Зона Посещения. Избиение младенцев - читать онлайн книгу. Автор: Александр Щеголев cтр.№ 36

Почему это важно, про ратушу? Потому что эфирный столб, этот сверхъестественный смерч, явно захватывал площадь, на глазах расширяясь и как-то не собираясь тормозить. А спрессованная облачная масса над нашими головами, или что оно там в действительности, окончательно приняла форму купола, в фокусе которого был этот самый столб. Что-то страшное зрело, что-то готовилось.

Мы уже шли вдоль домов, медленно, с частыми остановками. Эйнштейн теперь был впереди. Не выпускал пробник из руки, прислушивался, принюхивался, пробовал воздух на вкус.

– В чем проблема? – спросил я его. – Вы же здесь бывали – библиотека, то, сё.

– Я всегда заходил со стороны пожарки, – снизошел он до ответа.

Пожарка – это пожарная часть, расположенная с тыльной стороны ратуши. А знаменитая ратушная башня, возвышавшаяся над площадью и видимая даже из-за Периметра, это ведь, собственно, каланча. На самом верху – колокол, огромные часы и смотровая площадка. Когда-то, на заре времен, был Хармонт маленьким городком, денег ни на что не хватало, вот и сэкономили, соединили две службы в одном здании. Передняя, лицевая часть ратуши, выходящая на площадь, стала городской администрацией, а задняя – пожарной частью с хозяйственным двором.

Еще важно вот что. Сбоку от ратуши имелась пристройка, соединенная с основным зданием галереей по второму этажу. Пристройка – двухэтажный особняк, построенный сэром Томасом Кенсингтоном (одним из основателей Хармонта, законодателем и масоном) и впоследствии выкупленный администрацией (родственники жить в захолустье не захотели). В особняке устроили крупнейший в городе детский клуб: арт-студия, кружки пения, танцев, фотоискусства и тому подобное. «Дом детского досуга» – таково официальное название. Знак того, что власти денно и нощно заботятся о будущих поколениях, и избиратели, посещая центр города, не должны были это забывать.

Главный вход в «Дом досуга» украшали остатки вазонов – сбоку от ступенек, ведущих к дверям. Когда-то здесь было много цветов. Сейчас через этот вход было не попасть, землю между вазонами оккупировал «разрядник» (одна из электрических аномалий).

Всю пристройку и особенно крыло, где располагалась арт-студия, покрывали рисунки детей, всевозможные граффити. В те годы это поощрялось, другие были времена. Самое яркое пятно на площади, не потерявшее живость за столько лет и видимое отовсюду. Не то чтобы эта сохранность и живость была феноменом – не сравнить, например, со знаменитыми нержавеющими грузовиками, – просто оформлен «Дом досуга» был с душой. С детской душой, которая до сих пор жила в рисунках… («Метафизика, – проворчал на это Эйнштейн. – Краски тогда были лучшего качества, вот и весь твой феномен…»)

Ратуша тоже была измалевана граффити, более поздними, сталкерскими. В основном надписями. Говорят, русские, взяв Берлин, разукрасили их рейхстаг тысячами высказываний, так вот, сталкеры, покорившие Зону, испытывали потребность в чем-то похожем. Помимо похабщины, неисчерпаемых «факов», десятки раз повторенных «Зона – сука» и самых вычурных кличек здесь имелись и осмысленные вещи. «Хорек накрылся, а вонь осталась», «С бабой в Зону все равно как на плаху со своим топором», «Пойти за хабаром любой шалопай может, ты вернись, тогда и поговорим».

Выделялась фраза, написанная максимально крупно и занимавшая половину фасада, от торца до входа:

«НИШТЯК ДЛЯ ВСЕХ, НА ШАРУ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ ОБЛОМАЕТСЯ».

Легендарные слова, великая мечта коллективного идиота. Кто автор, версий в Сети много, и ни одной убедительной. В оригинале, правда, фраза звучала как «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный», но вряд ли в данном случае была издевка или прикол. По-моему, человек написал искренне. Какой-то поклонник сказок про Золотой Шар с несколько специфическим словарным запасом. Если ты другого языка не знаешь, а мечта рвется из груди, что остается? Писать теми словами, которыми говоришь и дышишь. Сталкеры – народ простой, без наворотов. Ништяк для всех и на шару – это ж идеал для многих поколений, сколько хороших парней из-за него свихнулось! И не важно, что сказка имела злое воплощение, когда Зона выплеснула в город толпы псевдолюдей, запрограммированных быть счастливыми, но голодных до человеческого мяса. Идеал от этого не потускнел…

Мы с Горгоной сцепились было, как точнее перевести с литературного на разговорный – «кайф для всех» или все-таки «ништяк», есть тут нюансы или разницы никакой, когда увидели крысаков.

Крысаки осторожно крались цепочкой вдоль кинотеатра, прижимаясь к стене, готовые порскнуть по щелям при первой опасности. Твари ростом не более двух футов, с длинными кожистыми хвостами и трогательными розовыми ручками. Куда-то торопились, откровенно посматривая на небо.

Лопата вскинул винтовку.

– Замри! – крикнула Горгона.

И точно в ту же секунду, миг в миг, крикнул Эйнштейн:

– Отставить!

Они уставились друг на друга, некоторое время меряясь взглядами. Лопата послушно опустил оружие. Крысаков как ветром сдуло.

Почему Эйнштейн не дал пальнуть, я худо-бедно понимал: зверьки были абсолютно не агрессивны, опасность представляли, только если их вынуждали защищаться, а грохот выстрела в столь неясной общей атмосфере был совсем некстати. Но почему среагировала Натали? Она что, защитница животных, гринпис и все такое? Да чушь! Или в ней наряду с отмороженностью странным образом сосуществует уважение к чужому разуму? Может, она даже (нелепое предположение!) хоть что-то чувствует?

Насчет того, обладают ли крысаки зачатками интеллекта, в Сети бродили разные мнения, но, честно говоря, достаточно было один раз увидеть их живьем, особенно группой, чтобы посоветовать господам блогерам засунуть сомнения себе в задницу. А еще они были единственные в Зоне, кого можно было реально не опасаться. Тогда как собакоиды, тахорги, червяги и остальная нечисть – это концентрированная, отборная, словно нарочитая жуть. Да и брат-сталкер не намного безобиднее, даже тот, кто с тобой в одной связке, не говоря уж о прямом и явном конкуренте.

А ведь, как известно, раньше тварей-мутантов в нашей Зоне не было, этим она поначалу отличалась от прочих. Наша живность не мутировала, только на детях сталкеров Большая Сука отыгрывалась. Но с какого-то момента, уже не выяснишь, с какого, твари начали появляться и у нас – появляться и множиться. Плодятся? Это само собой. Но откуда берутся первые, эталонные экземпляры, а главное, как возникают новые их виды? Между тем в некоторых других Зонах они были изначально. Волей-неволей поверишь в безумную версию, будто твари просачиваются из Зоны в Зону. «Душевая дает добро», в порталах прогрызены дыры. Вполне, вполне. Тем более подобные дыры, будь такая у нас, могут иметься и на каждой из зачумленных территорий. Ладно…

Так вот, о ратуше и о пристроенном к ней «Доме досуга». Почему важно, что в пристройке было именно детское учреждение, а не что-то другое?

Потому что именно к нему прилепился сквер с остатками карусели, с покосившейся горкой, качелями и еще парой сломанных аттракционов. Полоса деревьев доходила практически до входа, а на одном из вязов между ветвей удобно расположился домик со свисающей до земли веревочной лестницей, построенный когда-то бойскаутами. Бойскауты давно состарились, а база их функционировала, студень им всем в глотку. Никак нам было не миновать это место, этот проход.