Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Гросс cтр.№ 6

«В былые времена (так мы в Ирландии называем 1970-е) матери ругали своих детей просто на автомате. «Ну, чистая обезьяна», – говорила мать, или: «На улице – ангел, дома – сущий дьявол», или даже (это мое любимое): «Она меня раньше срока в могилу загонит». Все это было неотъемлемым элементом детства в стране, где на любую похвалу было наложено строгое табу».

Естественно, так было не только в Ирландии. Недавно один лондонец средних лет сказал мне: «Моя мама обзывала меня такими словами, которые я никогда в жизни не применю к своим детям. И полудурком, и наглецом, и скороспелкой, и бахвалом. Вот уже сорок лет прошло, а мне до сих пор хочется крикнуть матери: что же уж такого кошмарного было в моем бахвальстве?!»

Теперь же везде, где присутствуют маленькие дети – и на детских площадках, и в Старбаксе, и в яслях, – постоянным фоном слышатся хвалебные речи: «Хороший мальчик», «Хорошая девочка», «Ты у нас самый лучший». Такое любование своими детьми может на время поднять нашу собственную самооценку, ведь мы таким образом сигнализируем окружающим, какие мы фантастические родители и каких мы растим потрясающих деток. Но для самоощущения самих детей в этом проку очень мало. Изо всех сил стараясь отличаться от своих родителей, мы, по сути, ведем себя точно так же, как вели себя с нами они, то есть кидаемся пустыми похвалами подобно тому, как предшествующие поколения кидались бездумными оскорблениями.

Изо всех сил стараясь отличаться от своих родителей, мы, по сути, ведем себя точно так же: кидаемся пустыми похвалами подобно тому, как предшествующие поколения кидались бездумными оскорблениями.

И если мы делаем все это только для того, чтобы поменьше думать о своих детях, об их внутреннем мире и их чувствах, то похвалу, равно как и критику, можно в конечном итоге считать открытым выражением нашего к ним безразличия.

В результате мы возвращаемся к исходной проблеме – если похвала не поднимает самооценку ребенка, то что же ее поднимает?

Вскоре после получения квалификации психоаналитика я обсуждал все эти темы с восьмидесятилетней женщиной по имени Шарлотта Стиглиц.

«Я никогда не хвалю ребенка, если он справляется с тем, с чем и так должен справляться.

Я хвалю детей, только если они делают что-то по-настоящему сложное. Кроме того, я считаю, что очень важно говорить им «спасибо». Ноя не стану хвалить его за то, что он просто играет или читает».

Шарлотта – мать нобелевского лауреата, экономиста Джозефа Стиглица – много лет преподавала чтение в коррекционной школе на северо-западе штата Индиана.

– Я никогда не хвалю ребенка, если он справляется с тем, с чем и так должен уметь справляться, – сказала она мне. – Я хвалю детей, только если они делают что-то по-настоящему сложное. Например, делятся с другими своими игрушками или проявляют терпение. Кроме того, я считаю, что очень важно говорить им «спасибо». Если я не успеваю вовремя дать ребенку перекусить или в чем-то помочь, а он терпеливо ждет, я обязательно благодарю его за это. Но я не стану хвалить его за то, что он просто играет или читает.

Никаких чрезмерных поощрений и никаких ужасных наказаний – Шарлотта фокусировалась на том, что делает ребенок, и на том, каким образом он это делает.

Однажды мне довелось посмотреть, как Шарлотта общалась с четырехлетним мальчиком, который был занят рисованием. Когда он вдруг сделал паузу и посмотрел на нее (возможно, ожидая похвалы), она улыбнулась и сказала:

– Как много у тебя на картинке синего.

– Это пруд у бабушкиного дома. А еще там есть мостик, – ответил мальчик. Он взял коричневый карандаш и сказал: – Сейчас я вам его покажу.

Присутствие в мире других людей, будь то дети или друзья, да и, если уж на то пошло, даже присутствие в своем собственном мире, это очень тяжелый труд. Но не этого ли внимания – то есть ощущения, что кто-то старается думать о нас, – хочется всем нам больше любой похвалы?

Шарлотта разговаривала с мальчиком, не заставляя его ни в чем торопиться, но, что важнее всего, она видела его и прислушивалась к нему. Она присутствовала в его мире.

Именно такое присутствие повышает самооценку ребенка, потому что оно дает ему понять, что он заслуживает внимания и мыслей взрослого человека. В ином случае ребенок может прийти к выводу, что его действия сами по себе не являются целью, а служат всего лишь способом заработать похвалу. Как можно ждать от ребенка прилежания и внимательности, не будучи внимательным к нему самому?

Присутствие в мире других людей, будь то дети или друзья, да и, если уж на то пошло, даже присутствие в своем собственном мире, это очень тяжелый труд. Но не этого ли внимания – то есть ощущения, что кто-то старается думать о нас, – хочется всем нам больше любой похвалы?

Однажды днем в начале июня мне позвонил мистер Н. За несколько недель до этого его сын Мэтт, которому был двадцать один год от роду, нацелил незаряженный стартовый пистолет на офицера полиции, пытавшегося арестовать его за нарушение общественного порядка. Теперь Мэтта, обвиняемого в нападении на представителя правоохранительных органов с применением огнестрельного оружия, выпустили под залог, но вести себя он продолжал настолько же безответственно.

Под залог его выпустили на определенных условиях, но он нарушал их, уходя по ночам пьянствовать с дружками, а иногда по несколько дней вообще не появляясь дома. Он постоянно ввязывался в драки. Родители, работавшие школьными учителями, уже смирились с мыслью, что Мэтт, скорее всего, угодит в тюрьму.

Родители усыновили Мэтта, когда ему было всего два года. Отец Мэтта рассказал мне все, что ему было известно о прошлой жизни сына: вскоре после рождения Мэтта его семнадцатилетняя биологическая мать, забрав мальчика с собой, ушла из родительского дома. Сначала она устроилась в убежище для пострадавших от стихийных бедствий, а потом и вовсе начала скитаться где попало. Употреблявшая наркотики, она была совершенно не способна воспитывать ребенка.

Государственные органы опеки отобрали у матери больного и страдавшего от постоянного недоедания Мэтта, когда тому исполнился год. Сменив несколько опекунских семей, Мэтт в конечном итоге был усыновлен мистером Н. и его женой. С самого начала стало ясно, что Мэтт будет ребенком трудным и неуправляемым, в результате чего его новые родители решили больше детей не усыновлять.

Через несколько дней после звонка отца ко мне на консультацию пришел сам Мэтт. Он плюхнулся в стоящее напротив моего стола кресло и начал совершенно открыто говорить о проблемах, с которыми ему приходится сталкиваться.

Он рассказал мне о двух братьях, которые жили в его квартале и буквально объявили на него охоту. Парни были очень опасные и уже пырнули ножом одного из его приятелей.

Ситуация у Мэтта была очень тревожная, но, слушая его рассказ, я вдруг начал ловить себя на том, что никакого особенного беспокойства он у меня не вызывает. Логических нестыковок в его рассказе не было, говорил он энергично и доходчиво.