Правда сталинских репрессий - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Кожинов cтр.№ 54

Все это наверняка воспринимается сегодня многими с гневом и проклятиями по адресу властвовавших «чужаков». Но необходимо вдуматься в объективный смысл этой трагической ситуации. Во-первых, при беспристрастном размышлении становится ясно, что такие люди, как И.Л. Сорокин, Б.М. Думенко, Ф.К. Миронов, Н.А. Щорс, если бы даже они «свергли» стоявших над ними «чужаков», едва ли смогли в тогдашних условиях создать и удержать власть. А во-вторых, "на стороне Троцкого" было преобладающее большинство русских военачальников. Так, командующий Первой конной армией С.М. Буденный самым активным образом выступал и против Ф.К. Миронова, и против Б.М. Думенко (он даже через сорок с лишним лет, в 1962 году, протестовал против «реабилитации» последнего!); «разоблачал» Думенко и командир Первого конного корпуса, весьма известный герой Гражданской войны Д.П. Жлоба. Большую роль в роковой судьбе Н.А. Щорса сыграл ставший в 1918 году членом Реввоенсовета Республики сын замоскворецкого купца С.И. Аралов. И нельзя не признать, что «вина» этих «одноплеменников» уж по крайней мере более непростительна, чем тех или иных «чужаков», с которыми застреленные военачальники к тому же вступили в противостояние сами, первыми…

Нельзя также не видеть, что власть «чужаков» являла собой тогда своего рода фатальную необходимость, которая столь резко обнаруживается в составе верховного органа — Политбюро ЦК, где к концу Гражданской войны числились, помимо Ленина, три еврея и один грузин… И несколько неожиданное введение в Политбюро в апреле 1922 года — когда война уже закончилась — русских Рыкова и Томского опять-таки очень показательно.

А в конце 1922-го — начале 1923 года Ленин попытался совершить своего рода переворот, — о чём недвусмысленно свидетельствуют его тексты, обращенные им к XII съезду партии, который был намечен на апрель, и впоследствии названные "политическим завещанием" Ленина. Как ни странно (и прискорбно), почти все «аналитики» этого завещания, полностью завороженные "проблемой Сталина", ухитрились заметить в этих ленинских текстах, в сущности, только одну, имеющую в конечном счете частное значение деталь — предложение «переместить» одного человека с поста генсека.

Между тем Ленин начал свое «завещание» так (цитирую по 45-му тому Полного собрания сочинений, указывая в скобках страницы): "Я советовал бы очень предпринять на этом съезде ряд перемен в нашем политическом строе" (с. 343). Да, ни много ни мало — изменение самого "политического строя" (!). И конкретизирует: "В первую голову я ставлю увеличение числа членов ЦК до нескольких десятков или даже до сотни" (там же; в ЦК тогда было всего 27 человек). При этом, — как неоднократно затем подчеркнул Ленин, — в новый ЦК должны войти рабочие и крестьяне, "стоящие ниже того слоя, который выдвинулся у нас за пять лет в число советских служащих, и принадлежащие ближе к числу рядовых рабочих и крестьян…" (с. 348). "Я предлагаю съезду выбрать 75-100… рабочих и крестьян… выбранные должны будут пользоваться всеми правами членов ЦК" (с. 384).

В ЦК состояли, как говорилось, 27 человек, и присоединение к ним 75-100 рабочих и крестьян означало бы, что четыре пятых членов ЦК оказались бы людьми из народа в прямом смысле этого слова.

У нас нет никаких сведений о том, что Ленин ставил тем самым задачу изменить _*национальный состав*_ высшей власти. Он определял цель предлагаемого политического акта как обращение "за поисками новых сил туда, где лежит наиболее _*глубокий*_ корень нашей диктатуры" (с. 383) и установление "связи с действительно _*широкими массами*_" (с. 384. Выделено мною. — В.К.). Однако вполне ясно, что при осуществлении ленинского «завещания» новый, очень значительно «расширенный» орган верховной власти состоял бы в основном из русских. Повторю ещё раз: я вовсе не утверждаю, что Ленин сознательно преследовал именно эту цель: для такого вывода нет каких-либо доказательств. Однако результат предложенной Лениным «перемены» в политическом строе был бы всё же именно таким, и естественно полагать, что искушенный политик это сознавал…

Партийные верхи отвергли предложение Ленина, причем особенно решительно выступил против него Троцкий, заявивший в специальном письме в ЦК от 13 февраля 1923 года, что это «расширение» состава ЦК лишит его "необходимой оформленности и устойчивости" и нанесет "чрезвычайный ущерб точности и правильности работ Цека". Ленин не имел возможности отстаивать свое предложение… Во-первых, — что не так давно перестало быть «секретом», — ЦК возражал против самой публикации его статьи "Как нам реорганизовать Рабкрин", в которой было частично сформулировано это предложение. В ЦК даже возник план "напечатать эту статью в номере газеты с тиражом… в одном экземпляре — специально для Владимира Ильича". 25 января 1923 года статья все же была опубликована в «Правде», однако через день, 27 января, Политбюро разослало во все губкомы партии циркуляр, в котором объявлялось; что "Ленину из-за переутомления не разрешено читать газеты; что он не принимает участия в заседаниях Политбюро… что врачи сочли возможным ввиду невыносимости для него полной умственной бездеятельности вести нечто вроде дневника, куда он заносит свои мысли по разным вопросам; что отдельные части этого дневника по указанию и настоянию самого Владимира Ильича появляются на страницах печати" (там же, с. 112); предложение Ленина тем самым полностью дискредитировалось…

В работе XII съезда, к которому Ленин и обращал свое «предложение», он, в силу резкого обострения болезни, не принимал никакого участия, Но поскольку авторитет Ленина все равно был, конечно, огромен, на съезде не решились вообще игнорировать его предложение: состав ЦК был значительно расширен — в полтора раза (с 27 до 40 человек), однако среди вновь избранных не было ни рабочих, ни крестьян, то есть «расширение» было чисто показное…

Как уже говорилось, нельзя безоговорочно утверждать, что Ленин, предлагая ввести в ЦК множество не "профессиональных революционеров", а рабочих и крестьян, подразумевал тем самым и «национальный» сдвиг в составе высшей власти. Но именно такой сдвиг все же затем в течение всего нескольких лет совершился. Между прочим, В.В. Шульгин в 1926 году цитировал суждение одного наблюдателя (возможно, небезызвестного А.А. Якушева): "Многие… полагают, что в России царит беспросветное еврейское засилье. Я бы несколько смягчил этот диагноз, я бы сказал, что в современной русской жизни рядом с еврейским потоком, несомненно, пробивается и очень сильная русская струя на верхи".

И действительно, если к 1922 году в Политбюро русским можно было считать только одного Ленина, то к 1928 году из 9 членов тогдашнего Политбюро 7{!) были русскими (остальные — грузин и латыш). Правда, период коллективизации явно вновь востребовал «чужаков», и к 1931 году из 10 членов Политбюро уже только половина — 5 человек — были русскими, которых «дополняли» еврей, поляк, латыш и два грузина. Такие изменения "национальных пропорций" на наивысшем уровне власти едва ли уместно считать «случайными», несущественными, и есть достаточные основания полагать, что именно новая «революция» в деревне продиктовала возврат к большой роли «чужаков». А к концу тридцатых годов соотношение русских и. нерусских в Политбюро опять изменилось: из 9 его членов 6 были русскими, а остальные, кроме одного еврея, — грузин и армянин, то есть «представители» народов СССР, а не поляков, латышей и т. д.