Пропасть Искупления - читать онлайн книгу. Автор: Аластер Рейнольдс cтр.№ 48

Присмотревшись, она поняла, что ошибалась в своем первоначальном суждении об отношениях Крозета и квестора. Хотя между ними не наблюдалось большой любви, было ясно, что обе стороны всегда считали друг друга полезными. За грубоватыми шутками пряталось холодное обоюдное уважение. Квестор жаждал свежей информации и не сомневался, что у Крозета имеется запас ценных новостей. Гость же нуждался в запасных частях и других ходких товарах.

Рашмика сначала просилась на переговоры только из интереса, но вскоре поняла, что может быть полезна Крозету. Она садилась у дальнего края стола, вооружившись только ручкой и листом бумаги: на компад или подобное ему устройство можно поставить хитрые программы вроде анализатора голосовых колебаний.

Рашмика делала записи о предметах, которые Крозет выставлял на продажу, а ее зарисовки получались по обыкновению точными. Интерес девушки к вертунам был неподдельным, но это была не единственная причина ее присутствия на переговорах.

В первый раз на встречу явились двое покупателей. Потом их бывало и трое, и даже четверо; временами присутствовал сам квестор или кто-нибудь из его заместителей. Переговоры всегда начинались одинаково: покупатели спрашивали, что Крозет может им предложить.

– Нам не интересны реликвии вертунов, – прозвучало в ходе первой встречи. – Что нам нужно, так это артефакты несомненно человеческого происхождения. Вещи, оставленные на Хеле в течение последней пары веков, а не миллионолетнее старье. Сейчас эвакуируются богатые звездные системы, рынок инопланетного хлама в упадке. Кто захочет пополнять коллекцию, когда надо поскорее распродать имущество только для того, чтобы купить себе морозильную ячейку?

– О каких артефактах идет речь?

– О полезных. Времена настали мрачные, люди больше не интересуются предметами искусства и другими безделушками, им подавай то, что реально приносит удачу. Лучше всего идет оружие и системы жизнеобеспечения – такие вещи дадут преимущество, когда придет время драться за последнее. Контрабандное оружие сочленителей, демархистская броня. Все, что неуязвимо для чумы. Это можно сбыть легко и дорого.

– Как правило, я не торгую оружием, – сказал Крозет.

– Рынок меняется, пора и правила менять, – с кривой усмешкой ответил один из собеседников.

– А приличествует ли такой бизнес церквям? Не кажется ли вам, что это не вполне соответствует Писанию?

– Людям нужно защищаться, разве можно им в этом отказать?

Крозет пожал плечами:

– Что ж, у меня нет ни оружия, ни боеприпасов, ни брони. Поищите копателей, которые охотятся на предметы военного предназначения.

– Может, у тебя есть что-нибудь другое?

– Не слишком много.

Крозет приподнялся, словно хотел уйти. Он так делал на каждых вторых переговорах.

– Поеду-ка я, пожалуй. Не вижу смысла тратить ваше и мое время.

– У тебя точно ничего нет?

– Ничего, что могло бы вас заинтересовать. Конечно, есть артефакты вертунов, но вы же говорите… – Крозет в точности спародировал презрительный тон покупателей, – рынок инопланетного хлама в упадке.

Покупатели вздохнули и переглянулись; квестор наклонился к ним и что-то шепнул.

– Ну, раз ты тут, покажи, что привез, – неохотно проговорил один из покупателей. – Хотя вряд ли мы решим это купить.

Крозет знал, что необходимо соблюдать правила игры, какой бы дурацкой она ни казалась. Он достал из-под стула нечто похожее на маленькое мумифицированное животное, обернутое защитной пленкой.

Покупатели скривились от отвращения.

Крозет с непроницаемым лицом положил предмет на стол и с мучительной медлительностью, слой за слоем, развернул пленку. Попутно он рассказывал удивительную историю этой находки, переплетая вымысел с обрывками фактов, разжигая интерес клиентов.

– Да не томи ты, Крозет, показывай!

– Должен же я объяснить, что это такое.

Наконец пленка была снята полностью. Крозет расправил ее на столе, демонстрируя добытый из раскопа предмет.

Рашмике он не был в диковинку, поскольку входил в число вещей, которыми она заплатила за проезд до каравана.

Смотреть было особенно не на что. Рашмика на своем веку успела повидать тысячи предметов, найденных в копях Равнины Вигрид. Иной артефакт ей даже разрешали подержать в руках, а то и изучить как следует, прежде чем он переходил в руки какого-нибудь торгового семейства. И до сих пор у нее ни разу не спирало дыхание от восторга.

Бо́льшая часть находок была искусственного происхождения, преобладали грубая необливная керамика и тусклые металлы. Редко удавалось найти следы украшений на поверхности – ни росписи, ни покрытия драгметаллами, ни резьбы. Примерно на одной находке из тысячи присутствовали строки символов, и некоторые исследователи утверждали, что понимают их значение. В основном же артефакты вертунов были невзрачными, серыми, грубой формы. Они напоминали остатки утвари человеческого бронзового века, но нисколько не походили на блестящие образчики продукции космических цивилизаций. Ничего похожего на высокие технологии так и не развилось в системе 107-й Рыб.

И тем не менее в последние века появился рынок и таких предметов. Отчасти по той причине, что ни одна исчезнувшая инопланетная цивилизация – амарантийцы, например, – не оставила после себя никакой бытовой утвари. Все эти культуры были уничтожены с величайшей тщательностью, и те бесценные предметы, что все-таки удалось найти, перешли в распоряжение богатых и крупных научных организаций вроде Института Силвеста. И только вертуны оставили достаточно артефактов, чтобы можно было пополнять ими частные коллекции любителей инопланетных культур.

То, что артефакты сплошь мелкие и невзрачные, никого не смущало. Древность и бесспорное инопланетное происхождение – вот что играло роль. А еще отпечаток великой трагедии, насильственной смерти целого космического народа.

До сих пор не удалось найти двух одинаковых артефактов. Все пожитки вертунов олицетворяли собой ту же кошмарную неповторимость, что и хозяева. Дичайшая анатомическая мозаика распространялась и на материальное окружение этих существ. У вертунов было массовое производство, но каждый выпускаемый предмет на конечном этапе проходил специальную обработку, которая обеспечивала ему уникальность.

Продажу артефактов внешним мирам полностью контролировали церкви, причем клерикалы вовсе не поощряли исследователей, пытавшихся разгадать тайну происхождения вертунов и выяснить, какое отношение к чуду Куэйхи они имеют. Церкви много внимания уделяли раскопкам, чтобы всегда иметь изрядный запас товара для посещавших систему торговых кораблей ультра. Однако всегда тлело опасение, что очередная археологическая находка сорвет покров тайны с куэйхистской доктрины.

На сегодняшний день практически все церкви рассматривали исчезновения Халдоры как Божьи знамения, как последний отсчет перед завершающим апокалиптическим событием. Но что, если вертуны тоже видели эти пропажи? Их символьное письмо и в лучшие времена плохо поддавалось расшифровке; до сих пор не выявлено хотя бы отдаленного отношения добытых предметов к феномену Халдоры. Но льды Хелы сохранили огромное количество артефактов, и львиная доля их до сих пор не была толком изучена. Субсидируемые церквями археологи осуществляли только поверхностный осмотр непрестанно поступающих реликвий, и эти так называемые ученые, а на самом деле марионетки церквей, не стали бы поднимать шум, попадись им свидетельство, противоречащее религии Куэйхи. Именно по этой причине редкие ответы на письма Рашмики были столь уклончивы. Она хотела аргументированных дискуссий, в которых могла бы обрушить сложившуюся парадигму изучения вертунов. Археологи же хотели от Рашмики избавиться.