Русско-японская война. В начале всех бед - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 111

Командование эскадрой взял на себя капитан «Александра Третьего». Главные корабли наконец-то встали в поперечную линию. Поздно. Новый флагман стал и новой главной мишенью. В 3.20 он вспыхнул. Теперь он не мог вести за собой колонну. Вскоре после семи часов вечера он перевернулся и утонул, этот могучий красавец «Александр Третий», великий эскадренный броненосец русского флота скрылся в негостеприимных водах Цусимского пролива… Из 900 членов его команды не уцелел никто.

Его место занял линкор «Бородино». Гордость флота России, великой морской державы, исчезала с поразительной быстротой. Эскадренный броненосец «Бородино» держался на месте лидера недолго. Пакенхэм: «Все смотрели как несчастный корабль исчез, сопровождаемый глухим ревом, и огромное облако поднялось над местом его гибели». С ним погиб и главный инженер Политовский, столько сделавший для того, чтобы флот оказался всего лишь в одном переходе от желанного Владивостока, и чьи письма жене бросают свет на эту удивительную и горькую русскую Голгофу.

Обе группы кораблей — русская и японская уже два часа как бы ходили по кругу, два полных жутких круга. Русские отбивались, словно медведи от гончих. Довольно неожиданно в 4.10 туман сгустился и противостоящие силы уже не могли видеть друг друга. Но этих страшных двух часов оказалось достаточно для того, чтобы надломить русскую силу. «Суворов» сражался тридцать пять минут; «Александр Третий» — сорок пять минут, «Бородино» держался дольше — почти четыре часа, но результат от этого не изменился. Объятый пламенем «Бородино» почти потерял мачты, принимая на себя удар почти всей линии главных японских кораблей. Пишет британский обозреватель: «Беспримерная продолжительность, с которой человеческая смелость и твердость были брошены на защиту своего судна, бросают отсвет неумирающей славы не только на отважную команду, но и на весь их флот и на их страну, на все человечество… Пламя охватило корму и густой дым стлался почти горизонтально. Обитаема была лишь меньшая часть корабля; и все же она сражалась».

Следующий по рангу — Небогатов не спешил со своим «Николаем Первым» встать на место лидера. На место самоубийственное, где только что погибли три лучших корабля России. По словам Небогатова, «Суворов» горел «как охваченная пламенем крестьянская изба». Но где Рожественский? К вечеру местоположение «Суворова» уже нельзя было различить. «Суворов» погибал. В 4.45 атаку на флагмана начали японские торпедные катера. На короткое время придя в себя, Рождественский потребовал офицеров. Но, увы. Как говорит Семенов, «из 900 человек экипажа «Суворова» в живых оставалось только несколько, которые собрались на нижней батарее». Паровые машины остановились, кочегары задыхались от дыма. Где адмирал? Его нашли в правой орудийной башне у шестидюймового орудия. Он сидел на ящике среди обломков стали и человеческих тел. Осколок видимо затронул нерв — ему парализовало ногу. Он требовал новых артиллеристов, но, как оказалось, орудие уже было разрушено. Через час он потерял сознание.

Далекий от сентиментальности Джексон: «Погибающий, но сражающийся «Суворов» вызывал восхищение». Три человека, три офицера — лейтенант Вырубов, мичман фон Курзель и лейтенант Богданов отказались покинуть погибающий «Суворов». Курзель с двумя матросами занял последнее орудие «Суворова», и они вели огонь до последнего снаряда. В семь часов вечера «Князь Суворов» опустился на дно.

За час до этого матросы взяли на руки сопротивляющегося адмирала и протиснули его, теряющего сознание, в узкую рубку миноносца «Буйный». С ним были капитаны де Колонг и Семенов. Рождественского с «Буйного» перенесли на «Бедовый». К тому времени даже старый и медлительный «Дмитрий Донской» насчитал шесть пробоин. Капитан «Донского» умирал, и было решено покинуть корабль.

В целом пяти часов сражения оказалось достаточно, чтобы сокрушить морскую мощь России, ее надежду в этой несчастливой для нее войне. Японские корабли отошли, чтобы смыть кровь, очистить палубу. Будущему адмиралу Ямамото (который поведет японцев на Пирл-Харбор, а тогда мичману) перевяжут места оторванных пальцев левой руки. На «Асахи» приготовили гробы для восьми погибших членов экипажа. Капитан лично сделал замеры. У русских для сбора тел погибших был всего лишь час. А затем прибыли, словно шакалы в саванне, японские торпедные катера. Согласно теоретику Акияме, наступила четвертая фаза. Того учел прежние ошибки, когда торпедные катера производили пуск торпеды издалека — безо всяких видимых результатов. Теперь Того приказал выпускать торпеды с расстояния не более 600 ярдов. Капитаны же торпедных катеров вдвое уменьшили это расстояние и торпедировали русских буквально в упор. (О таких атаках много писал незабвенный адмирал Макаров). Но сейчас японцы, а не русские атаковали флот противника в темноте.

Этой ночью — 27 мая 1905 г. — японские торпедные катера часто обращались к самоубийственной тактике, подходя на расстояние двадцати ярдов до цели. Пишет японский капитан однокашнику: «Если нас подобьют, мы пойдем на дно вместе с русскими; если мы нанесем удар, то русские тоже пойдут на дно вместе с нами, а последний оставшийся в живых моряк запустит последнюю торпеду. Собственно, что такое жизнь, как не мечты в летнюю ночь?»

В конечном счете, если в битве в Желтом море обе стороны придерживались твердого порядка в боевой расстановке кораблей, то в данном случае русский флот не смотрелся как единое целое. Множество дуэлей, и велика была значимость каждого выстрела.

Третья эскадра адмирала Небогатова, стоявшая в конце линии кораблей, сосредоточилась на японских броненосных крейсерах адмирала Дева. Его эскадренный броненосец «Николай Первый» производил впечатление. Собственно, орудия Небогатова первыми начали стрельбу и произвели 35 выстрелов, прежде чем Рожественский приказал прекратить стрельбу. (Пока ни одного попадания). И все же. Относительно старые корабли Небогатова, с экипажами далеко не лучших профессионалов, сумели повредить три японских корабля, нанес удары по многим другим. В 2.09 «Николай Первый» заставил «Асаму» выйти из боя. Небогатова упрекали за то, что он не помог должным образом двум горящим русским линейным кораблям. Небогатов со своего «Николая Первого» видел жестоко горящего «Князя Суворова» и страшную пробоину в борту «Осляби».

Сам «Николай Первый» начал «ходить зигзагами».. Это оправдало себя — только несколько попаданий. Корабль избежал роковых ударов японской корабельной артиллерии. Позже адмирал Небогатов будет — не без оснований — жаловаться, на то, что они с Рожественским по настоящему виделись лишь единожды, и командующий не дал четких инструкций. Лишь общий приказ был неизменен: вперед, к Владивостоку, на милый север. Но более скоростные японские корабли заходили вперед, а их артиллеристы не знали устали.

58 миноносцев и торпедных катеров бросились на эскадру адмирала Небогатова в эту ночь. Они твердо подчинялись инструкциям и подходили на невиданно близкие дистанции. Небогатов собрал все силы, наиболее существенной среди которых был эскадренный броненосец «Николай Первый», которому активно помогали «Орел» и «Изумруд». Потери Небогатова были: «Наварин» и «Сисой Великий»; серьезные раны были нанесены «Мономаху» и «Нахимову», которые как два инвалида жались друг к другу. Более всех от наскоков японских торпедных катеров пострадал «Наварин», он получил три торпеды и в конечном счете утонул. Японские торпедные катера расстреливали тонущих. Нескольких матросов подобрало английское торговое судно.