Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда - читать онлайн книгу. Автор: Александр Никонов cтр.№ 21

Поэтому, если производство развивается туго, надо насытить экономику кровью — деньгами, рассуждал Ло. И насытил. И все заработало. А дальше случилось то, что потом еще не раз случалось в истории и что по механизму действия было похоже на испанский кризис столетием раньше.

Объявленный королевским и открывший филиалы по всей Франции банк Джона Ло, по сути, стал государственным банком. Королевский двор попал в пленительную ловушку: он сам стал источником денег и не мог удержаться от соблазна печатать их по потребности. Видимо, при дворе не знали закона Никонова, который я сформулировал в своем великом произведении «Апгрейд обезьяны»: всякая значимая зависимость носит экстремальный характер. Есть пик, оптимум функции. Меньше — хуже, больше — тоже хуже.

К осени 1719 года было выпущено в обращение 900 миллионов банкнот разного достоинства. Много это или мало? Никто не знал. Если выпуск бумажных денег приводит к такому чудесному экономическому росту, почему бы не напечатать еще денег?.. Удержаться от соблазна всегда так трудно!

Качество печати банкнот все время ухудшалось: жалко было тратить на это время, ибо нельзя было останавливаться ни на минуту — родина нуждалась в деньгах! Поначалу каждый банковский билет выпускался за тремя подписями — Главного казначея банка, Главного инспектора по «финансовым бумагам и Контролера. Но разве могут три человека подписать миллионы бумажек? Поэтому на банкнотах в тысячу ливров и менее стали появляться подписи второстепенных служащих. А потом и вовсе отказались от подписей на мелких купюрах. Все бумажные фабрики были загружены заказами по печати банковских билетов и не успевали с этими заказами справляться… Соблазн оказался сильнее разума, а у Ло не хватило сил сопротивляться давлению королевского регента, которому Ло был всем обязан — ведь именно он предоставил Джону Ло Францию в качестве полигона для испытания новой экономической системы.

Люди прозорливые понимали, к чему все это может привести. Очень хорошо понимали! Накопивший к тому времени целый воз бумаги принц де Конти погрузил эту бумагу на телегу и отправил в банк для обмена на золотые монеты. Это было сделано прилюдно.

…История повторяется, и в дальнейшем мы еще столкнемся с совершенно аналогичным случаем в XX веке. Так поступил де Голль с американцами…

Требование принца было, как вы понимаете, вполне законно. Но поскольку де Конти был родственником регента, Джон Ло бросился к своему патрону и попросил регента уговорить родственника отказаться от своего требования. Регент нажал на Конти, и тот отказался от намерения обменять бумагу на золото.

Почему этот случай не насторожил парижское общество? Только потому, что принц де Конти был известен своей эксцентричностью, и публика списала его требование на странность характера. Но конец, тем не менее, был уже близок. Пирамида ничем не обеспеченных бумажек рано или поздно должна была обрушиться. И она обрушилась, как рухнула пирамида «МММ» Мавроди, как рухнула пирамида российских ГКО в 1998 году, как рушились и будут рушиться все пирамиды во все эпохи.

Еще до обрушения наиболее прозорливые граждане начали выводить свои деньги из бумаги и переводить их в золото. Некий купец по фамилии Вермаль мелкими порциями обменял миллион бумажных ливров на серебро и золото, положил на телегу, сверху в целях безопасности закидал навозом, сам переоделся крестьянином и вывез драгметаллы в Голландию. Вслед за ним потянулись и остальные. Число людей, желавших разменять банкноты на золотую монету, стало возрастать. Золотые запасы банка таяли на глазах. И тогда, пытаясь оттянуть неизбежный крах, Ло руками регента издал королевский указ, который существенно затруднял обмен бумаги на золото. Разумеется, это только ослабило и без того тающую веру населения в бумажные деньги. Люди бросились в ювелирные магазины покупать золотые изделия и драгоценные камни. Ло издал указ, запрещающий продажу золотых изделий за банкноты — теперь золото можно было обменять только на золото (украшения на монеты). Кроме того, был принят указ о запрете крупных платежей серебром и золотом.

Золото стремительно вымывалось из обращения. Почуявшие неладное граждане заныкивали его подальше или старались вывезти за границу. Джон Ло выпускает закон о запрете владения драгоценностями. По этому закону ювелирам запрещалось делать изделия тяжелее одной унции, а столовую посуду — тяжелее определенного веса. И логическим следствием этой безуспешной политики затыкания дыр стал запрет на владение золотыми монетами в сумме свыше 500 ливров. Все, что превышало эту сумму, подлежало конфискации и выплачивалось в виде премии доносчику. По всей стране прокатилась волна доносов и обысков. По королевскому указу члены спецкомиссий могли без ордера проводить обыски в любых помещениях, включая помещения королевского дворца. Это было уже агонией денежной системы.

В последней попытке спасти положение в мае 1720 года регент девальвировал банкноты относительно золотых монет в два раза. Это могло бы облегчить ситуацию, если бы вместе с экономической силой двор так же стремительно не терял силу политическую. Возмущение девальвацией в обществе было столь велико, что двору пришлось быстро отыграть назад, отменив решение о девальвации. Но количества золота это не прибавило, и потому королевский банк был вынужден вовсе прекратить обмен — формально сохранив прежний, докризисный курс.

Обстановка накалялась. Олигархи, как это обычно бывает, вовремя вывели деньги из бумаги и в накладе не остались. Скажем, один из родственников короля, который нажил на спекуляциях с акциями десятки миллионов ливров, успел переложиться в золото и потому чувствовал себя прекрасно. В отличие от Джона Ло, на которого вызверился весь Париж. Однажды карету Ло остановила разъяренная толпа и едва не растерзала бедолагу.

В конце концов дело дошло до стрельбы — в июле того же года солдаты стреляли в разбушевавшийся народ. Погиб от пули один человек. Но это было ерундой в сравнении с тем, что сама толпа у железных ворот банка задавила полтора десятка человек. Закончилось все тем, что люди пошли в Пале-Рояль, где жил регент. Один из свидетелей того времени и тех событий писал, что в Париже всерьез опасались революции.

В конце концов в августе 1720 года Королевский банк Франции был объявлен банкротом. Так закончилось для Франции головокружение от успехов. Джон Ло из-за всех этих треволнений изрядно похудел, стал раздражительным и нервным. И в конце 1720 года был вынужден покинуть страну «в добровольно-принудительном порядке». Скорее, это напоминало высылку. И до самой смерти ему так и не удалось увидеть свою семью — жену и дочь, которых он вынужденно оставил в Париже.

Иногда можно встретить утверждение, что Джон Ло был мошенником. Это не так. Джон Ло был великим финансистом и внутренне порядочным человеком. Будучи на пике своей славы, став кумиром Франции и одним из самых богатейших людей страны, Ло не отщипнул себе ничего, не перевел деньги в золото и не вывел даже пару миллиончиков за границу. До конца жизни он существовал за пределами своей второй родины (Франции) на небольшую пенсию, которую платил ему его старый друг и сподвижник Филипп Орлеанский.

Франция пережила страшный удар. Депрессия. Экономический спад. Крушение надежд. Но этот тяжелый опыт не прошел для Ло даром. Он проанализировал свои ошибки и понял, что его система может работать, если не увлекаться эмиссией. Эмиссия денег — как алкоголь: в небольших дозах он повышает качество жизни, а в больших — резко ее снижает.