Убийство Маргарет Тэтчер - читать онлайн книгу. Автор: Хилари Мантел cтр.№ 23

— Луиза, купите себе что-нибудь приятное.

Я отвернулась. Плюхнулась в такси. Мигрень разыгралась настолько, что мир слева вообще прекратил существовать, не считая прерывистых желтых вспышек. Подташнивало — от голода и от моральной опустошенности. Но когда такси подползло к станции, я слегка успокоилась, за неимением лучшего, и даже немного поерничала про себя: уж наверняка А. С. Байетт [21] описала бы эту сцену получше — только не сообразить как.

На станции, расплатившись с водителем, я обнаружила, что наличных у меня осталось ровно полтора фунта. А банкомат, конечно, не работал. Ну да, карточка у меня с собой, и если в поезде будет обслуживание, я наконец-то смогу позавтракать. Но в расписании говорилось: «Вагон-ресторан в хвосте поезда». Через пять минут после отправления рядом со мной уселся какой-то парень, типичный горожанин, и принялся пожирать сероватый кусок мяса в картонной упаковке, пачкая пальцы жиром…

Приехав домой, я бросила сумку в угол, словно вдруг ее возненавидела; на кухне — посуда не помыта, два бокала из-под вина — съела сырный крекер прямо из банки. «Надо вернуться к работе, — подумала я. — Садись и пиши. Или сдохнешь от избытка впечатлений».

В последующие несколько недель биография, с которой я маялась, совершила неожиданный поворот. Тетушка Виржини и мексиканка удостоились пристального внимания. Я изобрела версию, в которой тетя Виржини и мексиканка убегают вместе, — и потому мой персонаж вовсе не рождается. Я представляла, как они катаются по всей Европе, радуясь жизни, под звон бьющегося стекла, выпивают все шампанское на модных курортах и грабят банк в Монте-Карло. Потом мексиканка уезжает домой с добычей и финансирует революцию, которая завершается победой, а тетушка Виржини исполняет роль Пассионарии [22] , — но с танцами, как если бы превратилась в Айседору Дункан. Все это сильно отличалось от моих предыдущих сочинений.

В начале осени того же года, через три месяца после поездки на восток, я оказалась на вокзале Ватерлоо, по пути на лекцию в филиале библиотеки в графстве Хэмпшир. К той поре я уже стала равнодушна к общественному питанию в любом месте Англии. Когда я отошла от прилавка, заворачивая багет, который намеревалась прихватить с собой в Олтон, высокий молодой человек врезался в меня — и выбил кошелек из моей руки.

Кошелек был полон монет, и те раскатились в разные стороны с веселым звоном, под ноги коллегам-пассажирам, завертелись на скользком полу. Мне хотя бы отчасти повезло: толпа, валившая с «Евростара», залилась смехом и принялась ловить мое невеликое состояние, устроила состязание, кто поймает больше монет; может, они решили, что это попрошайничество наоборот — или такой лондонский обычай, вроде жемчужных королей [23] . Молодой человек, который меня толкнул, первым кинулся под ноги европейцам, и в конечном счете именно он высыпал горсть мелочи обратно в мой кошелек, с широкой белозубой улыбкой, и на мгновение сжал мою руку, как бы извиняясь. Пораженная, я взглянула ему в лицо: большие голубые глаза, застенчивый, но уверенный взгляд, шести футов ростом, слегка загорелый, крепкий, но вежливый; пиджак цвета индиго, нарочито мятый, рубашка ослепительно-белая; словом, такой милый, такой опрятный, такой… золотой, что я попятилась, испугавшись, что он американец и непременно попытается затащить меня в какой-нибудь культ.

Когда я приехала в библиотеку, бросилось в глаза амбициозно большое количество стульев — не менее пятнадцати, — расставленных полукругом в зале. И большинство было занято; тихий триумф, не так ли? Я выступила на автопилоте, разве что, когда прозвучал традиционный вопрос о моих источниках и корифеях, позволила себе оторваться — придумала португальского писателя, которому, как я заявила, Пессоа [24] и в подметки не годится. Золотой юноша неотрывно стоял перед глазами, и я подумала, что охотно легла бы в постель с таким вот молодым человеком ради новизны ощущений. Ведь мы должны меняться, правда? Но он — существо иного порядка, человек из другой плоскости бытия. Чем позднее становилось, тем сильнее я замерзала, будто студеный ветер обдувал мой костяк.

Я просидела некоторое время на достаточно мягкой кровати в достаточно чистом номере, читая «Правую сторону полуночи» [25] , делая пометки на полях и гадая, с чего я вообще решила, что читателям такое может понравиться. Моя щека елозила по пухлой подушке, и обычные образы провала осаждали разум; но потом, около трех, я все-таки заснула.

Проснулась отдохнувшей, ибо снов не видела: рассвет цвета яблочного сидра, свежесть и прохлада в воздухе. Встав с кровати, я с удовольствием отметила, что кто-то позаботился продезинфицировать душ. Можно смело в него зайти, так я и поступила. Холодная, мягкая вода заструилась по моим волосам. Глаза широко раскрылись. Что это было? Поворотный момент?

Я села в переполненную электричку в восемь, мои пальцы жадно ощупывали записную книжку. Едва поезд отошел от станции, улыбчивый молодой стюард покатил по проходу тележку с едой. Завидев «Харвест кукиз» и «Голден тости кранчиз» в целлофановых обертках, люди вокруг меня дружно замахали своими экземплярами «Файненшл таймс», затыкали пальцами, обрадованно залопотали. «Чаю? — спрашивал стюард. — Конечно! Маленькую или большую, сэр?»

Я заметила, что большая чашка — та же малая, но с большим количеством воды, но не устояла, заразилась всеобщим волнением и радостью. Достала кошелек, открыла — и с удивлением поняла, что монетки аккуратно сложены головой королевы наружу [26] . А чью еще голову я ожидала увидеть? Я нахмурилась. Мои пальцы перебрали стопку банкнот. Я ушла из дома с восьмьюдесятью фунтами. А теперь в кошельке практически сотня. Непонятно (стюард как раз поставил передо мной большую чашку); но спустя мгновение все разъяснилось. Я вспомнила молодого человека с широкой белозубой улыбкой и пепельными волосами с прожилками золота; крепкие мышцы перекатываются под рубашкой, сильная рука сжимает мою ладонь. Я засунула банкноты обратно, опустила кошелек в сумку и не могла не спросить себя — какой из моих многочисленных дефектов он заметил в первую очередь?