Унижение России. Брест, Версаль, Мюнхен - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 82

Желанный мир будущего, указывал президент Вильсон, не должен походить на тот, который правил Европой между 1815-ми 1914 гг. Система Венского конгресса исключала господство принципов, она провозглашала господство баланса сил. Это была евроцентристская система, не оставляющая возможностей для неевропейских держав. Следовало изменить организационные принципы и создать новый международный механизм. У Вильсона не было еще достаточно отчетливого представления о том, как будет работать этот механизм. Он полагал, что устойчивые процедуры будут выработаны конкретной практикой.

Его оптимизм в отношении места США, влияния США в создаваемом международном механизме основывался на ряде обстоятельств. Первое: США — экономический колосс мира, только они могут оказать экономическую помощь как побежденным, так и победителям. Второе: ненависть победителей — стран Антанты — к побежденным — центральным державам — была столь велика, что обе коалиции неизбежно будут искать помощи третьей силы — Соединенных Штатов. Малоизвестным фактом является то, что американская сторона желала участия в конференции немецких представителей. В ноябре 1918 г. полковник Хауз торжественно отвел пять мест на предстоящем конгрессе представителям Германии. Вашингтон ожидал согласия союзников, но напрасно. Париж и Лондон вовсе не хотели сидеть с немецкими представителями за одним столом переговоров. Третье: на карте Европы возникают новые государства — Польша, Чехословакия, Югославия, и все они ищут международной поддержки, это питает надежду на их

готовность «платить» за американскую помощь. Четвертое: у США уже есть значительная зона влияния в лице Латинской Америки, и это позволяет США полагаться на относительно твердый тыл. Пятое: революция в России ожесточила классовую борьбу во всех европейских странах. Сколь ни эгоистичным является любой охранитель Британской империи или сторонник реванша во Франции, он чувствует уплывающую из-под ног социальную почву. А главный стабильный резерв западного мира — США, и это обстоятельство президент Вильсон призывал использовать в полной мере.

Экспертам следовало подумать над структурой Лиги Наций. Во главе мировой организации будет стоять центральный орган, небольшой по составу, представляющий лишь наиболее крупные страны. Нужно, чтобы критические вопросы войны и мира обсуждались и решались прежде всего в нем. Именно этот орган будет иметь право решений по главным международным вопросам, осуждать любую посягающую на сушествующий порядок страну, прерывать торговые и прочие виды ее связей со всем внешним миром.

Второстепенные вопросы будут решаться в ходе работы конференции — собрания всех членов Лиги — тогда, когда найдут свое решение критически значимые вопросы. Такие вопросы, как спор о германских колониях, можно было бы решить путем передачи их в компетенцию Лиги Наций или передачи под опеку одному из ведущих членов Лиги.

Главный пассажир «Вашингтона» запомнился капитану добрым расположением духа. Вильсон присоединялся к хору моряков, певших военные песни, и готов был пожать руку кочегару. Он прогуливался с супругой на верхней палубе, а иногда в одиночестве вглядывался в океан.

«Джордж Вашингтон» пересекал океан. Своему секретарю еще в Нью-Йорке Вильсон сказал: это путешествие будет «либо величайшим триумфом, либо величайшей трагедией в истории». Как видим, самоуничижением президент не страдал. И еще: «Я верю, что никакая группа людей не сможет сокрушить это великое мировое предприятие». Президенту нужна была сейчас эта вера, помимо прочего, и как средство от суеверий: «Джордж Вашингтон» прибыл во французский Брест в пятницу, 13 декабря.

ПАНОРАМА

В эти дни и недели солдаты покидали свои окопы. Россия не вернула себе исконные земли. На Украине, в Белоруссии и Прибалтике — немцы, в Средней Азии — панисламизм, на Кавказе и в Закавказье Закавказская федерация, на Дону — казаки. Единственная магистраль на Восток, к Тихому океану, захвачена белочехами. В Мурманске, Архангельске и Владивостоке высаживаются интервенты. Красная армия только формируется, внутренние экономические связи разорваны. Да и есть ли Россия на карте? Если прочитать записи Хауза, Ллойд Джорджа, Клемансо или Исии, то фактор России окажется низведенным к лету 1918 г. едва ли не до нуля.

Но через полгода русская революция становится все большим фактором мировой политики. Теперь уже все меньше людей говорит о «нулевом» значении восстающей на обломках Российской империи Республики Советов. Более того, «красная идеология», идеи социальной революции проникают в Германию, Венгрию, на Балканы. Если летом Вильсон Думал о дележе русского наследства, то теперь он размышляет о русском вызове. Лишь Декрет Ленина о мире имел силу, сопоставимую с «14 пунктами». И потому-то, рассуждая наедине с собой, Вильсон и так и сяк оценивал новый русский фактор. Можно ли противопоставить Россию победителям на Западе? Каким будет эффект американской миссии в Европе?

Клемансо был обеспокоен высказываниями Вильсона, он обратился к полковнику Хаузу за разъяснениями: «Правда ли, что президент прибывает в Париж во враждебном состоянии духа?» Полковнику пришлось успокаивать премьера. «Вильсон — самый очаровательный и легкий человек изо всех, с кем мне приходилось иметь дело» [390] . Обеспокоенный Хауз послал шифрованную каблограмму: в первой же речи на французской земле следует сказать о том, что «Соединенные Штаты выражают сочувствие и понимание тяжелых потерь последних четырех лет» [391] .

Могущество Америки было ощутимо в Париже еще до прибытия президента. Отель «Крийон» ангажировал ресторан «Максим». Генерал Першинг и британский посол Дерби представляли Герберта Гувера (главу американской продовольственной администрации и будущего президента США) как «продовольственного диктатора мира» [392] . Он занял под свою организацию целый квартал на авеню Монтень. Конкурент Гувера, глава американского совета по мореплаванию Эдвард Херли, понимал тревогу Европы так (в письме Вильсону): «Они боятся не Лиги Наций, не Международного суда, не свободы морей, а нашей морской мощи, нашей торговой и финансовой мощи» [393] .

Руины Европы были огромны и особенно впечатляющи на фоне американского процветания. Пшеницы Европа производила лишь 60 % от среднего довоенного урожая, осталась лишь пятая часть рогатого скота и свиней. Голод охватил миллионы людей [394] . Продовольственные же запасы Соединенных Штатов втрое превышали средний уровень сельскохозяйственного экспорта довоенного времени. Как глубоко религиозный человек, Гувер был известен как последователь библейских учений. К четырем всадникам Апокалипсиса — Войне, Чуме, Голоду и Смерти он неизменно стал добавлять пятого — красного всадника Резолюции. Он и дальше развивал эту теорию. «Если бы пророк жил еще две тысячи лет, он бы добавил еще семерых всадников — Империализм, Милитаризм, Тоталитаризм, Инфляцию, Атеизм, Страх и Ненависть» [395] . Гувер считал, что между старым и новым миром дистанция больше, чем океан и триста лет отдельного развития.