Европа судит Россию - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Емельянов cтр.№ 74

Впрочем, везде, где к власти приходили фашисты, политические партии, кроме государственной, распускались, коммунисты и социалисты арестовывались и подвергались казням, профсоюзы ликвидировались, печать подвергалась суровой цензуре и в стране устанавливался военизированный режим, опиравшийся на националистическую идеологию нетерпимости ко всем «инородцам». Пришедший к власти в Литве в результате переворота 1926 года Сметона, взявший в качестве образца режим Муссолини, предрекал в 1934 году, что XX век будет веком фашизма.

Руководители фашистских и милитаристских стран не скрывали свою враждебность к Стране Советов и угроза для нее усиливалась по мере того, как в мире устанавливались режимы, идейно близкие нацистской Германии. Приход к власти в Германии Адольфа Гитлера, не скрывавшего своего стремления расширить «жизненное пространство» для немцев за счет нашей страны, существенно обострил обстановку на западной границе СССР.

В 1933 году Германия вышла из Лиги Наций. Новый министр экономики в правительстве Гитлера Гугенберг выступил в июне 1933 года с меморандумом, требуя возвращения Германии колоний в Африке и предоставления «лишенному территорий» немецкому народу новых земель на Востоке, где «эта энергичная раса могла бы расселиться». Советское правительство заявило протест против меморандума Гугенберга. Вскоре последовали заявления руководителя отдела внешней политики Национал-социалистической партии Германии А. Розенберга, в которых он подчеркивал готовность нацистов к соглашению с западными странами и объявлял о «восточной проблеме». Розенберг говорил: «Наше внимание обращено теперь на восток Европы. Там находятся будущие рынки Германии».

Подписание в 1934 году договора о дружбе между Германией и Польшей свидетельствовало о сближении этих стран на антисоветской основе. Диктаторские режимы Гитлера и Пилсудского не скрывали готовности развернуть совместный поход против СССР. Захват милитаристской Японией Маньчжурии в 1931 году и выход японских войск на всю дальневосточную границу СССР свидетельствовали о начале осуществления меморандума Танаки. Как и в 1918 году, перед нашей страной возникала опасность нападения захватчиков с востока и запада. Н.И. Бухарин имел основание поиронизировать в своем выступлении на XVII съезде партии: «Гитлер… желает оттеснить нас в Сибирь… японские империалисты хотят оттеснить нас из Сибири, так что, вероятно, где-то на одной из домн «Магнитки» нужно поместить все 160-миллионное население нашего Союза».

Чтобы не допустить утраты своей земли и не превратиться в рабов Германии, Японии или иных стран, народам СССР надо было в кратчайшие сроки создать современную армию, вооруженную современным оружием. В своем выступлении 4 февраля 1931 года Сталин поставил вопрос ребром: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».

Это был суровый, но весьма реалистический прогноз: если бы к февралю 1941 года СССР не приблизился к уровню передовых стран в создании основ оборонной промышленности, вряд ли он бы смог устоять через несколько месяцев под натиском нападения гитлеровской Германии.

Объясняя необходимость в ускоренном развитии в своем докладе 7 января 1933 года об итогах первой пятилетки, Сталин подчеркивал: «Партия как бы подхлестывала страну, ускоряя ее бег вперед… Нельзя не подгонять страну, которая отстала на сто лет и которой угрожает из-за ее отсталости смертельная опасность… Мы не могли знать, в какой день нападут на СССР империалисты и прервут наше строительство, а что они могли напасть в любой момент, пользуясь технико-экономической слабостью нашей страны, – в этом не могло быть сомнения… Наконец, партия должна была покончить в возможно короткий срок со слабостью страны в области обороны. Условия момента, рост вооружений в капиталистических странах, провал идеи разоружения, ненависть международной буржуазии к СССР, – все это толкало партию на то, чтобы форсировать дело усиления обороноспособности страны, основы ее независимости».

Ускоренное развитие страны потребовало невероятных усилий всего советского народа, значительных жертв и лишений. Сталин признавал, что приоритетное развитие тяжелой промышленности вызывало ограничение производства потребительских товаров: «Предметов широкого потребления действительно произведено меньше, чем нужно, и это создает известные затруднения». Он объяснял такое положение необходимостью защитить страну от военного нападения извне: «У нас не было бы тогда ни тракторной, ни автомобильной промышленности, не было бы сколько-нибудь серьезной черной металлургии, не было бы металла для производства машин, – и мы были бы безоружны перед лицом вооруженного новой техникой капиталистического окружения… Мы не имели бы тогда всех тех современных средств обороны, без которых невозможна государственная независимость страны, без которых страна превращается в объект военных операций внешних врагов. Наше положение было бы тогда более или менее аналогично положению нынешнего Китая, который не имеет своей тяжелой промышленности, не имеет своей военной промышленности, и который клюют теперь все, кому только не лень. Одним словом, мы имели бы в таком случае военную интервенцию… войну опасную и смертельную, войну кровавую и неравную, ибо в этой войне мы были бы почти что безоружны перед врагами, имеющими в своем распоряжении все современные средства нападения… Ясно, что уважающая себя государственная власть, уважающая себя партия не могла стать на такую гибельную точку зрения».

Хотя некоторые задачи первого пятилетнего плана не были выполнены, Сталин мог привести ряд свидетельств глубоких качественных перемен в самых различных отраслях промышленного производства, происшедших к началу 1933 года за 4 года выполнения пятилетки: «У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь. У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь. У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь. У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь. В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест. В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест».

Эти успехи советской экономики были особенно впечатляющими по сравнению с кризисом, поразившим капиталистический мир. В своем выступлении в начале 1933 года Сталин говорил: «В то время как объем промышленной продукции СССР к концу 1932 года вырос в сравнении с довоенным уровнем до 334 %, объем промышленной продукции САСШ снизился за тот же период до 84% довоенного уровня, Англии – до 75 %, Германии – до 62 %. В то время как объем промышленной продукции СССР вырос к концу 1932 года в сравнении с уровнем 1928 года до 219 %, объем промышленной продукции САСШ снизился за тот же период до 56 %, Англии – до 80 %, Германии – до 55 %, Польши – до 54 %». Такое сравнение позволяло Сталину сделать вывод об исторической победе социалистического способа производства: «О чем говорят эти данные, как не о том, что капиталистическая система промышленности не выдержала экзамена в тяжбе с советской системой, что советская система промышленности имеет все преимущества перед системой капиталистической».