Непрощенные - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Дроздов, Андрей Муравьев cтр.№ 46

Горовцов вместо слов дулю скрутил. Михал ухмыльнулся:

– Вот тебе и ответ, с чего это я в Красной Армии не служу.

Ой, тогда Леха взбесился! Дошло до него! Грозил Михалу и «сам знаешь кем», и «там разберутся»… А потом выпил и отошел. Ухмыляться начал. К концу вечера и вовсе помирились.

Когда Горовцов спать побрел, уже изрядно хмельной Михал мне другую историю рассказал:

– Я, – говорит, – сам из арендаторов. Батька на пана спину гнул, своей земли не имел. Дед такой же. Мне тоже судьба лучшего не готовила. Чтоб купить земельки, надо не только крестьянствовать, а еще торговлей дела поправлять, жениться удачно, что не каждому дано. Была дорожка моя по жизни «проста и проста, як драбина да пагоста». А тут агитаторы-коммунисты явились, стали по селу рассказывать, как по ту сторону кордона, в СССР, весело и хорошо. Нет панов, нет эксплуататоров. Среди тех, кто уши развесил, я первым сидел.

Слушал, слушал, а потом выменял коня (добрый был конь!) на краковский костюм справный, зашил в подкладку золотых червонцев, что от деда остались, и через границу – с прокламацией в руке. Счастья крестьянского искать. Чтоб хозяином на земле быть, пана на горбу не кормить. Меня на кордоне и встретили… Завели, выслушали, карманы почистили, червонцы отпороли. Хорошо еще, костюм оставили. И послали за счастьем в солнечный Казахстан – в теплушке и с конвоем, чтоб раньше времени от счастья не отказывался… Ехали мы неделю, жрали баланду, слушали на станциях радио о том, как «хорошо в стране советской жить, как хорошо в краю любимом быть». На одном из перегонов отколупал я доску от стены и сошел. Прицепился к товарняку, что обратно ехал, вместе с ним обратно к кордону добрался. Сменял свой краковский костюм на коняшку доходялую, что к мяснику в самое время сдавать, и первой же безлунной ночью обратно рванул. Места-то знакомые.

– Без проблем проскочил?

Михал хмыкнул:

– А то! Мои же места… Я на польский берег выбрался, портки выжал, на лошадку сел, а тут патруль советский по другому берегу идет. Меня увидели, руками машут – иди сюда, иди! А сами ружья поснимали.

– А ты?

Михал согнул правую руку в локте и смачно левой ладонью по сгибу саданул.

– Вот что я им показал. Коняшку пятками погнал – только меня и видели.

– Стреляли?

– Не. На кой я им нужен?

Он отпил из чарки и подвел черту под рассказом:

– Вот так сходил я за простым крестьянским счастьем. И больше такого лёсу, судьбы такой, не хочу.

– Нам тогда с чего помогаешь?

– Потому что вы как люди пришли, вдову грабить не стали. Мне, Ефим, что «Китай», что «Германия»… Ваши-то хоть идейные. А немцы – просто псы злые.

Сказал, а сам глазами зыркнул. Недобро так. Мол, жрите вы друг друга, пауки, а нас в это дело не впутывайте. Знакомые мысли. Разумные.

– Не выйдет у тебя отсидеться!

– Чэму?

– Война найдет. Тут все надолго. Придется выбирать. – Я посмотрел на собеседника. Слушает. – Мой тебе совет – ставь на Советы.

– Гонят их, – хмыкнул Михал, а глаза сделались серьезные, внимательные.

– Наполеон тоже гнал, Москву взял. Поляки твои с ним пошли. Чем кончилось, помнишь? И знаешь почему?

Не прерывает, слушает.

– Потому что сам сказал – «идейные». В такой войне дух больше штыков значит… Погонят немцев от Москвы, скоро погонят. А там и Берлин возьмут.

Сказал, и сам себе удивился. Это ж надо! За кого агитирую? Но ведь правда. Так и будет. Пожал плечами Михал, думать сел. Через минуту усмехнулся, по плечу меня хлопнул:

– До души мои побасенки берешь, Ефим, но хлопец ты мондры… умный. Оставайся! Сестре ты по душе, значит, и мне… Разам твоих русских назад чэкать будем.

Я тоже усмехнулся. «Оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем… Ла-ла-ла, ла-ла-ла»… Нет, Михал, Аллах мне другой путь уготовил.

* * *

Утром Михал явился не один. За ним гуськом топали четверо пареньков возрастом от пятнадцати до семнадцати лет. Мелкие, жилистые, с простыми обветренными лицами.

– Зачем привел?

Поляк усмехнулся:

– Плохо ховаетесь, товарищ. Меня вот хлопцы из села остановили и начали допытывать, что за красноармейцы на хуторе сестры живут, да как им в вашу армию рабочих и крестьян вступить.

Михал выглядел уставшим – сказывались посиделки ночные.

– А ты что?

– А я с утра не дужы на выдумки. Вот, сюда привел. Тебе и разбираться.

Спихнул с больной головы на здоровую.

– Так-с, – повернулся я к пацанам. – Что надо, ребята?

Вперед выступил самый мелкий:

– Товарищ красный командир, вы нас с собой в армию возьмите. Мы вместе врага бить будем! Не смотрите, что невысокие – мы выносливые.

Вот как… Молодогвардейцы пожаловали. Энтузиазм населения – это хорошо. Вот только мне эти желторотые как козе баян – в лесах батальоны окруженцев бродят. Хотели б набрать войско, давно б набрали. Рыжему идея тоже не понравится. Он считает: лучше один опытный боец, чем толпа новобранцев. Правильно считает, между прочим.

– А что вы умеете, товарищи? Кто стрелять обучен?

Потупили головы, молчат.

– Мину поставить? На карте укрепления врага зарисовать? Окоп выкопать?

Парни оживились:

– Копать можем! И по карте, если надо, то в школе учились. Мину или стрелять – этого не знаем, но ведь тому и научиться можно?

Я посмотрел на Михала. Бывший польский жолнер лыбился.

– Научиться? Хорошо. Будет вам учеба. Ты с нами, Михал?

Кивнул.

– Тогда каждый взял себе по винтовке из того сарая. Мешки с припасами, вижу, вы из дому взяли – их не снимать.

Пацаны кучкой сходили в сарай, прихватили по трофейному «маузеру», развеселились, улыбаются. Я за это время из овина лопаты принес. Переглянулись пацаны, но спорить не стали. Взяли и лопаты.

– А теперь, товарищи будущие бойцы, побежали!

– Куда?

– За мной. Не отставать!

Поутру налегке бежать сплошное удовольствие. Ноги пружинили, лес обдавал лицо брызгами росы, заменяя душ. Дышалось широко, как будто домой в горы попал.

Я пробежал по балке, что вела от хутора к лесу, пронесся до лесного ручья, перепрыгнул журчащую струйку и припустил вверх по узкой лесной тропе. Сзади слышалось хриплое прерывистое дыхание.

– Быстрее, товарищи бойцы! Быстрее!

Хорошо-то как! И легко. Паляница, в тело которого я переселился, явно уважал спорт. Вот ведь какая странная вещь: тело другого человека, а чувства мои. Алю ласкает Паляница, а удовольствие получаю я. Зато бывший Паляница легко запрыгивает в танк, умело носит форму, которую я отродясь не надевал, ходит строевым и козыряет. Тело не забыло приобретенные навыки. Интересно, у рыжего так же? Ему, впрочем, и привыкать не надо.