Завтра я всегда бывала львом - читать онлайн книгу. Автор: Архильд Лаувенг cтр.№ 24

После этого дело шло уже не обо мне, и речь была не о том, чтобы мне склониться перед чьими-то угрозами, а о том, чтобы оказать дружескую услугу хорошему и приятному человеку. Разумеется, я с радостью ухватилась за такую возможность, тем более, что часто ли в последнее время мне подворачивался случай сделать что-то полезное для другого человека? Я спокойно и сохраняя чувство собственного достоинства проглотила лекарства и, как мне помнится, он еще и поблагодарил меня за то, что я ему помогла. И я помню, как приятно мне было, что я вышла из сложной ситуации, не теряя чувства самоуважения.

Впрочем, у меня всегда сохранялась надежда, что в его словах была толика правды. Потому что он был очень хороший человек, и я была бы только рада, если действительно сделала для него что-то полезное, тогда как в то время моя роль была не в том, чтобы приносить кому-то пользу, а в том, чтобы принимать помощь, так что, может быть, это и было самое главное. Ведь это же очень нелегко — все время только принимать помощь, будучи не в состоянии дать что-то другим людям. Еще одна очень добрая сиделка встретилась мне в другом, открытом отделении. При ней я всегда чувствовала себя хорошо. Это было хорошее отделение, где работали симпатичные люди, но у персонала, тем не менее, завелась не самая хорошая привычка подолгу болтать друг с дружкой в дежурке вместо того, чтобы находиться рядом с пациентами. Поэтому всегда было так приятно, если дежурила именно эта сиделка: она умела для всех придумать какое-нибудь общее занятие на послеобеденные часы. Мы пекли или лепили фигурки из теста, или рисовали.

Иногда она приносила с собой собственные материалы — краски и кисточки — и давала нам ими пользоваться. Это было очень славно и помогало мне хотя бы иногда ненадолго забыть о печальных вещах. Зато вечером, после таких приятных занятий, я начинала ужасно тосковать. Вернувшись одна в свою комнату, я плакала, и у меня возникало желание нанести себе вред. Она заходила ко мне, разговаривала со мной дружелюбно, не бранила меня, а спрашивала, что не так и не может ли она как-то помочь. К тому времени у меня накопился уже большой опыт работы с психотерапевтами, благодаря этому я располагала богатым словарным запасом для описания своих переживаний и могла рассказать ей, что я думаю и отчего так тоскую. «У нас все хорошо, и ты очень внимательна. Вы очень много нам даете, но вы не даете нам возможности что-то сделать для других, а это так печально, когда тебе все время делают добро, а ты сама никому ничего не можешь дать!»

Она сказала, что понимает меня, и поблагодарила за то, что я ей сказала, потому что раньше она этого не знала и для нее это новая мысль. Эту мысль я ей подала, и она получила от меня новое знание. Я приняла это как утешение, но я понимала, что если в этом и есть доля правды, это не более чем утешение, которое она для меня нашла, потому что была умным и внимательным работником, а я была тоскующей пациенткой, которую нужно было чем-то подбодрить. Она была хорошим работником, и, думаю, действительно хотела меня утешить. Она производила впечатление искреннего человека, но тем не менее у каждой из нас была своя определенная роль, и в этом ничего не могли изменить ни я, ни она.

Роль пациента может быть и полезна, и хороша, и ей присущи некоторые права, имеющие очень важное значение — такие, например, как право на лечение и защиту от эксплуатирования больного. Потому что отлично помня о том, как горько мне бывало от невозможности дать что-то людям, я также знаю и о том, что раньше рабочая сила пациентов часто становилась объектом эксплуатации. Мы никоим образом не хотим вернуться к тем временам, когда больных вынуждали против их воли бесплатно трудиться в садах докторов или когда хорошенькие работницы из мастерских почти бесплатно отдавались на откуп персоналу. Этого мы, естественно, не хотим. Но должна же найтись золотая середина между унизительной эксплуатацией и унизительной бесполезностью. Добровольная возможность что-то делать для других или, например, такие условия, которые способствуют победе над болезнью и развитию.

В моей коммуне и в моей местной газете одно время много говорили о необходимости создавать рабочие места для людей с «ограниченной трудовыми возможностями», то есть для людей, которые не могут самостоятельно находить рабочие места и, заняв такое место, трудиться там на общих основаниях, а нуждаются в особых условиях. Среди прочего речь шла о людях с психическими заболеваниями. Проблема, конечно же, упиралась в деньги. Нельзя сказать, что виновато было нежелание коммуны, но тут требовалось столько всего, что приходилось сомневаться, хватит ли у коммуны средств.

В газете продолжались дебаты с доводами за и против, в статьях шел обмен мнений и высказывались разные предложения. А на открытом отделении больницы мы, «люди с ограниченными трудовыми возможностями» читали эти статьи. Нас возмутил этот спор, в ходе которого, главным образом, обсуждался вопрос о том, найдутся ли у коммуны средства на то, чтобы предоставить нам работу. Уж если говорить о работе, то я хотела бы иметь такую работу, где я могла бы приносить пользу, делая что-то полезное. Моя работа должна была приносить пользу обществу, а не быть подачкой, которую мне кто-то выделил из жалости. Я не хотела, чтобы мой труд был для общества лишней нагрузкой, и думала, что коли у коммуны нет на это средств, то мне это и не нужно. Я не хочу, чтобы на мою работу кто-то тратился, мне хочется другого: чтобы во мне видели полезного работника. Только в этом случае я и хочу работать, а вовсе не потому, что желаю получить от общества еще одну подачку.

Начав поправляться, я сама пробовала искать работу. Я предлагала работать бесплатно в качестве ассистентки или вспомогательного работника. Но куда бы я ни обращалась, меня нигде не принимали на работу. Даже бесплатно. И какой прок может быть от психотерапии и терапевтической среды, где тебе говорят, как тебя все ценят, когда действительность показывает, что ни один работодатель, даже в общественной сфере, не хочет принять тебя хотя бы на пробу, чтобы посмотреть, можешь ли ты принести пользу, потому что ты для него — пациентка с психиатрическим диагнозом, а, следовательно, от тебя нечего ждать, кроме лишних хлопот. В реальной жизни твои рабочие качества оценивают, исходя из навешенного на тебя ярлыка, с которым ты настолько сливаешься, что никто не интересуется тем, что же ты собой представляешь.

Спустя некоторое время я все-таки получила место практикантки у профессора психологии в Блиндерне. Профессор вел исследовательскую работу, а я, в крошечной отдельной комнатушке, должна была вводить в компьютер новые данные. Работа была простая и спокойная, но окно моего кабинетика выходило на парадное института. Это означало, что дважды в неделю я получила возможность уезжать из больницы и проводить время в таком месте, где я каждый раз заряжалась желанием продолжать работу, чтобы добиться своей мечты. Это было замечательно, полезно и, конечно, оказало на меня сильное влияние, поддержав мою решимость продолжать начатое. Приятно было и одобрительное отношение профессора, у которого я работала. Он выразил благодарность за то, что я согласилась у него поработать, и искренне удивился, что я буду работать без жалования, за одну лишь страховку. Благодарность профессора и его одобрение очень поднимали мою веру в себя, как, впрочем, и предъявляемые им требования, и вера в то, что я с ними успешно справлюсь. Дважды в неделю я теперь могла побыть человеком, а не психиатрической пациенткой, и это мне очень помогло.