Американец - читать онлайн книгу. Автор: Роман Злотников, Игорь Гринчевский cтр.№ 20

— Тогда в чем проблема, сэр?

— Проблема, Урри, в том, что милые молодые люди с хорошим образованием, вроде вас, обычно прибывают первым или вторым классом. С приличным багажом, запасом платья, набором документов и рекомендательными письмами. А также — с некоей суммой, позволяющей им достаточно долгий срок прожить на привычном им уровне.

С этими словами он демонстративно оглядел меня с головы до ног, после чего продолжил:

— Вы же, Урри, прибыли зайцем, в истрепанной одежде и обуви, и даже без головного убора. Также у вас нет при себе ни каких-либо бумаг, ни средств к существованию. Вы не сможете купить себе билет. Вас никто не встречает. У вас нет даже двух долларов на въездной налог! [46]

— Опыт говорит нам, Урри, что люди, подобные вам, прибывают без билета и денег только в случае больших проблем. Если они скрываются от полиции, к примеру. Что вы можете сказать на это?

Я изобразил смущение. Потупил взор, попытался оправить остатки футболки, спрятал под стул потрепанные кроссовки… А сам в это время быстро обдумывал ответ.

— Сэр, вы правы, я не подумал, все это выглядит подозрительно. Однако объяснение на самом деле простое. Я с самого детства восхищаюсь вашей страной, сэр, и почитаю ее за образец, по которому должны быть перестроены и остальные страны. Уже несколько лет я просил отца отпустить меня сюда хотя бы с кратким визитом. Но отец не желал и слушать. Однако помог случай. Моему дальнему родственнику вздумалось взять меня с собой в вояж. И вот, в порту я случайно увидел «Девоншир». И услышал, что он вскорости отплывает в Нью-Йорк. И я сбежал. Сбежал, как был. В домашней одежде, без документов, денег. На пароход пробрался «зайцем», — тут я глянул на него и с жалобными интонациями закончил:

— Мне просто очень хотелось попасть сюда, сэр!

Помолчав, Вилли сказал:

— Да, Урри, согласен, это объясняет ваш вид, отсутствие денег и документов. Но, согласитесь, только в том случае, если вы говорите правду. Впрочем… Это решать не мне. Я ваш ответ зафиксирую и передам начальству. Оно и будет решать. Вы же пока ответьте мне еще на несколько вопросов. Предупреждаю, отвечать вы должны правдиво и серьезно, без шуток!

Какие уж тут шутки! Если меня сейчас «вернут» в Европу, я вообще сдохну. Тут хоть шансы есть. Хотя пока что Америка и встречала меня довольно сурово. Больше всего это напоминало странную помесь военкомата и следственного изолятора. Ну, как мне его описывали побывавшие там. Вопросы были и правда странными.

— Вы многоженец? Вы анархист? Вы поддерживаете насильственное свержение американского правительства?

Всего вопросов было несколько десятков, я же, предупрежденный Вилли, предельно коротко отклонял подозрения в своей нелояльности. [47]

— Что ж, мистер Воронцов, спасибо! — сказал Вилли, закончив задавать вопросы и снова чиркнув что-то в моих бумагах. Желаю вам удачи и терпения.

— Простите, инспектор, а долго ли мне придется ждать решения?

— Решение по вашему вопросу может быть принято и сегодня. Но этого мало. Люди без денег должны ждать, пока не найдется кто-то, кто обяжется содержать вас первое время. Обычно это бывают родственники или друзья. В вашем же случае, Урри, стоит надеяться лишь на вербовщика. И, Урри, я советовал бы вам цепляться за первого, кто согласится вас взять. Потому что за химиками сюда не приходят… Ладно, хватит болтать, пойдемте-ка!

В коридоре он подозвал очередного «синемундирника», в сопровождении которого я и попал на третий этаж.

— Ищи свободное место, где спать, и располагайся! Вещи держи при себе, если что оставишь — пропадет, и следов не найдешь. Распорядок написан на стене. Если не умеешь читать — спросишь у соседей. Им все равно заняться нечем! — привычно оттарабанил тот, не думая о том, что у меня никаких вещей нет. После чего повернулся и предоставил мне возможность собраться с мыслями.

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…Надо сказать, что чем дольше я был на острове Эллис, тем чаще вспоминал рассказы людей, побывавших в тюрьме. Помещение представляло собой длинную узкую казарму, с трехъярусными деревянными нарами. Нижние нары все были заняты, второй ярус тоже, так что лезть предстояло под самый потолок. Никакой постели не было, люди спали прямо в одежде, на голых досках, укрываясь пиджаками, пальто, одеялами — у кого, что было с собой. Некоторые бедолаги, подобно мне, ночами мерзли, так как укрыться было совершенно нечем.

Кроме того, меня, как и всех тут, „пробирковали“, заставив изготовить и нашить на футболку бирку с надписями „Воронтсофф“ и „Девоншир“.

Еще больше заставляло вспомнить тюрьму и казарму то, что в одном помещении собраны были только мужчины, женщин держали отдельно.

Впрочем, были и отличия. Так, с некоторыми мужчинами были и дети. Кроме того, за режимом особо никто не следил. Спать можно было в любое время, хоть днем, и многие этим пользовались. Кроме того, на половине крыши были оборудованы места для прогулок, и можно было, поднявшись, подышать свежим воздухом.

Гвоздями, на которых держался распорядок, были приемы пищи. В обед и на ужин собирались все. Завтрака не было. Рацион заставлял вспомнить старый анекдот про армию: „На первое капуста с водой, на второе — капуста без воды, на третье — вода без капусты“. Так и тут. На обед давали похлебку из бобов или бобов с картошкой. На второе — несколько картофелин, сваренных „в мундире“, третьего не было. Излишествами нас не баловали. Воду можно было пить из специального бачка, установленного у входа в казарму, в любое время. А на ужин были либо вареные бобы, либо картошка в мундире. И так день за днем. Правда, должен отметить, что, хоть питание не было разнообразным, оно позволило не протянуть ноги с голоду.

Всех нас, задержанных, мучили тоска и неизвестность. Мне, одинокому, в этом смысле было чуть полегче, а вот семейные не имели шанса увидеться с семьей ни в столовой, ни на прогулке. Пуританские правила тут соблюдались строго, так что кормили и „выгуливали“ нас и женщин в разное время.

Впрочем, „в порядке компенсации“, недостаток душевных страданий мне возместился телесными. В отличие от сотоварищей по изолятору, я совершенно не привык ни к грубой еде, ни к ночевке на деревянных нарах в одежде, не было у меня также и привычки к столь длительной праздности. Потому я использовал все время, когда были разрешены прогулки, и наматывал круги по крыше, думая о разном.

Во время прогулок взгляд то и дело упирался в кипучую жизнь Манхэттена. От этого хотелось выть. Потому я старался больше спать…»