Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Емельянов cтр.№ 154

Как отмечает М.Ю. Крысин, «12 мая 2005 года сейм Латвии принял постановление об осуждении «советского тоталитарного режима в Латвии», предполагающее также требование о денежной компенсации от правительства России — за «оккупацию», депортации и прочее… Председатель комиссии по международным делам Александр Кирштейс заявил, что «сумма претензий к России колеблется в пределах от 60 до 100 миллиардов долларов». Правда, комиссия по выяснению этого ущерба начала работу только через три месяца после заявления Кирштейна и должна была завершить свою работу только в ноябре 2005 года. Ее задачей было подсчитать не только ущерб, нанесенный депортациями послевоенных лет, но и, например, ущерб для экологии Латвии от деятельности автозавода RAF, созданного на общесоюзные средства; ущерб для «исторического облика Риги» от советских многоэтажек и даже ущерб для культуры Латвии от советской цензуры».

Свои претензии спешат предъявить и другие прибалтийские страны. По словам М.Ю. Крысина, «парламент Эстонии в июне 2005 года также выдвинул требования не только о признании «незаконности советской оккупации», но и о материальной компенсации за «советскую оккупацию» — примерно на такую же сумму, которую запросили латыши. Правда, эстонские парламентарии скромно согласились получить ее «натурой» — например, взяв в аренду несколько участков леса в Сибири… В конце концов Эстония пока остановилась на требовании в 4 миллиарда долларов за нанесенный Советским Союзом экологический ущерб. А еще ее власти хотели бы получить компенсацию в 75 тысяч долларов за каждого из 180 тысяч потерянных страною граждан, то есть еще 13,5 миллиарда долларов».

Литовцы, по словам М.Ю. Крысина, «сначала оценили размер компенсации в 278 миллиардов долларов, но потом все же уменьшили его на порядок, и в итоге сейм принял резолюцию, обязывающую литовское правительство вести с Россией переговоры о выплате компенсаций в 20 миллиардов долларов».

Три прибалтийские страны стремятся использовать любое международное мероприятие для того, чтобы внести в резолюции положения, которые можно было бы использовать для признания законными их фантастических претензий. Эта цель преследовалась при разработке резолюции Парламентской ассамблеи Европейского совета от 25 января 2006 года. В резолюции говорилось, что «жертвы преступлений» «тоталитарных режимов», «которые все еще живы, или их семейства, заслуживают симпатии, понимания и признания их страданий».

Одновременно три прибалтийские страны предъявляли свои территориальные претензии к России. Латвия долго не соглашалась подписать договор с Россией о границе, не желая отказываться от претензий на Пыталовский район Псковской области (он входил в состав Латвии до 1944 года) и половину Качановского района. Хотя Эстония в конечном счете сняла свои претензии на Печерский район Псковской области, включая город Псков, и район к востоку от Нарвы, включая Ивангород, при ратификации договора о границе эстонский парламент внес поправку к договору об осуждении «советской оккупации Эстонии».

Постоянные претензии к России и обвинения ее в извечном стремлении поработить Прибалтику используются и для травли русского меньшинства в трех республиках. В уже цитированном выше официальном труде по латвийской истории утверждается: «Редко когда в Латвии был столь сложным, острым и доведенным до крайности отдельными безответственными политиками национальный вопрос, как это наблюдается сегодня. В основе сложной ситуации лежит нежелание крупнейшего в Латвии национального меньшинства — русских (29 % населения страны) смириться с политической реальностью и потерей привилегированного положения. Часть русских считает, что они в политическом, культурном и языковом положении дискриминированы. Им трудно свыкнуться с мыслью, что они живут не в Советском Союзе, а в независимой Латвии. Стабилизацию положения затрудняет и Россия, превратившая в декоративный элемент своей внешней политики защиту местного русского населения». Одновременно авторы «Истории» обвиняют в дестабилизации обстановки в стране движения, выступающие «в качестве защитников неграждан» и за «признание русского языка в качестве второго государственного языка».

В этих заявлениях все поставлено с ног на голову. Известно, что в советское время русское население в Латвии не имело никаких привилегий. Более того, зачастую оно становилось объектом скрытой дискриминации.

Нынешняя «демократическая» Россия на деле не осуществляла никакого давления на Латвию с тем, чтобы покончить с дискриминацией русского населения, которая стала осуществляться в этой республике после 1991 года. Нельзя не согласиться с Дмитрием Кондрашовым, который в своей статье «Оранжевый национал-демократизм против «русского мира»: взгляд из Прибалтики» утверждал: «Влияние России на постсоветском пространстве — это миф. Ни в одной из европейских стран Содружества независимых государств и Прибалтики Россия никакого влияния не имела с 1991 года. Существовала только капризная, снисходительная лояльность элит бывших республик СССР, которую Россия была вынуждена с огромным уроном для своей экономики сторицей оплачивать энергоносителями».

Разумеется, неверно считать, будто живущие в Латвии русские все поголовно страдают психическими расстройствами, «забыв» про исчезновение СССР и не отдавая себе отчета в реальностях сегодняшнего дня. Борьба русского населения Латвии за свои права, которую осуждают авторы официальной «Истории», является абсолютно законной и правомерной, как всякая борьба любого народа против его дискриминации.

Приняв 15 октября 1991 года постановление «О восстановлении прав граждан Латвии и об основных условиях натурализации», парламент Латвии отделил «некоренное население» (30 % население) от «граждан» Латвии, объявив его «негражданами». Одновременно, как писал из Риги доктор технических наук Михаил Леках, «русский язык, который звучит на территории Латвии с XVI века и которым пользуется более 90 % населения, был признан иностранным». Новые власти стремились действовать по принципу «разделяй и властвуй», натравливая этнические группы друг против друга и изображая себя защитниками большинства. Одновременно они делали бесправными огромную массу населения, политическая активность которой могла бы отстранить от власти правящую верхушку.

Из полумиллионного «русскоязычного» населения с 1991 года лишь 100 тысяч получили статус граждан. Для получения этого статуса надо пройти определенную проверку. А. Рубикс объяснял: «Мало того что нужно сдавать экзамен на знание латышского языка (который не каждый латыш сможет сдать), так еще и требуют, чтобы потенциальный гражданин подтвердил свою лояльность государству. А что такое «лояльность»? Если человек состоит в оппозиционной партии или критикует политику правительства — это может считаться «нелояльным» поведением».

На 1 января 2006 года в Латвии проживало 418 440 неграждан. Они лишены права участвовать в выборах. На них действует 38 запретов на профессии. Неграждане не могут занимать многие должности, ограничено их право на собственность, на занятие частным предпринимательством. Часть из этих запретов совпадает с запретами, накладываемыми на уголовных преступников. По сути, 400 с лишним тысяч человек приравнены к уголовникам.

Э. Буйвид увидел в этом делении проявление тевтонского наследия, когда все население было разделено на немцев и ненемцев. Он напоминает, что в Средние века «представители коренных народов никакими правами не обладали — это просто имущество немцев — и полностью соответствовали негражданам»… «Это нормально, — иронизирует Буйдвид. — Теперешние граждане ведь терпели 700 лет и заслужили это, могут потерпеть и неграждане. Не европейцы же». В то же время Буйдвид видит предоставление латышам высшего статуса «граждан» следствием векового «жгучего стремления из ненемцев любыми средствами пролезть в немцы».