Дикий мир нашего тела. Хищники, паразиты и симбионты, которые сделали нас такими, какие мы есть - читать онлайн книгу. Автор: Роб Данн cтр.№ 27

Как вы помните, Зальцман и Кросвелл наблюдали мышей, которым давали разные комбинации антибиотиков. Кроме того (об этом я еще не упоминал), ученые вводили некоторым мышам патогенные бактерии, вызывающие сальмонеллез. Цель исследования заключалась в том, чтобы узнать, воспрепятствует ли исходная микрофлора мышиного кишечника заражению сальмонеллами, то есть является ли кишечная флора своего рода защитной системой. У бактерий, изначально живущих в кишках мышей, не меньше причин сопротивляться сальмонеллам, чем у самих животных. Мышиный кишечник – это родной дом бактерий, где для них всегда найдется хлеб с маслом (в данном случае консервированный мышиный корм). Итог опыта: мыши, получавшие антибиотики, заболели после заражения сальмонеллами, а животные, антибиотики не получавшие, – не заболели. На фоне введения антибиотиков сальмонеллам было легче через пищевод и желудок проникнуть в полость кишечника, вероятность воспаления которого в этом случае также была выше. Как только в кишечнике мышей восстанавливалась природная микрофлора, сальмонелла больше не могла проникнуть в организм. Очевидно, что бактерии-симбионты конкурируют с сальмонеллами за место под солнцем и изгоняют их прочь. Другими словами, антибиотики убивают привычную бактериальную флору (будь то в нашем или мышином кишечнике) и облегчают вторжение чуждых микробов. Если внедрившиеся бактерии смертельно опасны, то их жертва (опять-таки неважно, мышь или человек) может погибнуть.

Самая близкая экологическая аналогия тому, что наблюдали Кросвелл и Зальцман, – это применение пестицидов в борьбе с огненными муравьями. Огненные муравьи (Solenopsis invicta) в начале ХХ века были случайно завезены из Аргентины – сначала в США, а затем и в другие страны. Когда эти тропические насекомые распространились в Алабаме, было принято решение обработать пораженные площади огромным количеством пестицидов. Как и ожидалось, пестициды уничтожили огненных муравьев, но не пощадили и местных. В долгосрочной перспективе оказалось, что уничтожение муравьев-эндемиков имело очень неприятные последствия. В тех областях, где применили пестициды, местные муравьи восстанавливали свою популяцию очень медленно, чего нельзя сказать об огненных, которые начали стремительно размножаться. Того же мы можем ожидать от полчищ «чужих» бактерий, которые, дождавшись своего часа, дружно атакуют очищенный антибиотиками кишечник.

Но работа Кросвелл и Зальцман – это еще не конец истории. Помимо сотен тысяч бактерий, населяющих наш кишечник, есть еще и микробы, которые живут у нас на коже, в волосах и полости рта. Мы с ног до головы покрыты живыми организмами. Даже в наших легких живут микроскопические грибы. Эти микроорганизмы пока плохо изучены, но уже ясно, что они (как минимум некоторые из них) помогают нам защищаться от дополнительной инфекции. В наши дни эта проблема стала острее, чем прежде, так как теперь у нас есть антибиотики – оружие, без разбора уничтожающее все бактерии подряд. Множество проведенных за последние годы исследований не выявили каких-то преимуществ от добавления антибиотиков к моющим средствам, мылу и другой бытовой химии. Но зато мы знаем, что применение таких средств имеет множество недостатков. Возможно, тщательно дезинфицируя руки с помощью антибактериальных средств, вы увеличиваете свои шансы заразиться инфекционным заболеванием – уничтожая «хорошие» бактерии, вы оставляете вакуум, который с удовольствием заполнят бактерии «плохие».

Чем же в современном мире все это грозит нашему кишечнику? По злой иронии судьбы, мы теперь больше похожи на морских свинок Рейнирса или на лабораторных крыс, чем на нашего потенциального предка Арди. По крайней мере, в развитых странах мы не испытываем недостатка в пище, а кроме того, мы сделали все возможное и невозможное, чтобы очистить наш мир от микробов и сделать его хотя бы отчасти стерильным. Разница заключается не только в том, что, в отличие от морских свинок, мы по-прежнему покрыты живыми микробами. Но при этом мы не получаем сбалансированное по калорийности и составу питание, какое получали лабораторные грызуны. В развитых странах участие микробов в извлечении дополнительных калорий из еды может стать просто катастрофой. Более того – у тех, кто страдает ожирением, в кишечнике живут более эффективные микроорганизмы. Это касается не только человека, но и мышей, крыс и свиней [50] . В частности, обитающие в их кишечнике микробы способны лучше расщеплять сложные сахара и жиры. В одном эксперименте ученые перенесли микробов из кишечника толстых крыс в кишечник худых крыс, у которых в результате тоже развилось ожирение. Способность микробов эффективно расщеплять углеводы и жиры стала для нас вредной, ибо мы, современные люди, не страдаем от недостатка еды. С другой стороны, в государствах, где подавляющее большинство жителей голодают (а таких стран гораздо больше, чем вы думаете), способность микробов извлекать из пищи дополнительные калории приносит людям ощутимую пользу. Если вам посчастливится заполучить бактерии, умеющие эффективно расщеплять углеводы и жиры, то эти бактерии в случае наступления голода смогут спасти вам жизнь. Если же, получив этих микробов, вы будете ежедневно питаться чипсами, сыром и белым хлебом, то вам почти наверняка грозит нешуточное ожирение. Разница между жизнью современного человека и жизнью наших далеких предков изменила и роль микробов, живущих в наших кишечниках. В прошлом эти микробы делали нас выносливее, а теперь делают нас толще, но при этом, возможно, спасают нас от некоторых инфекционных болезней, вызываемых другими бактериями.

Это, конечно, прекрасно – жить под стерильным колпаком без всяких бактерий, если там нет никого, кроме вас, а все необходимое вы получаете на блюдечке с голубой каемочкой. Но совсем другая история выходит, если колпак дает течь, а вы получаете вместо нормальной еды нездоровую, а подчас и вредную пищу. У мальчика, жившего под непроницаемым колпаком, постепенно развился дикий страх перед микробами, которые могли проникнуть в его изолированный мир. Мы все точно так же напуганы окружающими нас микроорганизмами и пытаемся отгородиться от них барьером из антибиотиков. Но проблема заключается не в том, что этот барьер несовершенен, – проблема в самой идее о том, что мы можем создать для себя надежный защитный панцирь. Дело в том, что большинство живущих в нас и на нас микробов приносят пользу. Пастер был прав: без микроорганизмов наши предки вымерли бы от голода и болезней. В наши дни без микробов мы, вероятно, были бы стройнее, но лишились бы жизненно важных питательных веществ и рисковали бы предрасположенностью ко многим заболеваниям. Представляется вполне вероятным, что дальнейшее проникновение антибиотиков в нашу жизнь приведет к тому, что наша еда станет еще менее питательной, а новые штаммы патогенных бактерий найдут способ проникнуть в наш организм. С каждым новым антибиотиком вредные бактерии будут завоевывать следующий дюйм нашего желудочно-кишечного тракта. Может быть, со временем мы научимся избирательно влиять на бактерии – например, сохранять микроорганизмы, синтезирующие витамин К, и уничтожать микробы, приводящие к ожирению. Но это благословенное время пока не наступило, так что история отнюдь не закончена. Было бы полезно первым делом обратиться к иным сообществам, например колониям термитов и муравьев, а затем, вооружившись новыми знаниями, заняться изучением червеобразного отростка слепой кишки человека – отростка, который, несмотря на свое уничижительное название, сыграл огромную роль в становлении человека как биологического вида.