Коминтерн и мировая революция. 1919-1943 - читать онлайн книгу. Автор: Кермит Маккензи cтр.№ 91

В коммунистической теории первым этапом революционного процесса является этап подготовки к захвату власти. Основанная на признании марксизма-ленинизма как единственно правильного мировоззрения, объясняющего социальные изменения в прошлом, настоящем и будущем, философия Коминтерна представляла мир двуединым, состоящим из социалистического сектора (то есть сектора, находящегося под коммунистическим правлением) и несоциалистического сектора. С одной стороны, Советский Союз представлялся реальным воплощением идей марксизма-ленинизма – то есть страной, строившей под руководством коммунистов сначала социализм, а позднее, после «победы социализма» в 1934 году, коммунизм. С другой стороны, коммунисты представляли мир капитализма ареной борьбы с целью решительных социальных изменений этого мира в направлении социализма и коммунизма. Этот несоциалистический лагерь был довольно сложным по структуре и охватывал разные страны: страны с высоким уровнем развития капитализма, страны со средним уровнем развития капитализма (среди которых, согласно теории Коминтерна, выделялись два типа), колониальные, полуколониальные, зависимые и отсталые страны. Несоциалистический лагерь (сектор), в котором преобладали капиталистические отношения, был объявлен непродуктивным, неэффективным и негуманным. По мнению Коминтерна, этот сектор находился на стадии империализма, который характеризовался как умирающий, загнивающий, находящийся во власти сильных кризисов и склонный обращаться к войнам как средству разрешения споров. Между социалистическим и несоциалистическим секторами существовали непреодолимые противоречия. Однако этот антагонизм не должен был быть постоянным, и ему «неизбежно» пришел бы конец после победы социализма.

Таким образом, это достаточно убедительное свидетельство, позволяющее утверждать, что Коминтерн с 1928 до 1943 год представлял ту же самую картину мироустройства. Он никогда не высказывал предположения о том, что социалистический и несоциалистический лагеря могут «сосуществовать» вместе в течение длительного времени. Также оставалась неизменной критика капитализма как отжившей свой век и непроизводительной системы. Постоянно говорилось о «необходимости» и «неизбежности» повсеместной замены всех несоциалистических обществ социалистическими. Социалистический лагерь, то есть Советский Союз, никогда не критиковался, и его «пролетарский» характер никогда не подвергался сомнению.

Проанализировав неизменные взгляды Коминтерна о двух мирах, мы перейдем сейчас к анализу взглядов, которые менялись с течением времени. В отношении несоциалистического лагеря это касается лишь изменившегося взгляда Коминтерна на фашизм. С 1928 по 1934 год фашизм представлялся ему проявлением наиболее реакционных и агрессивных сил империалистической буржуазии. На смену фашистскому режиму должен прийти социализм. После 1934 года Коминтерн более не рассматривал фашизм как последнюю стадию капитализма. Его мог сменить более демократический строй в рамках капиталистического строя, предшествовавший социалистической эпохе. Коминтерн придерживался этой новой интерпретации фашизма вплоть до 1943 года.

В теории Коминтерна можно выделить две изменившиеся со временем точки зрения относительно социалистического лагеря. Во-первых, следует заметить, что чрезвычайно благоприятное отношение Коминтерна к СССР в 1928 году постоянно улучшалось, и к 1943 году он признал за СССР ведущую роль в мировом революционном движении. Другая точка зрения состоит в том, что после 1934 года для характеристики СССР Коминтерн все чаще и чаще использовал нейтральные, некоммунистические термины, называя его «демократическим» и «миролюбивым» государством, не делая при этом акцент на то, что СССР – страна социализма. Как мы уже видели, этот новый взгляд Коминтерна не отражает изменения основных целей Коминтерна, а только его тактику.

Предпосылками захвата власти объявлялись: ситуации жесточайших кризисов, охватывающих все общество, и наличие революционных движений под руководством коммунистов. Неоднократно говорилось о необходимости таких предпосылок. Однако если кто-либо захочет выяснить, что подразумевал Коминтерн под этими предпосылками, то он испытает значительные трудности. Революционная ситуация была лишь охарактеризована вкратце, с помощью известной ленинской формулировки и была лишена четких критериев. Коминтерн довольствовался описанием революционной ситуации как политической обстановки, предшествующей революции, характеризуемой общенациональным кризисом, явившимся результатом того, что «правящие классы» не способны продолжать правление (править по-старому), а массы людей отказались принимать их условия (не способны жить по-старому) и полны решимости все изменить. Общепризнанно, что было бы невозможно оценить такую социально-политическую ситуацию в количественном выражении. Но когда Коминтерн отрицает факт существования революционной ситуации в Германии в 1933 году, он дает право обвинить его в чрезвычайно вольной трактовке социально-политических явлений. Расплывчатая формулировка Ленина, с такой непоколебимой верой принятая Коминтерном, позволяет довольно субъективно трактовать ситуацию, характеризующуюся беспорядками и нестабильностью. Она предоставляет коммунистам неограниченную свободу для широкой интерпретации своих взглядов, так как они не ограничены точными критериями.

Коминтерн считал, что революционная ситуация могла бы возникнуть как в странах со среднеслабым, так и с высоким уровнем развития капитализма. Говоря словами Коминтерна, революционная ситуация разовьется в «самом слабом звене» в цепи мирового капитализма. Рассматривая капитализм как упадочническую мировую систему, то есть с точки зрения развития капитализма в мировом масштабе, Коминтерн считал, что капиталистическую систему теоретически можно упразднить в любой отдельно взятой стране, если в этот период страна была «самым слабым звеном» и в ней существовала «революционная ситуация». Каждому коммунисту внушалась мысль, что в ближайшем будущем в его стране может наступить революционная ситуация. Но коммунист не должен пассивно ожидать, когда его страна превратится в страну с высокоразвитым капитализмом.

Еще одна предпосылка захвата власти – существование коммунистической партии, которая хотя бы минимально отвечала предъявляемым требованиям и поддерживалась бы определенными социальными слоями. Говоря без преувеличения, этой предпосылке уделялось большое внимание в доктринах и директивах Коминтерна.

По свидетельству Коминтерна, коммунистическая партия становится авангардом революционного движения во всем мире. Без ее лидерства революционное движение не может быть успешным. Партия должна иметь определенную организационную структуру, как Коммунистическая партия Советского Союза. Она должна принять марксизм-ленинизм и продемонстрировать владение этой теорией, ставшей официальной идеологией КПСС. И она должна была «правильно», то есть благоприятно, относиться к Советскому Союзу и принимать его политику, его прошлое, настоящее и будущее. Это исключало возможность, что где-либо и когда-либо могла существовать какая-нибудь коммунистическая партия, критикующая Советский Союз или недружелюбно относящаяся к нему. Враждебность по отношению к СССР была явным показателем неправильного понимания марксизма-ленинизма.

Согласно теории Коминтерна, коммунистическая партия не считалась сама по себе эффективной силой. Она должна была завоевать широкую популярность и поддержку, сначала со стороны пролетариата, а затем других трудящихся – крестьянства, мелкой буржуазии и национальных меньшинств. Но сколько (какое количество такой поддержки) должны были получить коммунисты? Данные здесь довольно расплывчатые. Рассмотрим проблему поддержки со стороны пролетариата. Термин «большинство пролетариата» использовался для выражения необходимой степени поддержки коммунистической партии, но далее термин конкретизировался, потому что имелось в виду не большинство этого класса, а большинство «решительных слоев населения». Эти решительные слои, как говорилось, надо было найти в важных ключевых отраслях промышленности и городах. Они представляли собой очень расплывчатую категорию, не поддающуюся количественному измерению.