Как пережить кризис. Уроки Великой депрессии - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 27

Главной формой этой «учебы» стали встречи с прессой по вторникам и пятницам, строгим правилом которых было «не делать записей и не цитировать президента». Мало кто знал (или догадывался), как волновался президент перед выходом к прессе. За двенадцать лет своего президентства он так и не смог преодолеть этого предстартового волнения. Но вот в его знаменитый Овальный кабинет начинали «просачиваться» представители прессы. Рузвельт неизменно шутил со своими знакомыми, чаще всего с фаворитами из первого ряда. Наступало время вопросов и ответов, и волнение отступало. Во вступительном слове — за пятнадцать — тридцать минут — Рузвельт излагал свое понимание текущих проблем избранному кругу журналистов, и те получали представление о главном направлении движения государственного корабля. Речь шла о текущем законодательстве, о главных назначениях, обо всем, что могло вызвать общественный интерес.

Журналисты говорили, что президент мог взять любую тему, даже такую сложную, как банковское дело, и сделать вопрос более понятным «даже для банкиров». Отнюдь не поклонник президента, американский историк Чарльз Бирд пишет, что ФДР обсуждал «больше фундаментальных проблем американской жизни и общества, чем все остальные президенты, вместе взятые». Теперь вся страна с нескрываемым интересом следила за особняком на Пенсильвания-авеню, 1600. Четверть новостей агентства «Ассошиэйтед пресс» шла теперь из Белого дома. Соперничающая с «Ассо-шиейтед пресс» «Юнайтед пресс» утроила штат своего столичного представительства.

Своего рода камертоном послужила первая пресс-конференция, состоявшаяся в незавидное для Америки время — 8 марта 1933 года, на пятый день правления Рузвельта. 125 журналистов запросто пришли в Овальный кабинет и, стоя, с блокнотами в руках начали задавать вопросы президенту. В течение тридцати пяти минут (это время стало стандартом) молодой президент сумел превратить отчаяние и обреченность в нечто вроде спасительной улыбки над самим собой.

Бесстрашие, надежда, вера в себя — именно это хотел донести президент нации, и сделал это с большим блеском. Вот что пишет американский историк У. Лейхтенберг: «Он был далеким от формальности, легким в общении, веселым Когда он хотел избежать ответа на вопрос, то делал это откровенно. Он чувствовал себя непринужденно. И не скрывал удовольствия, которое испытывает в ситуации взаимообмена». Журналисты не скрывали впечатления от душевной теплоты и откровенности нового хозяина Белого дома, не требовавшего (в отличие от предшественников) предварительного списка вопросов. Совершенно неожиданно пресс-конференция, проведенная в худший час общенационального раздора, завершилась аплодисментами — в конце конференции журналисты устроили президенту овацию. В окончании первой пресс-конференции журналисты зааплодировали, а ведь это были прожженные циники, а не розовые энтузиасты.

Таких пресс-конференций было 998. Дважды в неделю, год за годом он встречал журналистов, репортеров, издателей. Рузвельт, в отличие от многих политиков, любил прессу. Он знал опасности ее непостоянства, но он знал, что у него нет второго такого инструмента общения с нацией, такого рупора обращения к ста пятидесяти миллионов американцев.

Что было, может быть, важнее всего, Рузвельт немедленно отошел от профессиональной напыщенности своего предшественника Гувера. Он звал журналистов по именам, шутил по всевозможным поводам, знал о событиях в жизни корреспондентов. Он излучал тепло. Однажды он задержал поезд, чтобы запоздавший корреспондент смог впрыгнуть в него. Когда у одинокого журналиста скончалась мать, президент пригласил его на семейный воскресный ужин. Таких выражений симпатии было множество. Все это, может быть, частично объясняет тот факт, что, хотя 85 процентов издателей политически противостояли Рузвельту, журналистские репортажи обычно не кипели ядом. По мнению историка А. Шлесинджера, «Рузвельт своим умом сумел смягчить откровенную враждебность издателей и превратить прессу в одно из наиболее эффективных средств общественного лидерства».

Газеты правили Америкой уже сотню лет, но довольно незаметно к рычагу общественного мнения подобрался их мощный конкурент—радио. И Рузвельт осознал это раньше многих политиков. Еще одним важнейшим каналом общения с нацией стали, как мы уже отметили, так называемые «беседы у камина». Рузвельт первым среди больших политиков Америки узрел огромную силу нового вида средств массовой коммуникации. Радиоприемники появились в миллионах семей. Уже в первый месяц своего пребывания в Белом доме состоялась премьера неотъемлемого атрибута «Нового курса»: президент выступил с радиообращением к стране.

В воскресенье 12 марта 1933 года Рузвельт начал нечто новое в президентской практике. Рузвельт дал американскому народу второй урок государственного искусства. Микрофоны студий «Нэшнл», «Коламбия» и «Мьючуэл» были установлены на полу, на первом этаже Белого дома — перед залом дипломатических приемов. Шестьдесят миллионов американцев настроили свои приемники в десять часов вечера воскресного дня 12 марта на волну, на которой новый президент США обратился к гражданам с объяснением своих действий. В самых простых выражениях он дал оценку того, что начал делать, и объяснил зачем.

«Прежде всего, позвольте мне объяснить простой факт, что, когда вы вкладываете деньги в банк, этот банк не прячет ваши деньги в сейф. Он вкладывает ваши деньги в многие формы кредита — в акции, закладные. Другими словами, банк заставляет ваши деньги работать, чтобы колеса экономики продолжали крутиться…» В течение двадцати минут он изложил свои аргументы, заведомо сводя сложное к простому. Рузвельт призвал слушателей, по возможности, снова положить деньги в банки: «Лучше держать их в банке, чем под матрасом». Многие забыли тему разговора, но помнили вывод* «Вместе мы не можем потерпеть поражение».

Теперь его голос мог звучать в гостиных американцев от Атлантического до Тихоокеанского побережья. Важно было не девальвировать это могучее орудие идейного воздействия. За двенадцать лет президент Рузвельт выступил «у камина» примерно тридцать раз, но каждое из его выступлений было событием в национальной жизни. Около недели требовалось для подготовки к такому выступлению — очень тщательная подготовка, при которой один вариант быстро сменял другой. Затем репетиция перед помощниками — эмоционально и интеллектуально слабые части изымаются. И само выступление: тембр, акценты, паузы, смысловая интонация. Главное — тон доверительной беседы, разделения сомнений и надежд со всей страной, прямые деловые предложения, никакого заигрывания и тем более никакого тона патронажа Опросы показывали, что Рузвельта слушало вдвое больше людей, чем самых популярных исполнителей, просветителей и проповедников его поколения.

Президент Рузвельт сказал, что хотел бы, чтобы его речь звучала голосом соседа-друга. Это и были ставшие знаменитыми «беседы у камелька», или «беседы у камина». Вот как говорил президент: «Мои друзья, я хочу рассказать вам, что было сделано за последние дни, почему это все было сделано и какие следующие шаги мы предпримем». Первая «речь у камина» касалась критики банковского кризиса — здесь следовало всеми силами подорвать основания возможной практики оглашения своего решение закрыть банки и открыть их. Рузвельт стряхивал пепел и говорил стране о моратории на работу банков: «Мои друзья, я хочу рассказать вам, что было сделано за последние несколько дней, почему это было сделано».