Разгадка 1937 года - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Емельянов cтр.№ 61

Ф. Зеллер не сообщал, с кем он встречался в СССР, выясняя возможность совершить теракт. Но нетрудно предположить, что он мог повидать некоторых бывших троцкистов. Также не исключено, что встречи Зеллера, его беседы находились под контролем органов НКВД, которые имели своих агентов в окружении Троцкого. Людей, встречавшихся с Зеллером в СССР, могли затем обвинить в подготовке покушения на Сталина и других советских руководителей.

Заявления о намерении убить Сталина и других руководителей партии делали и подследственные по «кремлевскому делу» в 1935 году. Так как среди обвиняемых по этому делу проходил брат Каменева и жена этого брата, то следователи утверждали, что Лев Каменев знал про эти планы и даже был причастен к их разработке. Поэтому, как писал Жуков, Ягода и Вышинский «поставили вопрос о необходимости повторного процесса по делу Зиновьева и Каменева». Жуков утверждал, что «узкое руководство, скорее всего, учитывая ход обсуждения конституции, решило не распылять силы и нанести окончательный по возможности удар одновременно по Троцкому, а также по сторонникам и Троцкого, и Зиновьева. Но чтобы упростить решение задачи, сделать главными обвиняемыми тех, кто уже находился в заключении, отбывая срок, полученный год назад. Так, несомненно, зародилась идея заявить о якобы раскрытом очередном „антисоветском центре“, на этот раз — „объединенном троцкистско-зиновьевском“, обращенным в равной степени к политическим силам как внутри Советского Союза, так и демократических стран Запада. Это должно было еще раз продемонстрировать решительный и окончательный отказ от старого курса, который ориентировался прежде всего на мировую революцию, для Лондона и Парижа связывался с „рукой Москвы“, то есть с экспортом революции, что для всех олицетворялось двумя именами — Троцкого и Зиновьева».

29 июля Политбюро направило «обкомам, крайкомам, ЦК нацком-партий, горкомам, райкомам» партии «закрытое письмо ЦК ВКП(б)» «О террористической деятельности троцкистско-зиновьевского контрреволюционного блока». В письме сообщалось о «новых материалах НКВД, полученных в 1936 году» и объявлялось, что «Зиновьев и Каменев были не только вдохновителями террористической деятельности против вождей нашей партии и правительства, но и авторами прямых указаний как об убийстве С. М. Кирова, так и готовившихся покушений на других руководителей нашей партии, и в первую очередь на т. Сталина. Равным образом считается теперь установленным, что зиновьевцы проводили свою террористическую практику в прямом блоке с Троцким и троцкистами».

В письме приводились многочисленные выдержки из протоколов допросов Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева, а также бывших сторонников Зиновьева — И. П. Бакаева, Г. Е. Евдокимова и троцкистов — И. Н. Смирнова, С. В. Мрачковского, В. А. Тер-Ваганяна. Эти выписки содержали признательные показания относительно создания заговорщического центра и подготовки ими террористических актов.

В «выводах», венчавших «письмо», осуждались различные проявления «отсутствия большевистской бдительности» со стороны ряда членов партии и парторганизаций. Авторы письма неоднократно указывали на необходимость «всемерного повышения большевистской революционной бдительности» и говорили, что «все парторганизации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован».

Через две недели, 15 августа, в печати было опубликовано сообщение «В прокуратуре СССР» о «раскрытии» «террористических троцкистско-зиновьевских групп», которые действовали «по прямым указаниям» Троцкого.

А через четыре дня в Москве открылся судебный процесс над 16 подсудимыми. Помимо лиц, упомянутых в «Письме ЦК», на скамье подсудимых были заместитель директора челябинского завода «Магнезит» Е. А. Дрейцер, заведующий секретариата председателя ИККИ Р. В. Пикель, бывший замнаркома земледелия СССР И. И. Рейнгольд, бывший сотрудник наркомвнешторга Э. С. Гольцман. Там же были политэмигранты из Германии — Фриц Давид, В. П. Ольберг, К. Б. Берман-Юрин, М. И. Лурье, Н. Л. Лурье. Государственным обвинителем являлся прокурор СССР А. Я. Вышинский.

Утверждалось, что все подсудимые были членами созданного в 1932 году подпольного «объединенного» троцкистско-зиновьевского центра. Огульные обвинения в чудовищных преступлениях, выдвинутые следователями НКВД, вряд ли отражали реальную вину подсудимых. Однако огульная реабилитация 1988 года скрыла реальную их вину. Как отмечал исследователь событий 1937 года Александр Елисеев, «подсудимые много рассказали о своих подлинных и мнимых прегрешениях, создавая весьма эффектную амальгаму».

Правда, порой «амальгама» из реальных фактов и фабрикаций рассыпалась. Так, после заявления подсудимого Гольцмана о том, что он встречался с сыном Троцкого — Львом Седовым в копенгагенском отеле «Бристоль», Социал-демократическая партия Дании опубликовала заявление, в котором указывалось, что данный отель был снесен в 1917 году. Когда же в советской печати было сообщено, что встреча состоялась в 1932 году в кафе «Бристоль», расположенном около снесенного отеля, выяснилось, что в этот день Седов сдавал экзамен в Высшей технической школе в Берлине.

Из подсудимых лишь И. Н. Смирнов не признал себя виновным. Доверию самообвинениям ведущих подсудимых способствовало то обстоятельство, что их речи в зале суда перекликались со сравнительно недавними выступлениями Зиновьева и Каменева на съезде партии, в которых они обвиняли себя в измене, предательстве интересов рабочего класса, клеймили себя последними словами, объявляя себя «политическими трупами». Теперь на процессе Зиновьев заявлял: «Мой ущербный большевизм превратился в антибольшевизм, а благодаря троцкизму я дошел до фашизма… Мы заняли место меньшевиков, эсеров и белогвардейцев, которые не могли открыто выступить в нашей стране». Каменев заявлял: «Случайно ли, что рядом со мной и Зиновьевым… сидят эмиссары зарубежных секретных политических ведомств, люди с фальшивыми паспортами, с сомнительными биографиями и несомненными связями с Гитлером, с гестапо? Нет! Это не случайно».

Обвиняемые признавались в подготовке убийства Кирова и планах убийства Сталина, Ворошилова, Кагановича, Орджоникидзе, Жданова, Чубаря, Косиора, Эйхе, Постышева. Среди объектов покушения не был назван второй человек в стране — В. М. Молотов. Вряд ли это можно признать случайным. Скорее всего Ягода продолжал ту же «антимолотовскую» интригу, к которой он был причастен еще в ходе подготовки XVII съезда партии.

Во время процесса в печати развернулась массированная атака на троцкистов. Р. Медведев приводит такие заголовки газет тех дней: «Скрытый троцкист», «Покровительтроцкистов», «Троцкисты на идеологическом фронте», «Троцкистская диверсия в науке», «Троцкистский салон писательницы Серебряковой», «Следы троцкизма в Наркомземе Узбекистана».

В газетах было опубликовано стихотворение Демьяна Бедного «Пощады нет!», в котором говорилось:

Поймали мы змею, и не одну змею.

Зиновьев! Каменев! На первую скамью!

Вам первым честь — припасть губами к смертной чаше!