Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Власова cтр.№ 80

Если посредники превышают лимит терапевтических действий, насилие становится заметным. Точно так же оно становится заметным, когда появляются бреши в мистифицированной системе научно-теоретического оправдания насилия. В обоих случаях институция входит в кризис. Это, по мнению Базальи, происходит в психиатрии: обращение к функционированию психиатрических институций показывает, что происходящие в них процессы имеют мало общего с болезнью и ее лечением. Параллельно происходит кризис в теоретическом осмыслении психического заболевания, и это обнажает социальные, экономические и политические процессы, которые стоят за функционированием психиатрии.

Основной механизм борьбы с правящей идеологией, по Базалье, – опора на единичные ситуации, на конкретного человека с его потребностями и жизнью в обществе, уход от абстрактного человечества. «Это значит, – поясняет он, – что ценность человека, здорового или больного, лежит вне ценностей здоровья или болезни, и что болезнь как всякое человеческое противоречие может использоваться как инструмент для самообладания или самоотчуждения, как инструмент освобождения или доминирования» [407] . Здоровье и болезнь, таким образом, могут быть как положительными, так и отрицательными ценностями, а если за отправную точку выбирается человек, он не может однозначно описываться в пределах нормы, поскольку человеческое бытие постоянно балансирует между здоровьем и болезнью.

Болезнь необходимо рассматривать в другом ракурсе. Базалья подчеркивает: «Это не значит, что психической болезни не существует…» [408] . Для него психическое расстройство является болезнью, но к ней прибавляются лишние социальные наслоения, которые являются ее следствиями, ее признаками, но на самом деле таковыми не являются, а представляются социально-экономическими проблемами. Он лишь говорит, что болезнь как свидетельство противоречия может использоваться в пределах системы власти и эксплуатации: к реальному значению понятия болезни прибавляется социальное и политическое значение, на него и опирается служба здравоохранения. При этом врачи и другие специалисты не лечат болезнь, а реализуют свою роль посредников доминирующего класса. Следовательно, необходимо уйти от болезни как однозначно отрицательной ценности и строить стратегии помощи людям, ориентированные на их реальные потребности. Это очень важная мысль Базальи: психическое заболевание несет наслоение социальных проблем, отношения власти и зависимости. Необходимо очистить его от этих наслоений, вернуть социальные проблемы обществу и дать ему понять, что психическое заболевание в том виде, в котором оно сейчас существует, является не только медицинской, но и социально-экономической проблемой.

Психиатрия и психиатр для осуществления своей функции посредничества нуждаются в объективных определениях, и они их и получают, объективируя болезнь в диагноз. Так психиатрия скрывает насилие под лицемерной маской терапии, защищается от психически больного и решает проблему его присутствия в обществе. «Такой подход, подчеркивает Базалья, – показывает нам перевернутую вверх ногами реальность, в которой проблемой теперь является не болезнь как таковая, а скорее те отношения, что с ней устанавливаются. Врач, пациент и общество, которые ее определяют и судят, все вовлечены в эти отношения. Объектификация коренится не в объективном состоянии пациента, а в отношениях между пациентом и врачом, отношениях между пациентами и обществом, которое делегирует свою заботу и защиту врачам» [409] .

Попадая в больницу, пациент погружается в отчуждение. От становится психически больным, психиатрическим пациентом со всеми атрибутами этого нового статуса, которыми его наделяет психиатрия и психиатрическая больница. Базалья указывает: «В тот момент, когда пациент входит в лечебницу, он погружается в новый эмоциональный вакуум… Он попадает в место, изначально призванное вылечить его и обезопасить, но теперь, кажется, предназначенное полностью разрушить его индивидуальность и объективировать его…» [410] . Человек становится объективированным и признается больным.

Единственный путь избавить пациента от этой пустоты – вскрыть ложь институциональной системы. Базалья подчеркивает: «Психически больной – это изгой, но в современном обществе он никогда не сможет выступить против тех, кто его отвергает, поскольку все его действия ограничены, очерчены и, в конце концов, отчуждены его болезнью. Все же психиатрия, следуя своей двойной – медицинской и социальной – роли, может помочь пациенту понять как свою болезнь, так и то, почему общество за эту болезнь его исключило. Психически больной может реабилитировать себя из институционализации, лишь если узнает, что он отвержен и исключен из общества…» [411] .

Центральным моментом в смене роли пациента, в возвращении ему его человеческого облика Базалья считал поощрение активности, напряженности, агрессивности. Когда пациент узнает о своей отверженности обществом и о ее причинах, по мнению Базальи, внутренний эмоциональный вакуум сменяется у него на гнев униженного. Его полная подчиненность институции сменяется открытой оппозицией, и он пытается вернуть назад свою собственную свободу. Медикаментозная терапия освобождает только отчасти: она делает больного менее зависимым от своих симптомов, расширяет его перспективу и дает ему возможность установления устойчивых отношений. Однако она все еще оставляет больного в рамках институциональной и обезличивающей структуры больницы.

Никакой врач, даже гуманно настроенный к пациенту, никогда не сможет вернуть ему его идентичность и свободу, сделать это может только сам пациент. Именно поэтому в реформе Базальи такое большое значение имело символическое и реальное разрушение дверей, окон, стен больницы. Недостаток активности пациента – это основное следствие институционализации. И Базалья провозглашает задачу последовательной деструкции лечебницы и организации психиатрической больницы как места лечения больных. Именно эту задачу он будет реализовывать во всей своей практике.

Как уже отмечалось, ситуация с психиатрической системой в Италии была крайне неблагополучной. Государственные психиатрические больницы функционировали по тюремным законам, и никакие предложения модернизации не встречали отклика в итальянском парламенте. Примечательно, что университетская психиатрия, располагаясь на некотором отдалении от психиатрии государственной и находясь в лучшем состоянии, никаких инициатив также не высказывала. Структура нейропсихиатрических отделений лишь укрепляла ригидность и безынициативность. Университетскими психиатрическими клиниками заведовали профессора, находившиеся на вершине иерархической структуры университета, поэтому располагающаяся внизу молодежь редко осмеливалась предлагать смелые инициативы.