Юджин - повелитель времени. Книга 1. Мир Трех Лун - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 78

Он нахмурился, хотя явно польщен, вижу, обогнул стол и пошел к стене, закрытой гобеленом.

— Стой там, иди сюда, — велел он. — Близко не подходи!

С трепетом и непритворной робостью я обогнул стол, впервые пересекая запретную линию. На этой стороне химикатами пахнет сильнее, воздух жаркий, а по огромному бывше-цветному полотну на стене пробежала едва заметная дрожь.

— Застынь, — велел Рундельштотт.

— Да, мастер, — прошептал я, чувствуя себя как в храме. — Я уже огоргоненная статуя. Омедузенная.

Он не сорвал его, как я ожидал, а медленно и осторожно подвигал в воздухе руками, словно снимает драгоценное полотно, и тяжелый гобелен сполз по стене, а затем сам свернулся в рулон и встал стоймя в углу.

Мое сердце уже не стучит, а бухает сильно и взволнованно. Эта вещь на стене, называемая Зеркалом Древних, точно не создана местными мастерами, чувствую всеми фибрами и подфибрами. Тяжелая массивная рама темно-коричневого цвета стоит на полу, высота, как я уже понял, почти два метра, в ширину метра полтора, в самом деле похожа на дверь, только поверхность тускло поблескивает металлом, неизвестным металлом, а отражения нет вовсе.

Чувствуется всем существом, что сотворено вроде бы в старину, но в то же время и как бы под старину, есть нарочитость, что не сама нарочитость, а стилизация.

В раме медленно, со странным запозданием проступило изображение, я с бешено стучащим сердцем рассмотрел угол лаборатории и горящие свечи, даже край стола.

Рундельштотт отступил от зеркала, оглянулся, на лице уже раскаяние, что допустил минутную слабость.

— Там и стой!

— Да, мастер, — пролепетал я, — да, стою! Не сдвинусь… Куда мне, уже сдвинутому…

Он отвернулся, под тонкой рубашкой позвонки выступают резче, исхудал за эти дни, спина как у моего дракончика, плечи вообще окостлявели.

Некоторое время копался, не обращая на меня внимания, а я с замиранием сердца всматривался в Зеркало, слишком уж массивное, такая толщина для простого отражателя как-то неэстетично, даже для создателей порталов. Ощущение, что это делали уже совсем другие, тоже по записям и чертежам более древних, потому раму не сумели объизящнить, только украсили завитушками да барельефами.

И все-таки рама намекает, что это не простое зеркало, тому вообще рама ни к чему. Может быть, конечно, подгоняю под свои желания, очень уж хочется вернуться, но в самом деле для портала самая подходящая форма. Да и не случайны эти легенды, что в древние времена можно было в одно зеркало войти, а выйти из другого. Потом, правда, это свойство перенесли и на простые зеркала.

Рундельштотт оглянулся.

— Стоишь?

— Да, мастер, — пропищал я, — как памятник… себе нерукотворный. Я же послушный!

Он сердито буркнул:

— Это точно, нерукотворный… Иди сюда! Не к Зеркалу, а к столу, дубина. Только тихо. И медленно! Но быстро!

— Я осторожно, — заверил я, — весь внимание и сама музыкальная деликатность, мастер. Как чучундрелла, даже как тараканчик, что ничего не уронит ввиду духовной слабости и телесной немощи.

Все еще сердясь за себя, что пал духом и допустил меня в святую святых, он сказал сварливо:

— Стой рядом и наблюдай. Скажу «держи» — бери осторожно и держи, как показал!.. И не смей шевелиться!

— А дышать можно? — робко осведомился я.

Он рыкнул:

— Дышать можно. Только тихо.

— Понял, — ответил я тихохонько. — Здесь нужно все тихо. Дышать тихо, двигаться тихо, поворачиваться осторожно, ничего не задеть и не сдвинуть… Ничего не пропустил?

Он посмотрел на меня искоса.

— Соображаешь. Хорошо, пока стой и смотри, а потом будешь помогать, когда велю.

— Да, мастер. Как скажете, мастер. Вы всегда правы, мастер!

— Но только когда велю.

— Конечно, мастер!.. Вы всегда правы, мастер! Вы об этом знали?.. Ну, тогда я сказал вам первым…

Я наблюдал за его руками и осматривался, стараясь особенно не вертеть головой. Зеркало давно мертво, оживить его Рундельштотт пытается с помощью этого малахитового цилиндра, то ли зарядника, то ли стартера.

Пыхтение Рундельштотта стало громче и надсаднее, пытается всобачить длинный шестигранный прут темной бронзы в такое же отверстие на вертикальной панели. Прут упорно не желает вдвигаться, я сообразил, что все из-за перекоса, осторожно приподнял дальний конец на уровень шестигранной дырочки.

Прут под моими пальцами дернулся в горизонтальном направлении, Рундельштотт с удовлетворением вздохнул. Я успел убрать пальцы, но не руку, чародей оглянулся, глаза сощурились с подозрением.

Еще раз посмотрел на покачивающийся свободный конец прута.

— Это ты… помог?

Я сказал торопливо:

— Мне послышалось, мастер, что вы как бы велели… настойчиво, как бы я сказал, если бы посмел вообще открыть пасть в вашем высоком духовном присутствии.

Он смерил меня недобрым взглядом.

— Я велел… но про себя.

— Вот-вот!

— А ты учуял?..

— Да, — воскликнул я преданно и с жаром, — я такой чувствительный, такой чувствительный!.. Режу, бывало, и плачу… Лук режу, а то еще подумаете!.. Мне бы в музыканты… Вы музыке, случаем, не учите?..

Он покачал головой:

— Интересный экземпляр. Ладно, но в следующий раз выполняй только то, что скажу вслух. А то про себя могу такое…

Я вздохнул с облегчением:

— Да, мастер. Вы гениально правы!.. Вы изумительно прозорливы и как тонко понимаете людёв!

Он кивнул, дескать, а как же иначе, мы, гении, такие, хорошо все знаем, хоть и понимаем мало, повернулся к своему устройству.

С того дня я в самом деле начал помогать, хотя это сводилось к подержать, подать, принести, повернуть, посмотреть снизу, вытереть столешницу, подтащить ближе к столу вот тот ящик, а также не лезть, не трогать, замереть, не дышать, не хрюкать, не дергаться…

Но все-таки уже участвую, хотя на ту сторону стола Рундельштотт меня не допускает, я все равно лесной дикарь и обязательно поцарапаю когтями раму, а то и само зеркало запачкаю поганым рылом или зарычу и прыгну драться со своим отражением… если, конечно, появится.

Важный день приближался, я чувствовал, как чародей волнуется, видел, как потеет чаще обычного, исхудал, глаза блестят сухо, покрикивает без причины.

Я наконец спросил тихо-тихо:

— Мастер, а когда запуск?

Он дернулся.

— Запуск… чего?

— Коллай… установки, — сказал я поспешно. — Ввод агрегата в действие в соответствии с вашим гениальным и глубоко продуманным решением частично спасти мир.