Город счастливых роботов - читать онлайн книгу. Автор: Олег Дивов cтр.№ 86

Мария шагнула к Принцу вплотную, и Лехе вдруг захотелось встать между ними.

— Мнение принца соломенной деревни мне жуть как важно, — процедила девушка. — Ты сам-то кто? У твоего отца гарем и сотня таких, как ты. На каждую халупу по два наследника. Тебе там даже места не хватило, назад вернулся, к мамочке. Бизнес у нее тощенький, зато его не надо делить с сотней братиков и сестричек, а уж с одним ты как-нибудь договоришься. Так, милый?

Смуглая кожа Принца стала вдруг серой: это он так бледнел от злости. Парень молчал. Его самолюбие было растоптано, а возразить по существу дела он не мог: все правильно.

— Ну-ну… — промямлил Леха, пытаясь втереться между этими двумя, пока кто-то кому-то не врезал. — Ладно вам…

Мария и Принц совершенно одинаковым синхронным движением отодвинули его.

— Я могу и уборщицей, — добавила Мария, глядя Принцу в глаза. — Многие с этого начинают. Но все-таки мы с Дашей устроились получше. Она лаборантка, а я в пресс-службе. И там, куда вас даже дворниками не возьмут. Мы теперь в Нанотехе.

Принц закинул рюкзак на плечо, резко повернулся и быстро зашагал вдаль по коридору. Больше его в тот день в школе не видели.

* * *

Леху прорвало дома за ужином. Он как бы невзначай упомянул, что вот, еще двое из его класса нашли работу. Мама сразу поняла, куда он клонит, и привычно напряглась. Отец сосредоточенно жевал, делая вид, будто его это все не касается.

Леха рассеянно упомянул, что на работу дети устраиваются не только ради денег, это очень полезно для карьеры. Трудовой стаж дает льготу при поступлении в институт, между прочим. Но и помимо стажа варианты могут быть самые разные. Вон у нас Кузнецова, зачем ей жалкие полставки стажера в пресс-службе, тем не менее Машка просочилась в Нанотех, а она-то знает, что делает. Нанотех сейчас — сила, оттуда можно о-го-го как продвинуться…

— Задвинуться тоже, — невнятно сообщил отец с набитым ртом.

Мама сделала движение, будто собирается дать ему ложкой по лбу. У мамы были основательно поджаты губы: ох, сейчас начнется шоу.

— Ладно, — сказал отец. — Не тяни кота за хвост. Резюмируй.

Леха осушил залпом стакан сока, вытер губы и сказал — как в омут бросился:

— Мне пора работать.

— Нет, — отрезала мама. — Лешенька, будь же ты благоразумен. У тебя сейчас возраст самый опасный, когда перегружаться нельзя ни физически, ни психически. Куда тебе еще работать?

— Я в порядке, мам.

— Дорогой мой… А ничего, что ты не вполне здоров, мягко говоря?

Отец и сын уставились в стол. Оба знали, что им предстоит услышать. Сын переживал, отчего папа такой рохля. Папа думал о том, до чего же настырный у него ребенок и как хорошо было бы прямо сейчас провалиться сквозь землю.

— Я здоров, мам. Здоровее всех вокруг.

Мама даже руками всплеснула.

— О каком здоровье ты говоришь?! Рак не лечится до конца, у тебя рецидив может случиться в любой момент! Ты прошел химиотерапию, у тебя иммунитет ослаблен!

— А ничего, что я с того раза ничем больше не болел?! Да у меня сколько лет… Восемь лет даже соплей не было!

— А кто следил, чтобы их не было?! Кто над тобой трясся?! Кто заботился о тебе все эти годы? Следующий класс выпускной, а ты и так нагонял программу… Нагрузка…

— Когда я нагонял программу?! — перебил Леха. — В третьем?! Ты о чем вообще? Мам, какая нагрузка, я в прошлом году на половине уроков плевал в потолок! И в этом, я учебный план смотрел, все, что будет, — мне на ползуба!

— Ты ничего не понимаешь! Ничего!

Как и следовало ожидать, милая семейная беседа кончилась тем, что мама пустилась в слезы. Леха выскочил из-за стола и, хлопнув дверью, исчез в своей комнате. Мама на кухне, отвернувшись к плите, сдержанно рыдала, отец за столом неодобрительно качал головой: он видел, что это не истерика, просто в ход пошло традиционное материнское оружие.

— Я ему не позволю, — донеслось до него сквозь всхлипывания.

Это не трагедия, убеждал себя Виктор, это не трагедия, обычные семейные разборки, борьба за власть над ребенком. И сколько тут моего недосмотра, подумать стыдно. Запустил ситуацию. Хотел ведь как лучше. Что-то надо делать. Что-то надо делать…

— А если я тебя попрошу?

— Что?!

— Как врач, — добавил Виктор. — Не как отец, как врач.

— Ты это серьезно?!

— Абсолютно. Парень в порядке.

— Если он себя угробит…

— Не угробит. Не будет же он кайлом махать, сама подумай! Приткнется лаборантом, там даже пробирки руками не моют, все на автоматах.

— С ума сошел?! — Лена повернулась к мужу лицом, и Виктор быстро спрятал глаза, не выносил он этого ее взгляда обезумевшей волчицы, у которой отнимают детеныша. — Каким лаборантом? К тебе в больницу? Не дай бог инфекция…

— Нет, не ко мне. Есть другие места. Чистые и безопасные. Зато он будет чувствовать себя человеком при деле… А вот эта твоя гиперопека только унижает парня.

— Эта моя, как ты выразился…

— Гиперопека. Психологический термин.

— Благодаря моей заботе он до сих пор жив!!!

Виктор потупился. Он мог бы сказать, что мальчик на редкость силен, удивительно вынослив, у него феноменальная дыхалка… Если совсем откровенно, мальчик странный. Пугающе здоров, слишком нормален, все анализы даже не прекрасные, а эталонные. Но в чем-то Лена была права. Рак чертовски коварная штука.

— Дурацкая ситуация, ты не находишь? — спросил Виктор. — Ты его мучаешь, я тебя мучаю, Леха изводит нас обоих. Хотя совсем небольшое ослабление режима могло бы все решить.

— А может и убить его! Ты об этом не подумал?

— Да что ты, я ведь слежу! У него все эти восемь лет не кровь, а мечта вампира. И если Леша пойдет работать, я усилю контроль, буду проверять его всесторонне каждый месяц. Зато ты представь, как он будет счастлив…

— У меня ничего нет, кроме него, — сказала Лена горько. — Ничего. Понимаешь?

— О да, — Виктор кивнул. — О да.

Он действительно понимал. И сколько в этом его вины — тоже. Лену надо было постоянно тормошить все эти годы, не позволять ей зацикливаться на ребенке, мешать приносить себя Лехе в жертву. А Виктор спрятался от проблемы. Ушел с головой в работу, как иногда пациенты «уходят в болезнь», когда на них наваливается слишком много всего по жизни. Но ведь на него тоже… Навалилось. Очень многое надо было забыть, и забыть накрепко.

В чем-то он выиграл. В остальном проиграл.

Сейчас он даже не мог кулаком по столу врезать и сказать: беру ответственность на себя — как делал иногда в больнице. Хотя ставка была привычная: жизнь человека.

В больнице это работало. А здесь его просто не услышат.