Унижение России. Брест, Версаль, Мюнхен - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 93

Президент Вильсон держался собственной линии, и на него пока не действовал алармизм Френсиса. 13 декабря Вильсон прибыл в Европу с ощущением всемогущества. Понятна его гордость: именно его мирные тезисы были положены в основу перемирия, именно его войска склонили чашу весов в сторону союзников, именно он готовился реформировать Европу, а не просто мстить немцам и русским. Ему предстояла огромная мыслительная работа — переделать структуру мира, решить неразрешимые социальные проблемы вроде русской. Его военное ведомство готовило на следующий год создание трехмиллионной армии. Индустрия находилась на невиданном подъеме. Еще пять лет назад США были крупным должником Европы, теперь роли в этом плане поменялись.

Не получивший еще президентского благословения Френсис обсуждал русскую проблему с госсекретарем Лансингом, полковником Хаузом, генералами Першингом и Блиссом, Генри Уайтом — членами американской делегации на Версальской мирной конференции. Все они в той или иной степени соглашались с идеями посла, хотя все дружно оставляли последнее слово за президентом. 27 декабря 1918 г., отвечая на вопрос английского короля Георга V, «что следует делать с Россией», Френсис ответил, что следует свергнуть большевистское правительство. Король заметил, что президент Вильсон думает несколько иначе. Возможность вплотную обсудить критический вопрос предоставилась послу довольно неожиданно.

Френсис возвращался на корабле «Джордж Вашингтон» в декабре 1918 г. из Европы в Америку вместе с Вудро Вильсоном. В один из дней трансатлантического перехода дверь его каюты распахнулась — на пороге стоял президент. Он желал знать факты из первых рук.

Вильсон уже отмел для себя «упрощенные» варианты решения русской проблемы. Во-первых, большевики не пошли на расширение сотрудничества с Америкой (чему, разумеется воспрепятствовала высадка во Владивостоке). Во-вторых, после поражения Германии необходимость особой осторожности в контактах с Москвой отпала: германо-русский союз был уже едва ли возможен. Френсис стоял за введение в Петроград не менее 100 тыс. союзных войск [424] , иного способа решения проблемы посол не видел. Создав перевес сил в политическом центре страны, следовало провести переговоры всеобъемлющего характера — как с Советским правительством, так и со всеми остальными русскими правительствами, созданными на огромной территории страны. Для того чтобы переговоры дали быстрый и конкретный результат, следовало поставить русским всех политических мастей непременное условие — воздержаться от политических заявлений. Процедура переговоров должна была свестись к ответам русских на вопросы союзных представителей. После выяснения картины соотношения сил союзные миссии обратятся к русскому народу за помощью в проведении свободных выборов в Учредительное собрание, которое сформирует правительство большинства.

Президент слушал молча. Вильсон не верил в простые решения он смотрел дальше своего посла. Во-первых, посылка американских солдат в Россию не может стать популярным предприятием в США. Президент сослался на отношение к подобным предложениям Ллойд Джорджа: если тот отдаст приказ английским войскам двинуться в Россию, те просто откажутся выполнять приказ. Практически таким же было положение Жоржа Клемансо — по мнению премьера, французские войска в этом случае просто взбунтуются.

Второе возражение президента заключалось в том, что военная завязанность американцев в России осложнит их позиции на Версальской мирной конференции. Против этого Френсис выдвинул следующий аргумент: никакой мирный договор не будет настоящим, всеобъемлющим, полным, адекватным, если его не подпишет Россия, — она слишком велика и потенциально опасна. Но еще хуже будет, парировал президент, если мирный договор будет позволено подписать большевистской России, или России, находящейся в состоянии внутреннего раздора. Тогда у потерпевшей военное поражение Германии всегда будет исторический шанс — воспользоваться положением России и в союзе с ней найти выход из общих несчастий. Сближение Германии с Россией воссоздало бы безграничные ресурсы России. Германия могла бы организовать массу русского населения и в короткое время — в течение десяти или даже менее лет — превратить свое поражение в победу.

Главного советника президента — полковника Хауза в текущий момент заботило не соединение, а разъединение России и Германии. Помимо этого Хауз и его окружение боялись распространения коммунизма на Центральную и Западную Европу — тогда Россия становилась первым европейским гигантом.

Пока президент не принял окончательного решения. У Вудро Вильсона была завидная черта — он верил, что любая проблема, если подойти к ней рационально, отсечь привходящие обстоятельства и выделить главное звено, поддается решению. Возможно, этой верой объясняется его приказ секретарю американского посольства в Лондоне У. Батлеру обстоятельно познакомиться с дипломатическим представителем большевиков М. Литвиновым, чтобы проникнуть в сущность большевизма — нового явления, изменившего европейский политический ландшафт, ввести это явление в определенные рамки. Готовясь к Парижской мирной конференции, призванной подготовить мир с Германией, он постарался предусмотреть основные подводные камни.

БЕРЛИН

Немецкий историк Фридрих Майнеке писал другу после подписания перемирия: «Ужасное и отчаянное существование ожидает нас! И хотя моя ненависть к врагам, которые напоминают мне диких животных, сильна как никогда, столь же велика моя злость и возмущение теми германскими политиками, которые из-за своих предрассудков и глупости втянули нас в эту бездну. Несколько раз на протяжении войны мы могли заключить мирное соглашение, если бы не безграничные требования пангерманистско-милитаристско-консервативного комплекса, сделавшие такой мир невозможным. Ужасно и трагично то, что этот комплекс оказалось возможным разбить, только сокрушив само государство» [425] .

Запад — все три основные столицы, Лондон, Париж и Вашингтон — следил с величайшим вниманием за происходящим в сфере русско-германских отношений. При этом Запад готовился перенять у Германии контрольные функции на крайнем юге и на крайнем севере германской зоны оккупации — на Кавказе и в балтийских провинциях.

Отношение немцев к России в ноябре — декабре 1918 г. было сложным. Среди правящей группы германских политиков сушествовали различные мнения относительно того, как использовать страх Запада. Выделились две точки зрения.

Первая точка зрения базировалась на том, что в своем противостоянии победоносным западным союзникам немцам следует опереться на еще одну жертву войны — Россию (хотя и слабую, раздираемую внутренней смутой; Германия могла рассчитывать лишь на долгосрочную перспективу, на проникновение в будущем на хорошо знакомый ей русский рынок, обгоняя при этом Запад). Представители этой точки зрения считали, что акции Берлина поднимутся, если он предварительно сблизится с Москвой.