Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 59

Так вот, элиты столиц создают высокий спрос на товары и, соответственно, новые рабочие места. Это, в общем-то, простое обстоятельство было отмечено давно, еще Броделем, который писал, что высокие цены в стране свидетельствуют о том, что страна эта передовая и богатая. Такие страны Бродель называл «сверкающими маяками». Та же Венеция, например, где высокие (в сравнении с окружением) цены держались вплоть до XVIII века. Голландия. Испания XVII века, про которую один французский путешественник писал: «Я там узнал пословицу, гласящую, что все в Испании дорого, кроме денег». А самой дорогой страной той эпохи стала Англия.

«Снять дом, нанять карету, оплачивать свой стол, жить в гостинице было там разорением для иностранца, — писал Бродель. — Этот рост стоимости жизни и заработной платы, заметный еще до революции 1688 года, не был ли он ценой, или признаком, или же условием устанавливающегося английского преобладания?»

Прав Бродель: началось это преуспевание задолго до упомянутого им 1688 года, а именно — в XVI веке. Английский путешественник Файнс Моррисон, побывавший в конце этого греховно-ростовщического века во многих странах Европы и имевший возможность наблюдать и сравнивать, писал: «Найдя в Польше и Ирландии странную дешевизну всех необходимых съестных припасов… сии наблюдения приводят меня ко мнению, совершенно противоположному взгляду обывательскому, а именно: нет более верного признака процветающего и богатого государства, нежели дороговизна таких предметов».

Английскому путешественнику вторит английский же писатель конца XVIII века Артур Юнг, который так описывает свое впечатление от французского Бордо: «Цена найма домов и квартир поднимается с каждым днем… сейчас строится столько новых домов, и это совпадает с общим ростом цен: жалуются, будто стоимость жизни за десять лет выросла на 30 %. Ничто не способно нагляднее доказать рост процветания».

Что описал Юнг? Строительный бум. И рост экономики.

То же самое и в то же самое время отметил известный экономист, один из основоположников теории полезности аббат Галиани: «Высокие цены товаров суть самый надежный признак, чтобы знать, где находятся самые большие богатства».

Собственно говоря, всего этого можно было бы и не писать, это мы знаем из бытового опыта. В каких странах высокие цены? Япония, Норвегия, Великобритания… Там и уровень жизни высокий. То же самое и внутри одной страны: где выше уровень цен — в Москве или Тамбове? В Москве, ясен перец. А где выше уровень жизни? Там же…

Именно рост цен на продукты питания, который длился на протяжении всего XVI века, стимулировал производство, заставил осушать болота (что ранее было делать совершенно невыгодно, ибо затраты на мелиоративные работы не окупи лись бы ценой выращенной на осушенных землях продукции) и переходить на более прогрессивные способы ведения сельского хозяйства.

Франция немного отставала от Англии в смысле социальной организации. Феодализм там подзадержался, землевладельцами во Франции были в большинстве своем не фермеры и арендаторы, как в Англии, а крестьяне, ведущие натуральное хозяйство. То есть не рыночное. Иными словами, они выращивали продукцию для поедания, а не для продажи. Да и у буржуазии были проблемы с зарабатыванием денег (подробнее — см. «Наполеон. Попытка № 2»). Великая французская революция это дело поправила. Но мало кто знает, что выправляться ситуация в сельском хозяйстве Франции начала еще до революции. И причиной тому был как раз рост цен.

Рост цен на хлеб — всегда такой неприятный для публики и тяжелый для беднейших слоев населения — подстегнул товарное производство зерна крестьянами, поскольку именно на хлеб цены росли быстрее всего, а наработанные прогрессом технологии уже позволяли поднять урожайность — разумеется, при желании приложить лишние усилия. Рост цен менял и социальную картину, убивая феодализм, поскольку в XVI веке в той же Франции доход от земли, сдаваемой в аренду, был втрое выше, чем доходы от феодальной ренты, ибо мощно подключал личный интерес крестьянина.

Это подстегнуло рост городов. А рост городов — это рост науки, прогресса и технологий, поскольку прогресс делается в городе, а не на селе. Именно рост городов повышает спрос на еду, стимулирует ее производство и одновременно — через прогресс науки — повышает эффективность самого сельского хозяйства. Положительная обратная связь.

Это, в сущности, тривиальное рассуждение, которое, однако, не любят принимать в расчет отдельные посконные экономисты, подтверждается хотя бы тем, что самые успешные латифундии в той же Англии образовывались вблизи больших городов (крупных потребителей) и транспортных узлов (дороги, реки, морские порты). Город питал село, как это ни парадоксально!

Вслед за экономикой менялась и психология людей. Они все больше и больше начинали чувствовать вкус к жизни, то есть, иначе говоря, все больше и больше становились потребителями. И эта психологическая трансформация не укрылась от глаз внимательных исследователей. Даниэль Дефо — предприниматель и автор «Робинзона Крузо» — писал, что «английский рабочий люд съедает и выпивает в три раза больше в переводе на деньги, чем такое же количество иностранцев любого рода». А английский историк Джордж Тревельян считал стремление к поддержанию высокого уровня потребления национальной чертой англичан, которая появилась у них чуть ранее XVII века.

Наивный! Сия особенность присуща не только англичанам. Это нормальная видовая черта.

А изменение психотипа человека, в свою очередь, ускоряло экономику, как верно отмечают современные исследователи вопроса: «У человека, работающего на рынок (и тем более грамотного), другие мотивация, психология, отношение ко времени; в целом он более рационален и предприимчив. Не исключено, что здесь мы можем иметь дело с положительной обратной связью второго (а, возможно, и более высокого) порядка».

Что касается изменений в психологии современного человека, об этом мы еще поговорим в свое время. А сейчас я прошу обратить ваше внимание на грамотность, стоящую в вышеприведенной цитате в скобках. Зачем ее упомянули авторы? А затем, что грамотность явилась тем самым «нелинейным фактором», который… Впрочем, все по порядку.

Итак, грамотность в указанные годы росла. Надо сказать, новая идеология на базе христианства, обеспечивающая идейное подкрепление обогащения и потребления (протестантизм), возникла в том же самом XVI веке, и только за период ее возникновения и распространения в Европе было напечатано более полумиллиарда Библий — что само по себе говорит о массовом распространении грамотности в то время. Но помимо Библий печатались и полезные книги. Причем печатались ускоряющимися темпами. Если в XVI веке в одной только Англии вышло в свет 35 книг по сельскому хозяйству, то в следующем веке — в четыре раза больше. Англия шла по пути грамотного и, не побоюсь этого слова, — буржуазного Древнего Рима, где тоже очень любили трактаты по агрокультуре. И многие из этих трудов в Англии (и в Риме) переиздавались десятки раз!

Как же влияла на рост населения грамотность? Чтобы точнее определиться с ролью грамотности, а также, как ни странно, с ролью феминизма в истории, нужно вспомнить самое начало этой книги и трудную австрийскую фамилию Ферстер.