«Слишком много думаешь, – подслушав мои мысли, заметила Лин. – Причем сама же себе противоречишь».
«Я варианты просчитываю», – немного обиженно возразила ей.
– Ты в порядке, Иллера? – отвлек меня от ментального общения Керр-сай. – Что-то прислали? – спросил он, заглядывая в развернутую на весь экран схему.
– Ничего, – поспешно сворачивая трехмерную картинку, сказала я и улыбнулась. Натянуто. Мужчина нахмурился и собрался, было, спросить еще что-то, но я умоляюще посмотрела на него и одними губами прошептала: – Позже. – Норд, как ни странно, все понял и, вопреки моим опасениям, отступил.
«Хм, какой сообразительный мальчик», – одобрительно хмыкнула Лин в моей голове.
«Мальчик? – усомнилась я, окинув взглядом молодого мужчину, чей рост превышал мой собственный головы на полторы. – Лин, а тебе сколько лет вообще?»
«Тринадцать», – сказала и откровенно заржала эта зараза, наслаждаясь моим изумлением. Причем уточнять что-либо дальше отказалась наотрез, переведя разговор в географическое русло. Направо свернуть, прямо пройти, теперь налево и вниз… И так до тех пор, пока зажатое в руках «зеркало» не издало жалобный писк и, мигнув на прощанье, не «сдохло».
Я испуганно попятилась, привлекая внимание своих спутников, вопросительно смотревших на меня. И (о чудо!) фирский аналог планшета снова заработал. Двинулась вперед – и опять значки на экране погасли, отступила обратно – включились. Интерес-с-сно… Ментальная связь, в отличие от «навигатора», функционировала без сбоев, независимо от нашего местоположения. И обосновавшийся в моей голове женский голос охотно пояснил, что мы стоим на пороге аномальной зоны, которая глушит любую технику, но для биологических существ она безопасна. И, по заверениям Лин, именно здесь по-настоящему можно было спрятаться от внимания наблюдателей и нормально поговорить.
– Мне здесь не нравится, – забеспокоился нервно вертящийся элементаль. – Куда ты нас завела, Иллера?!
– Подходящее для привала место, – сказала золотистому «солнышку», маскируя ответ под предложение отдохнуть, и, полюбовавшись озадаченной физиономией «светляка», решительно пошла вперед.
– Керр, да она…
– Привал так привал, – перебил напарника норд, и Рил, недовольно полыхнув светом, заткнулся.
Рядом со мной плелся верный Рыж, которого всякие подземные аномалии совершенно не беспокоили, позади нас тихо кралась Надья. А норд, обойдя меня, обернулся на ходу и чуть насмешливо спросил:
– Может, расскажешь уже, что тебе нашептала твоя подруга «шизофрения»?
Я на мгновение опешила от такого заявления, а потом улыбнулась. Догадался, значит, предводитель, отчего я вся такая загадочная иду и ни с кем не разговариваю. И ведь не стал допытываться и упрекать во лжи, а позволил принять решение самой. Любопытно, почему? Доверяет? Или просто хотел посмотреть, куда нас заведет знакомство с Лин? А… не важно! Главное, что признаваться в утаивании информации мне уже не придется.
– Шизофрения? – Мне показалось или глаз элементаля и правда нервно дернулся?
А я улыбнулась ему и даже подмигнула для пущего эффекта.
Лин, судя по хохоту в моей голове, прекрасно нас видела, слышала и… наслаждалась представлением, оставаясь для всех невидимкой.
Немного позже
Когда мы вошли в эту пещеру, я не поверила собственным глазам. Это все походило на мрачный выставочный зал или на причудливую мастерскую, хозяин которой зациклился на своей музе. Ее он и высекал из камня. Раз за разом: меняя позы, ракурсы, прически… Но в каждой скульптурной композиции, находящейся в этом помещении, неведомый художник отражал черты всего одной натурщицы и ее странного пса. Хотя нет, не пса. Скорее некой помеси керса с лисой и, судя по змеиному хвосту и чешуйкам на длинных тонких лапах, – ящерицей. Головы всех без исключения статуй украшали прически, чем-то похожие на африканские косички: объемные, длинные, доходящие девицам до колен, у животных они напоминали львиную гриву, плавно переходящую в густой гребень на спине.
– Кто это? – озвучила мои мысли вивьера, удивленно разглядывая засилье каменных близнецов. – И кто все это сделал?
– Понятия не имею, – честно призналась я, с интересом разглядывая девушек с «собачками». Вот одна сидит рядом со своим питомцем и гладит его по гладкому боку, покрытому едва заметной чешуей. А вон там стоит другая и, чуть подавшись вперед, всматривается каменными глазами в даль. Рядом же в охотничьей стойке застыл ее четвероногий друг. Третья полулежит на небольшом возвышении, положив голову на спину зверя. Четвертая задумалась, подперев рукой подбородок, пятая… да их тут столько, что в глазах рябит! – Ли-и-ин? – протянула я, озираясь по сторонам – А, Лин?
– Что, Лер? – подняв голову, спросила ближайшая ко мне статуя и… сошла со своего постамента.
– М-мамочки, – запинаясь, пробормотала я и, отступив назад, угодила в объятия Керр-сая. Сжав мои плечи, мужчина спокойно проговорил:
– Ну, здравствуй, шизофрения.
– И тебе, герой, не хворать, – ответила на языке лэфири большая лохматая зверюга, на глазах сменившая каменный окрас на темно-синий, как у орн. Она тряхнула роскошной гривой, которая походила то ли на толстые жгуты, то ли на косички, и, облизав более вытянутую, чем у керсов, морду длинным раздвоенным языком, представилась:
– Нифелин-11, или просто Лин, ну а как вас зовут, я уже в курсе.
– Химера-хамелеон, – восхищенно протянула Надья. – А я думала, что это все сказки.
– Какие сказки? – немного придя в себя, спросила я. – Лин, ты химера?
Собеседница скосила свои желтые глазищи на кудрявую, тяжело вздохнула и ответила:
– Смотря что подразумевать под химерой. Если козье тело, львиную голову и змеиный хвост, то два пункта из трех подходят.
– Обалдеть! – И снова вивьера произнесла то, что вертелось у меня в голове. Я же, легко вывернувшись из рук норда, приблизилась к существу, которое представляла как угодно, но только не четвероногой зверюгой раза в полтора крупнее меня. Стоп! А ведь тогда, в тумане, мне виделся кто-то двуногий – галлюцинация или Лин спасала нас не одна? Взгляд упал на ближайшую статую остроухой девицы, и, озаренная догадкой, я поинтересовалась:
– А это кто такая?
Лин чуть повернула голову и, посмотрев на каменную соседку, сказала:
– Маруся.
– Кто? – в один голос спросили норд с вивьерой, для которых имя было незнакомо.
– Маруся, – повторила Лин, подмигнув мне желтым глазом. На кошачье-лисьей морде появилась улыбка, и она была бы даже похожа на человеческую, если бы между острых звериных клыков не мелькнул змеиный язык. – Маруся Савичева, – к одному непонятному для лэфири слову химера добавила второе и, довольная эффектом, насмешливо фыркнула. – Подруга моя бывшая, – выдержав паузу, пояснила она нам. – Нет ее больше. Увы.