Унижение России. Брест, Версаль, Мюнхен - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 66

Незадолго до условленного срока перемирия в Ретонд прибыли два германских генерала из Верховного военного командования и два представителя новой германской закупочной комиссии. Генералам было поручено удостовериться, что союзные войска остановятся в условленный час, а закупочникам поручалось обеспечить гарантии поступления в Германию продовольствия — значительная часть германского населения находилась на грани голода. Эрцбергер узнал, что «рейхсканцлер Шлюсс» на самом деле был германским Верховным командованием, настоящего канцлера в бушующем Берлине было не найти.

Когда пробило 11 часов, гардины в германском вагоне подняли. Делегация тронулась в обратный путь. На проплывающих за окном вагона станциях царило всеобщее ликование. Высадка у линии фронта, подошли французские автомобили, и группа Эрцбергера оказалась на германской части фронта. Через несколько часов они были уже в Спа.

Реакция на перемирие была самой разной. Много говорилось о ликовании, но многие свидетели вспоминали о глубоком молчании солдат и офицеров, воспринимавших это сообщение самым смятенным образом. В лесах и на полях битв почти не было демонстраций, будничность явилась результатом глубокого шока, в который всех ввергла война. Некоторые удивлялись, что на ряде участков немцы, очевидно, более бурно встречали окончание войны, слышна была музыка и смех. Общим был скорее глубокий ступор; травма войны придушила нормальную реакцию.

ПЕРЕМИРИЕ

Довольно неожиданно для многих принц Макс Баденский стал именовать себя «демократом», хотя ни его происхождение, ни его взгляды не давали оснований для такой политической самоориентации. Но жизнь сложна — канцлеру следовало выбирать между Верховным военным командованием (военная диктатура — что-то вроде германского варианта диктатуры Корнилова) и политическим центром, основывающимся на партийном представительстве в рейхстаге (что-то вроде Временного правительства в России полутора годами раньше). Из двух зол канцлер избрал «гражданское», германских Милюкова, Гучкова, Керенского; только немецкие цивильные вожди отличались от русских прототипов смертельной серьезностью и решительностью.

Составившие большинство в его кабинете социал-демократы стали именовать себя «социалистами» — точь-в-точь как трудовики и эсеры в России после неудачного наступления лета 1917 г. и противостояния генералу Корнилову. «Подлинными» же социалистами (германским вариантом большевиков) были члены «Союза Спартака» — спартаковцы и так называемые независимые социалисты. Последние находились в тесной связи с посольством Советской России. Это посольство разместилось на Унтер ден Линден и украсило себя огромными серпом и молотом с надписью внизу: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Нет сомнения, что для посольства Советской России особую значимость имела дата 7 ноября — первая годовщина Октябрьской революции в России, первый этап мировой революции. Германская критика российского Октября разовьется позднее, а в голодном и холодном, терпящем поражение Берлине 1918 г. революция для очень многих виделась выходом из исторического порочного круга. Она виделась продолжением дела монтаньяров в 1792 г., дела парижских коммунаров 1871 г., делом построения более справедливого общества и более справедливых международных отношений, окончанием царства жадности капитализма, выходом на дорогу стремительного прогресса.

Шанс на победу революции, на реализацию ленинской футурологии стал просматриваться утром 7 ноября 1918 г., когда стали поступать сообщения об овладении революционными силами Гамбурга и о том, что в Ганновере революционные матросы отбили нападение посланных на их усмирение частей, когда стало известно о посылке поезда с тысячами революционеров для «начала процесса» в Берлине [348] . Министерство внутренних дел было в панике: надежда на «гражданскую гвардию», размещенную в Мекленбурге и Брунсвике, была слабой. И справедливо, старые прусские города стали легкой жертвой революционных войск. К вечеру Советы солдатских и рабочих депутатов взяли под свой контроль столицу Баварии Мюнхен.

Канцлер Макс Баденский приказал закрыть русское посольство. Посол Советской России Адольф Иоффе был выслан из Германии вместе с защищенным дипломатическим иммунитетом штабом революции в триста человек. Канцлер расставил войска, создал пулеметные точки, обратил стволы в сторону вокзала Лертер — откуда с севера могла нахлынуть революционная волна. Движение поездов было остановлено. В некоторых местах взорвано железнодорожное полотно.

РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ

Берлин был столицей «Симменса», АЭГ, АГФА, «Борзиг», крупнейших германских промышленных компаний. Здесь «Шварцкопф» производил торпеды, «Флюг» — трамваи, «Эделлс» — металлургические изделия. В пригородах, подобных индустриальному рабочему Веддингу, жил рабочий класс. Дома рабочих через такие районы, как Пренцлауэрберг, доходили до самого центра. Бурный рост имперской столицы перед войной привел к тому, что две трети берлинцев были недавними горожанами. Кто-то говорил даже, что Берлин — силезский город, что половина жителей его «приехала из Бреслау». Со времени создания в 1871 г. Германской империи множество немцев, поляков, русских, чехов, бедных жителей Саксонии и Моравии прибыли в столицу в поисках работы — невиданная миграция. Те, кому не хватило денег на билет в Америку, устремились на берлинские заводы-гиганты.

Понятно, что столица Германии стала оплотом социал-демократии — миллион членов и 20-миллионная партийная касса. (Собственно в 1914 г. социал-демократы Германии — СДПГ — были крупнейшей партией в мире.) Неудивительно, что такие революционеры, как Ленин и Троцкий, видели в германской, а особенно в берлинской социал-демократии величайшую революционную и творческую силу. Ведь именно здесь в теоретических спорах «революционный» подход победил эволюционный. Во втором — социалистическом Интернационале СДПГ виделась основным мировым источником социального прогресса, лозунгом которого была триада «классовая борьба, революционный республиканизм, антимилитаризм».

Потому-то голосование — два дня спустя после вторжения германских войск в начале 1914 г. в Бельгию — поразило «верующих всего мира», начиная с В.И. Ленина. Вотирование военных кредитов в рейхстаге, провозглашение гражданского мира тогда, когда российские большевики предпочли патриотической войне Сибирь, стало видеться предательством мирового пролетариата. Только тогда, когда получение похоронных извещений стало обычным делом, жертвой без дна, в декабре 1915 г. двадцать депутатов рейхстага от СДПГ проголосовали против новых военных кредитов, а двадцать два депутата воздержались. Эти противники войны создали свою партию — Независимую социал-демократическую партию, НСДПГ, которая в апреле 1917 г. была исключена из основной СДПГ (параллельно Ленин выдвигает «Апрельские тезисы»). Казалось, российские и германские большевики движутся по параллельным рельсам.

«Независимые» начали думать о своих боевых организациях еще раньше. В 1916 г. противница империалистической войны Роза Люксембург начала распространять так называемые «Письма Спартака», взывая к памяти вождя римских рабов. Рупор НСДПГ Карл Либкнехт выступил в германском рейхстаге с невиданными по социальному ожесточению речами. Вместе они создали «Союз Спартака», вызвавший проклятья таких вождей СДПГ, как Филип Шейдеман.