Раб из нашего времени. Книга девятая. Роль чужака - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Иванович cтр.№ 3

А когда дверь за ними закрылась, Апаша уже не стала церемониться и выбирать выражения:

– Да сколько можно тебя уговаривать?! Ты ведь скоро ходить от усталости не сможешь! Так и умереть недолго!

И тут же была ошарашена ответными действиями Марии. И не просто ошарашена, а на некоторое время окаменела от неожиданности. Девушка вдруг придвинулась к грозной воительнице, прильнула к её груди и истошно зарыдала. Только после минуты сотрясающееся тело выдало несуразные фразы:

– А зачем жить?.. Если меня никто не любит?..

Грозовая чуть глаз не лишилась от услышанного, настолько те вылезли из глазниц. И вначале даже задохнулась от возмущения. Как такое можно сказать?! Ведь Марию любили, обожали все подданные империи! Каждый готов был за неё жизнь отдать! Да и с мужской точки зрения самые лучшие, самые великие воины были готовы по малейшему знаку вырвать у себя из груди сердце и вручить его своей повелительнице.

Но через минуту интенсивного размышления главнокомандующая поняла, что не в этом дело. Не о той любви причитала молодая Мария Ивлаева-Герчери. Скорей всего, она ждала выхода другой, именно своей любви, которая теснилась в её сознании и рвалась на свободу.

Но полюбить императрице было некого. Пока…

Я никогда в жизни не курил. Даже не пробовал. Вначале был маленький. Потом в десять лет стал инвалидом. Чего ж себя ещё и дымом травить? Да и среди родных никто не курил, так что положительных примеров хватало. Подруги-защитницы сами не курили и мне бы не дали, возжелай я побаловаться дымком. В школе тоже везло: на меня никто внимания не обращал, так что пристраститься к пагубной привычке было не с кем.

Поэтому весьма странным мне показался сон, в котором я курил. Что это сон, я понял сразу, потому что там было целых две не умещающихся в сознании вещи: я курил не один (это был первый нонсенс, но ещё как-то мог уложиться на подсознание), я курил в компании с моей мамой. А это уже вообще ни в какие ворота не лезло!

Причём курили мы по очереди: вначале мать втягивала дым из большой индейской трубки, потом мне её передавала. Тогда я втягивал много дыма, ничуть не закашлявшись и не поперхнувшись. Причём дым казался невероятно вкусным, пах копчёными колбасками, черносливом и абрикосами одновременно. И уж никак не походил на ту вонь, которой иногда меня окутывало на улице от впереди идущего по тротуару курильщика.

Вот я и подумал (во сне), что этот сон вещий. Надо будет его только запомнить хорошенько, как остальные я помнил, а потом смотреть и ждать, когда он сбудется. Логика мне подсказала, что такое не сбудется никогда, и подкинула идею:

«Подобная чушь тебе снится по причине твоего нового, честно говоря, совсем уж идиотского имени. И раз ты назвал себя Чингачгук, то тебе положено будет курить трубки мира до самой смерти».

Курить «до смерти» не хотелось. По этой причине очередная затяжка мне не пошла, спазмы сдавили горло, я стал задыхаться и… проснулся.

Открыл глаза. И замер, рассматривая странного типа, застывшего от меня лицом всего лишь сантиметрах в тридцати. Если так прикинуть, то он весьма напоминал меня недавнего: покрасневшая лысина на голове с несколькими порезами, шишками и потертостями. Лоб, скула и бровь рассечены, покрыты сукровицей. Нос распухший, вправленный после перелома. Губы тоже распухшие, в двух местах лопнувшие. Не красавец, в общем. Только у меня ещё и брови с ресницами отсутствовали, выжженные во время того памятного побега от шаманов когуяров.

Тип пялился прямо в мои глаза и медленно выдувал на меня клубы того самого дыма, который недавно приснился. Якобы… И естественно, что моя новая попытка вдохнуть привела к ещё большим спазмам в организме. Сам поражаюсь, как мне удалось из себя выдавить вместе с хрипом:

– Что творишь, гад?! Я ведь не курю! – после чего так глубоко закашлялся, что чуть сознание не потерял и внутренности не выплеснул из себя от рвотных потуг.

Слёзы застлали глаза. Вскочить или перекатиться тоже не удавалось. И я понял, что крепко связан. А потом и о дальнейшем догадался: раз вижу перед собой тайланца, пытающего меня дымом, значит, я у них в плену. Наверняка эти прислужники людоедов меня поймали и приступили уже к планомерным мучениям.

«Стоп! – проснулись логика и память. – Но мы же явно слышали голоса иных людей, которые не хотели нас лечить! Какой-то целитель и его помощница собирались вырезать из моих внутренностей Первый Щит! Нас приняли за лысого тайланца, которого по приказу какой-то императрицы оставили в живых… Как-то так…»

На этом логика сдулась, потому что отыскать императрицу, отдавшую подобный приказ, – это уже нонсенс по умолчанию. Если всё-таки думать в том же направлении, то получалось: у меня были или есть галлюцинации. Иначе говоря, бред. Только следовало выяснить, раньше я бредил – или сейчас. И уже от этого топтаться дальше. А может, всё сейчас происходящее мне снится дальше?

Ущипнуть я себя не мог. Так что попытался хотя бы перестать кашлять. Ну и проморгаться постарался, чтобы слёзы не мешали видеть. Хоть и с трудом, но получилось: противная побитая харя вновь появилась передо мной в густом дыму. Только теперь харя самодовольно улыбалась, показывая дырки от трёх выбитых зубов.

Точно кошмар мне снится! Галлюцинация!

Но и этого оказалось мало: слух стал улавливать и слуховые галлюцинации:

– …ы… ыши…

«Картина Репина «Ыый» – нашёл в себе я силы на чёрный юмор, припомнив, что есть такая картина «Вий», по мотивам повести Гоголя. – Только здесь не просто картина, а натуральное кино. Если вспомнить последнее, за что я могу ручаться… – Тут внутренний голос попросил задуматься, могу ли я в таком состоянии хоть за что-то ручаться. Но я спорить с ним не стал, просто проигнорировал. – …то это – падающий на меня лошадиный круп. И не просто круп, а ещё и прикрытый рыцарской бронёй. После такого удара не выживают. А если выживают, то потом доживают остатки дней своих с очень нехорошей улыбкой на лице. Может, и я с проломленной «крышей»?.. Может, и себе попробовать улыбнуться?..»

Решил и попробовал. Чем вызвал ещё более радостную улыбку на лице моего палача и усиление звука вдвое:

– Ты меня слышишь?.. Ха! Точно слышишь! Раз лыбишься, значит, дело пошло.

Лучше бы оно не шло! Никуда! Я пожалел о своём неуместном сарказме. И решил больше не проявлять ни малейшей инициативы. Ибо если я сейчас не в кошмаре, то скоро я вылечусь. А когда я вылечусь – я стану сильным. Ну и понятно, что с новыми силами я и этой роже покажу, где раки зимуют, и всем остальным тварям вокруг меня не поздоровится.

Увы! Моего решения затихнуть и не отсвечивать больше палач не оценил. С появившимся фанатичным блеском в глазах он заговорщицки прошептал:

– Дым помог, теперь дело за микстурой! Готовься!

Издевался. Потому что от меня ничего не зависело. Он же приподнял мне голову, и он же влил что-то в рот. И тут же зажал нос пальцами. Да я первый раз и не сильно испугался, глотнул. И тут же понял, что это я глотнул: вонючая, гадкая, мерзкая и одновременно ядрёная самогонка. Я подобную несколько раз видел, нюхал и даже пробовал на язык ещё в раннем детстве. Потом помню, что долго плевался. В Лаповке многие гнали аналогичный «термоядер», деревня всё-таки. Но с тех пор меня бы и под угрозой расстрела не заставили пить подобную дрянь.