Современный политик. Охота на власть - читать онлайн книгу. Автор: Рифат Шайхутдинов cтр.№ 60

Когда против этой власти выступает «сконструированный народ», то оказывается, что всем этим силам власть и страна просто безразличны. Акаеву становится важнее сохранить капиталы и собственные бизнесы и скрыться у друзей в Казахстане, чем руководить страной. И он бежит, продолжая, правда, утверждать, что он все еще легитимный президент.

(Опять-таки сравнение с Азербайджаном и здесь не в пользу Киргизии. Власть Азербайджана не пользуется внешней легитимностью, она в своих действиях — как бы мы к этому ни относились — полностью суверенна.)

И третий, очень важный вывод, касающийся демотехники в России.

Остальному народу — не тому, который так себя называет и выходит на площадь, — совершенно безразлично, какая существует власть. Получается, что на постсоветском пространстве власть так устроена, что тот, кто объявил себя представителем народа, создал этот народ и повел за собою достаточное количество людей, может ее «сковырнуть». Достаточно некоторого упорства, обозначенности в публичном пространстве и принадлежности к чужой легитимности — той, которую власть уже утратила или никогда не имела.

В своих статьях мы писали [74] , что один из возможных сценариев для России — не планомерно-систематическая революция с одним лидером, а революция «кусочная», с несколькими лидерами, которые могут даже и не договариваться между собой. В России, скорее всего, произойдет несколько «цветных революций» — происламская, сибирская, прозападная, дальневосточная, — в результате чего страна может не только потерять существенные территории, но и распасться на части.

Что будет происходить с точки зрения демотехники? Например, в сознании прозападно настроенных людей российская власть частично утратила свою легитимность из-за того, что она нецивилизованная, не заботится о выполнении прав человека, разбойничает по отношению к чужой собственности, трактует политических противников как уголовников, не культивирует экономические свободы и т. д. Теперь уже дело техники — сформировать из так настроенных граждан прозападный народ (например, со «столицей» в Калининграде) и — опираясь на чужую, европейскую легитимность — начать атаку на власть. Скажем, под лозунгом «отпусти народ мой» (так обращались евреи к фараону) — в данном случае в Европу. И лидеры легко найдутся.

Точно так же в сознании исламистов российская власть не до конца легитимна, потому что она проправославная, потому что не строит правильные отношения с исламом и так далее. С точки зрения жителей Сибири и Дальнего Востока власть не до конца легитимна, потому что не выполняет своих обязательств по отношению к населению, потому что эти регионы сегодня забыты — и так далее.

Кстати говоря, народы не обязательно должны быть локализованы территориально. Например, по отношению к пенсионерам российская власть потеряла свою легитимность, потому что не выполняет никаких своих обязательств — начиная с обмена денег, когда все сбережения были потеряны, и кончая нынешними фокусами с монетизацией. А сейчас еще начнутся проблемы с лекарствами и с отменой льгот на жилье…

Потеря властью тех или иных оснований легитимности свидетельствует о том, что любой из «народов», восстав и выйдя на площадь, получает возможность ее скинуть. И сегодня этому ничего нельзя противопоставить. Ведь власть не может признать, что она — «антинародный режим».

Никто не будет сегодня спорить с таким классическим тезисом из Декларации независимости США: «В случае если какая-либо форма правительства становится губительной… народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье». Но тогда, когда это писалось, демотехники еще не было, и народ понимался традиционным образом — как все население страны, естественно проживающее на этой территории. Однако сегодня можно назвать народом любую наперед заданную часть населения — и получить в руки фомку, против которой у власти, пыжащейся быть демократической, нет приема.

И хотя мы много раз слышали, что в России этого не может быть, потому что здесь все другое, — эта «дыра» остается той же самой.

Что же в этой ситуации можно сделать?

Многие комментаторы уже поднимают этот вопрос.

Так, в «Русском журнале» Ярослав Греков (1) пишет: «Было бы глупо предполагать, что, будучи осведомленной о существовании вышеописанной технологии "революции"-переворота, современная российская, избранная демократическим путем власть не стала бы превентивно противостоять попыткам создания всевозможных ПОР и ОТПОРОВ… Именно поэтому действующая власть имеет полное право на создание полувоенных контрреволюционных молодежных политических движений, ибо как оранжевая революция является политической технологией, так и контрреволюционное движение является контрполиттехнологией».

Ему возражает Алексей Чадаев (2): «Один из самых любопытных сюжетов, общих для Киева и Бишкека, — это провал попыток мобилизации провластного низового актива, "федаинов" и "партизан порядка". Оказалось, что эти "добровольцы режима" работают скорее в минус, нагнетая градус нестабильности и увеличивая критическую массу "революционной ситуации" — но при этом категорически не в состоянии противостоять оппозиционерам, организованным "снизу" и выступающим не за власть, а за себя… И, значит, не надо никаких "федаинов".

Переиграть "бархатную революцию" возможно только тогда, когда в обществе — включая сюда как лояльную, так и оппозиционную его части, — складывается консенсус по поводу необходимости защищать всеми имеющимися силами саму легальную процедуру передачи власти. Тогда возникает конкуренция… между теми, кто предпочитает решать политические вопросы на выборах, и теми, кто пытается решать их на площадях».

Мы готовы согласиться, что формирование проправительственных отрядов «федаинов» и «янычаров» проблемы не решает. Но вот по поводу консенсуса обозреватель пропускает одно очень важное условие.

Киргизские события показывают очень важную вещь: если тысяча людей, объявившая себя народом, начинает что-то требовать, то власть не может удержаться, если не появится другой народ, который выходит на ту же площадь и говорит: мы не хотим так, как вы требуете. Только если между этими народами возникает напряжение, а может быть, даже и столкновение, — власть оказывается нужной, необходимой. Но речь идет именно о народе, а не о фальшивых, созданных политтехнологами «движениях».

Ведь если этого народа, который готов существующую власть и существующий порядок защищать, нет — то значит, власть действительно никому не нужна. Этого не понимают политтехнологи, работающие в идеологии обмана народа и создающие подделки («фальшивки») народа в форме псевдообщественных движений. Дело не в «контрреволюционных молодежных политических движениях» и не в «федаинах», а в том, чтобы начал наконец существовать народ, поддерживающий существующий порядок.

Тем самым мы подходим к позитивной стороне демо-техники: что необходимо взять на вооружение, чтобы противостоять отработанным технологиям устранения власти. В этом смысле Киргизия дает ответ нашей стране, как действовать.