Юджин - повелитель времени. Книга 1. Мир Трех Лун - читать онлайн книгу. Автор: Гай Юлий Орловский cтр.№ 61

Они переглянулись, старшее существо повторило в мучительных колебаниях:

— Если сорвешь — умрешь. Но, раз видишь нас, ты человек очень непростой… Агабелла!.. Принеси для этого…

Он произнес непонятное слово, надеюсь, не ругательство, хотя кто этих существ знает, больно одухотворенные, эльфы рядом с ними — питекантропы, второе метнулось в темноту, а через минуту вынырнуло оттуда с одной-единственной веточкой, как будто сорвали у крыжовника.

— Вот, — сказало оно, ничуть не запыхавшись, словно носилось не в дальние места, потом еще и на гору, а сбегало к соседнему дереву. — Как ты и просил, всего один стебель. Хотя не понимаю, почему запрещено брать больше, у нас этого видимо-невидимо.

— Сие тайна великая есть, — сообщил я с запоздалым сожалением. — Есть много определений, но по-простому зовется человеческой дурью. Ребята, люди вообще-то дурные… а вы даже с виду такие одухотворенные, такие одухотворенные! И какие же вы замечательные!.. Я тут нервничаю, вы уж простите. Чувствительный я больно. Мне бы в музыканты… Я музыкальная натура, у меня абсолютный слух! Когда зовут жрать, слышу откуда угодно и всегда прибегаю первым. Потому что деликатный. Нехорошо людей заставлять ждать. И сжираю всегда все, чтобы показать, как было вкусно. А вы вообще-то хто?

Второй, который самочка, ответил красивым звонким голосом:

— Мы альвы.

— А-а-а, — сказал я понимающе и авторитетно, — эльфы… Слышал-слышал. И видел. Даже видывал!

Первый в изумлении покачал головой:

— Ты не расслышал? Мы — альвы!..

— А разве альвы не эльфы? — спросил я. — Вы же в лесу!

— В лесу и волки, — ответил он, — и зайцы. Они тоже эльфы?

— Нет, — ответил я, — но волки не разговаривают, а вы вроде говорящие. Да и зачем все усложнять? Есть эльфы и гномы — этого достаточно.

Он вскрикнул рассерженно:

— Для чего?

— Для вящей картины мира, — объяснил я степенно. — Когда много — это слишком. Перегруз. Пестрота. Ум человеческий не в состоянии удержать так много элементов. Мы, как и куры, лучше всего считаем до трех. Эльфы, гномы и люди… Три богатыря, три мушкетера, три солдата Киплинга, трое из Леса, зачем что-то еще? Даже три стороны света!

— Эльфы, гномы, альвы, — сказал он, передразнивая, — зачем что-то еще? Но вы все-таки существуете!..

Я почесал голову, чувствуя себя все увереннее и чуть странновато, словно выпил пару больших стаканов хорошего легкого вина.

— Ладно, убедил. Мы существуем. И вы существуете. Хотя нужно потрогать, чтобы убедиться. Я лично из племени тех, кто пока не помацает… Можно вон второго потрогаю? Оно такое трогательное…

Второй альв сказал оскорбленно:

— Еще чего! Меня еще никто не трогал!..

Первый альв сказал с сомнением:

— Если ты не маг, то как нас видишь? Так не бывает. Даже простые маги нас не зрят, а только особенные…

— Я и есть особенный, — заявил я гордо, — хоть и не маг. Особенный не маг. Я как бы живая легенда!..

Он переспросил:

— Ожившая?

Я помотал головой:

— Нет, ожившей быть не хочу. Это что-то вроде зомби, а я зомбей на дух не переношу. Я новая неумирающая легенда. Вы таких еще не видели!

Первый альф сказал с горделивым пренебрежением:

— Людей мы видим часто, это они нас не зрят в упор. Вы же часто вламываетесь в лес рубить деревья, собирать сучья или гоняться за оленями. Мы многое знаем о вас. И язык ваш, и обычаи…

— Это еще не все люди, — заверил я. — Лесорубы и охотники… это вообще не люди, а… так, видимость. Люди в городах, там у них то, что делает нас людьми. У вас как насчет городов?

Он покачал головой:

— Что это?

— Скопление домов, — сообщил я, — где живут многие тысячи человек в тесноте и обиде. Так принято.

— Нет, — сказал он озадаченно, — как-то обходимся.

— Первобытно-общинный, — определил я. — У вас одни преимущества! Промискуитет, отсутствие запретов… У вас хорошее общество!

Из темноты вынырнул еще один белесый альв, посмотрел на меня, а первому передал довольно противный даже с виду гриб, покрытый блестящей слизью.

— Вот, — сказал он, уточнил: — Пусть человек съест сразу, а то помрет еще в лесу. А зачем нам разлагающиеся трупы в таком красивом месте?

Первый протянул гриб мне.

— Съешь при нас.

Я сказал опасливо:

— Ребята, мне просто стыдно за ваше гостеприимство, а я ничем не могу! Можно, я хотя бы это вот есть не стану? Хоть чем-то вам отплачу!.. Вы для меня в лепешку расшибаетесь, а я, свинья такая…

Они переглянулись, старший пробормотал:

— Ты попал под три луны!.. А для людей это… потому и нас видишь. Это предсмертное.

— Видение?

— Да, — подтвердил он. — Ты умрешь раньше, чем доберешься обратно.

Второй пискнул:

— Доберется. Не умер же сразу под светом трех лун? Уже там помрет. Красиво так, на пороге дома!

Первый сказал мне бесцветным голосом:

— Три луны меняют людей. Умирают не все и не всегда, а вот кто в нашем лесу попал под свет трех лун, тот умирает в тот же день. Ты умрешь сегодня же. Очень мучительно.

Холодок ужаса пробежал по моей коже.

— Но это нечестно, — сказал я жалким голосом, — я же не для себя стараюсь, хоть и для себя, а как бы для общества, я же тоже оно самое, его лучшая демократическая часть… А что, в самом деле, вот так возьму и помру? И целая вселенная со мной исчезнет? А вы тогда как жить будете, если оно все пропадет?..

Второй пробормотал озадаченно:

— Не знаю, но попробуем.

— И ногой подергаю? — спросил я.

Альв кивнул, на выразительном лице я рассмотрел глубокое сочувствие.

— Насчет ноги не знаю, — признался он. — Но судороги будут. Видели.

— Уф, — сказал я, — от души отлегло. Только не ногой! Некрасиво. Я в душе, знаете ли, альв. А раз альв, то давайте свой гриб. Нам, альвам, это же самое то, лишь бы с ног сшибало! Да здравствуют альвы и всеобщий альвизм во всем мире назло отвратительным людям!

Он опустил на мою протянутую ладонь гриб, напомнивший большую скользкую улитку. Тех, что ползают без домика, виноградные, только побольше. Я задержал дыхание, напомнил себе, что человек — не свинья, ест все, потому и стал царем природы, французы даже лягушек едят, а итальянцы так и вовсе, сказать неловко, макаронники…

Гриб зашевелился и пополз по руке, намереваясь, наверное, взобраться на голову, а там распустить крылья и взлететь, как божья коровка, но я, задерживая дыхание, ухватил эту устричную гадость и сунул в рот.