Единственная сверхдержава - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Уткин cтр.№ 45

На эйзенхауэровскую концепцию управления огромной американской зоной влияния в мире воздействовали, с одной стороны, традиционная политическая философия республиканской партии, а с другой – корейская война. Философия республиканизма учила, что нужно прежде всего поддерживать порядок дома (что понималось как отход от расточительности, от неоправданно раздутых бюджетных расходов демократов). Корейская война учила, что наземные сражения в Азии отличаются от прежнего, преимущественно европейского, опыта США. В частности, роль выигрыша пространства и значение коммуникаций здесь резко отличались от хрестоматийных представлений американских военных, воспитанных на опыте двух мировых войн. Президент Эйзенхауэр считал, в отличие от воззрений своего предшественника в Белом доме, что объединенный комитет начальников штабов не должен рассчитывать на постоянное расширение ассигнуемых средств, что неограниченные траты могут нанести удар по основе американского могущества – американской экономике.

При Эйзенхауэре бюджет министерства обороны был немыслимо огромным для Америки мирного времени, но все же относительно не столь большим, как при Г. Трумэне. Он увеличился за восемь лет пребывания республиканцев в Белом доме довольно незначительно – с 40,2 млрд. долл. в 1953/54 финансовом году до 47,4 млрд. долл. в 1960/61 фин. году (что означало уменьшение доли военных расходов в валовом национальном продукте с 12,8% в 1953/54 фин. году до 9,1,% в 1960/61 фин. году). Доля военных расходов в общих доходах федерального правительства также уменьшилась – с 65,7% в 1953/54 фин. году до 48,5% в 1960/61 фин. году.

Одно из главных средств расширения американского влияния в мире Д. Эйзенхауэр видел в торговле: “Самым мощным инструментом дипломатии является торговля”. Им была создана в 1953 г. комиссия по внешнеэкономической политике, которой вменялось в обязанность искать экономические рычаги осуществления американской стратегии. Американский экспорт увеличился с 15 млрд. долл. в 1953 г. до 30 млрд. долл. в 1960 г.*

Вывод, сделанный Д. Эйзенхауэром из корейского опыта, состоял в признании более выгодным не непосредственное вмешательство вооруженных сил США для защиты своих имперских интересов, а действий с помощью союзов. Особенностью глобальной дипломатии Эйзенхауэра стало обращение к блокостроительству как средству укрепления зоны влияния. Содержание одного американского солдата в течение года обходилось в 3515 долл., в то время как содержание одного пакистанского солдата стоило 485 долл., одного греческого – 424 долл.* Имело ли смысл держать “дорогие” американские войска там, где их функцию могли осуществлять пакистанцы? Вашингтон стал в значительно большей, чем прежде, мере полагаться на систему союзных связей. Такой подход позволял экономить на американских долларах и американских солдатах. Он, с точки зрения Д. Эйзенхауэра, создавал подлинную систему глобальной зоны влияния и систему иерархических связей, при которых западный мир оказывался бы более тесно связанным американским лидерством, а не американским “всеприсутствием”.

Развивая идеи меморандума СНБ-68, администрация Эйзенхауэра заявляла, что задачей США является не только отражение различных угроз, но постоянная, долговременная защита повсеместных глобальных интересов США. В число таких интересов президент Д. Эйзенхауэр вводил сохранение лидирующего экономического положения США (1) и обеспечение экономических интересов американской промышленности во всем огромном внешнем мире (2).

В 1953 г. на пути в Корею, которую собирались посетить в поисках выхода из войны Эйзенхауэр и Даллес, их ждала встреча в Гонолулу с адмиралом А. Редфордом, оказавшим заметное влияние на формировавшуюся в Вашингтоне внешнеполитическую стратегию. Военный моряк Редфорд был поклонником авиации, которую считал главной ударной силой в конфликтах будущего. Став при Эйзенхауэре председателем объединенного комитета начальников штабов, адмирал внес в имперское видение Вашингтона убеждение в том, что относительно недорогим путем – перемещением расходов с нужд армии на нужды авиации, стратегической и авианосной, более решительной угрозой использования несомого стратегической авиацией ядерного оружия – Соединенные Штаты обеспечат эффективный рычаг воздействия на СССР, надежный контроль над союзниками. Взгляды Редфорда соответствовали и базовым посылкам республиканизма, и опыту корейской войны. Реакцию правящего класса на такие стратегические расчеты определил американский журналист и историк Д. Хальберштам. “Новый блестящий и одновременно недорогой “мир по-американски” – что могло быть лучше?”*.

В те годы в США главным средством доставки ядерного оружия стратегического назначения были бомбардировщики межконтинентального радиуса действия – Б-52. Они обеспечивали американскому руководству возможность не зависеть от заокеанских аэродромов, от союзников и сателлитов.

Президент Эйзенхауэр имел в руках оружие, отличное от того, на которое мог рассчитывать президент Трумэн. Ядерный арсенал США за несколько лет был увеличен многократно, ядерное оружие 50-х годов было в тысячи раз мощнее атомных бомб второй половины 40-х годов. К 1955 г. число бомбардировщиков. способных нанести удар по СССР, достигло 1350 единиц*. Боевой rpyз атомных бомб стандартного бомбардировщика стратегической авиации во времена Эйзенхауэра был эквивалентен по разрушительной силе совокупному объему всех боеприпасов, сброшенных союзной авиацией на Германию за вторую мировую войну.* Согласно секретному стратегическому плану Эйзенхауэра – меморандуму совета национальной безопасности 162/2, в случае конфликта с СССР или с КНР “Соединенные Штаты будут рассматривать ядерное оружие пригодным к использованию наравне с другими вооружениями”*.

Казалось, что создание межконтинентальных носителей ядерного оружия – стратегических бомбардировщиков вело к изменению взгляда на смысл баз за тысячи и десятки тысяч километров от США. Однако наряду с созданием огромного воздушного флота стратегической авиации Вашингтон не только не пришел к выводу о ненужности далеких, выдвинутых к границам СССР баз, но, напротив, интенсифицировал в 50-x годах их строительство. Очевиднее, чем прежде, стало и то, что для Вашингтона вовлечение государств в американскую зону влияния было важно само по себе, а не только как создание плацдарма для воздействия на противника. Привязывание к себе десятков других стран стало методом увеличения сферы влияния, источников сырья, рынка сбыта, места приложения капиталов.

Сказанное не означает, что антисоветский аспект потерял свою роль во внешнеполитической стратегии CIIIA. Опасаясь, что в дальнейшем свобода действий США на мировой арене будет ограничена техническими достижениями СССР, президент Эйзенхауэр, как стало известно позднее, не исключал даже превентивной ядерной войны. 8 сентября 1953 г. он писал государственному секретарю Даллесу: “В нынешних обстоятельствах мы должны были бы рассмотреть, не является ли нашей обязанностью перед грядущими поколениями начать (подчеркнуто президентом. – А. У.) войну в благоприятный, избранный нами момент”*. Не было в истории США периода, когда возможность обращения к атомному оружию обсуждалась бы в столь конкретной плоскости. Администрация Эйзенхаузра демонстративно послала в 1953 г. бомбардировщики – носители атомного оружия в Корею. В 1954 г. Эйзенхауэр, выступая перед лидерами конгресса, говорил, что в то время разрабатывались планы “нанести по ним (по противнику. – А. У.) удар всеми средствами, имевшимися в нашем распоряжении”*. Весной 1954 г. американцы предложили французам применить атомную бомбу против вьетнамских войск, окруживших в Дьен-Бьен-Фу французские войска. Наиболее близко Эйзенхауэр и его окружение подходили к идее использования атомного оружия во время двух кризисов в 1954 – 1955 годах и в 1958 г.