. Ну, думаю, пора вспомнить про мамин цветок. «Конечно, – говорю, – поженимся». Привозим его с напарницей домой – и под душ. Пока он моется, карманы ему чистим. Когда выходит из душа – ору в панике: «Май мазер риторн вери сун!», что значит: «Мамаша скоро возвращается!» Он начинает в темпе одеваться, лезет в карман, а там пусто. Ну, если начинает шуметь – напарница в рев: «Мать с братом идет!» За брата у нас драйвер был. Ну, он и выметается… Тогда мы к «России», к гостинице. Там еще берем какого-нибудь – и все снова! И еще успеваем к ночи в мотель на Можайке…

Но так, конечно, мы поступали с «дикими» знакомыми. А которые организованные, по телефону, – тут все честно, тут такса…

Работала я без промахов, только раз дала слабину: в американца влюбилась. Ну, мы с ним два дня из комнаты не выходили. И пара мы были такая чудесная, когда шли – весь пипл глядел. Он даже плакал, когда уезжал. Да и я два дня сама не своя ходила…

И еще с моим драйвером, с Гошей… Я его однажды у себя оставила. А потом начала о нем думать. Ну, чувствую: не могу. Чего он со мной только не делал: обкрадывал, бросал, я все терпела. Пока про мамин цветок не вспомнила. Ну, думаю, дела! Растет во мне цветок…

Вот тогда-то вместо Гошеньки и организовала я себе Генриха. И его дерьмовый Хуэнвенбрюкен, простите за выражение.

…И вот теперь я опять в Союзе, в маминой комнате. Будто не было всех этих лет… Первое, что я увидела, войдя в эту, с позволения сказать, комнату, был цветок покойницы мамы. Он совсем завял. Но торчал на окне. Я подошла к окну, открыла, посмотрела вниз, чтобы делов не наделать, – и бросила мамин цветочек в окно. И сразу мне стало легче.

А вечером позвонил мой адвокат из этого городка с неприличным названием. Сказал, что Генрих утаил деньги при разводе и тайно купил корабль. И теперь моя задача – мотаться по всем морям и океанам, искать этот корабль. И вскоре я выехала из Союза добивать Генриха в его дерьмовой зеленой стране.

Генрих вел себя как пират. Он прятал корабль во всех гаванях мира. Мы с адвокатом летали по всем портам за этим летучим голландцем, но ни хрена не нашли.

Я осталась совсем без денег и начала пить. Напьюсь пьяная – и забываю, где я. Звоню по автомату в Москву Алекс и ору ей:

– Алекс, мы тут в кабаке, деньги кончились – выручай! Какой адрес? Монмартр, улица Мартирс – драйвер довезет! Как это не понимаешь? Алекс, – кричу, – ты что ж, предаешь меня? Ты что ж, после психушки совсем понимать разучилась? Ты что, на Монмартр приехать не можешь? Лучшая б… Москвы погибает!

Вскоре я поняла, что совсем сопьюсь. И вот тогда-то я и встретила негра Мишу.

В первый раз я встретила этого негра Мишу в СССР, в Калуге, когда меня выслали туда «за дела». Калуга – это город «двух П»: туда высылали педиков и проституток. Негр Миша учился в каком-то институте и жил в общаге вместе с другими неграми. И вскоре все их общежитие было заселено пухленькими белокурыми служительницами Венеры, высланными из Москвы. И вот через столько лет в Париже недалеко от Сорбонны мы встретились с этим негром.

Я своего не упущу. Вскоре мы благополучно поженились. В это время в стране Миши произошел реакционный переворот. И к власти пришел страшенный реакционер султан, Мишин родственник. Миша был назначен его личным летчиком. (Летать Миша не умел, он должен был просто сидеть с султаном в самолете.) И мы с Мишей рванули в ту страну. Там моего супруга ждал подарок: толстая африканская жена, которую откормили для Миши в одном из дальних селений. Потом по случаю третьей и четвертой годовщины победы султана над революцией Миша получил в подарок еще двух толстых красавиц. А я стала старшей женой… Надо сказать, это была страна моей мечты. Здесь я могла наконец жрать свои любимые сласти утром, днем и вечером и ничего не бояться. Потому что чем больше я их ела, тем считалась красивее…