Грех и святость русской истории - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Кожинов cтр.№ 15

Невозможно и даже просто нелепо отрицать, что в XI–XV веках на Киевской земле письменный язык был един с тем письменным языком, который существовал во Владимирской и затем Московской Руси, несмотря на все неизбежные диалектные особенности. А это значит, что лишь в XVI веке, через два столетия после «отторжения» Киевской земли от Владимирской, действительно, реально свершилось разделение украинской (тогда малороссийской) и великорусской культур.

Но и разговорный язык населения Киевской земли до вхождения ее в состав Великого княжества Литовского (1362 год) отнюдь не был еще украинским. Об этом веско сказал в наши дни известнейший украинский археолог и историк П.П. Толочко: «Подтверждением языкового единства древнерусских земель XII–XIII веков может быть следующее обстоятельство. Известно, что в это время происходили освоение и заселение Суздальско-Залесского края. Особенно мощным колонизационный поток был из Южной Руси (Киевщины, Черниговщины, Переяславльщины и других земель)… выходцы из Южной Руси, если они в XII–XIII веках являлись уже украинцами, должны были бы принести с собой на северо-восток не только гидронимическую и топонимическую (то есть названия рек и селений. – В.К.) номенклатуру (Лыбедь, Почайна, Ирпень, Трубеж, Переяславль, Галич, Звенигород, Перемышль и др.), но и украинский язык. Между тем ничего подобного здесь не наблюдается». [33]

Итак, до конца XIII – первой половины XIV века существовала, по сути дела, единая Древняя Русь, и лишь после отделения ее юго-западной «окраины» сложились Украина и ее обособившийся народ. Всецело неосновательно было бы усмотреть в этом выводе некий выпад… Ибо данное утверждение ни в коей мере не колеблет ту бесспорную истину, что на юго-западной части территории Древней Руси сложилась богатая и самобытная культура украинского народа, которую ценит и, вне всякого сомнения, любит каждый русский (по костомаровскому определению – великорос), кроме разве только ничтожного количества совершенно не типичных для русского народа узких националистов.

Вот, для примера, недавнее стихотворение поэта Виктора Кочеткова (которого, кстати сказать, иные критики без всяких оснований обвиняют именно в национализме!) – стихотворение, выразившее проникновенную любовь к украинскому слову, а значит, и ко всему бытию этого народа:

Яремчанских долин золотая теплынь,

Паруса облаков к полонинам причалили.

Украинский язык, ближе к сердцу прихлынь,

Поделись вековыми своими печалями.

Поделись вековою своею мечтой,

Кобзаревою белоголовою думою.

Прокурлычь журавлем над чумацкой верстой,

Что ползла на Азов от Вапнярки и Умани.

Ты ветрами степей запорожских обдут.

Ты настоен на травах в черниговском ельнике.

Твои гласные так деловито гудут,

Словно пчелы весною на дедовском пчельнике.

Вдруг старинное слово, как юркий зверек,

Прошмыгнет среди нынешних.

Это не чудо ли?

Украинский язык, ты доныне сберег

Молодую замашку Тарасовой удали.

Все отменно в тебе – и повадка и стать,

Все на долгую носку пошито-заметано.

Твое слово высоко умеет взлетать,

Но у самой земли свое гнездышко вьет оно.

Ах как сладко горчит молодая полынь,

Ах как дышит земля, принакрытая дымкою!

Украинский язык, к сердцу ближе прихлынь,

Обожги ветровой, ключевой холодинкою.

…Цель моего размышления о пути из Киева во Владимир отнюдь не в том, чтобы кого-то задеть, но в попытке уяснения исторической истины, которая равно необходима любому народу – в данном случае как русскому, так и украинскому.

Единство государственности, экономики, быта, культуры и – что имело наиболее существенное значение – религии и Церкви, присущее всей Древней (домонгольской) Руси от Киева до Ладоги, – это несомненный факт, историческая реальность, оспаривать которую – бессмысленное занятие.

Как отмечалось выше, действительное формирование и развитие самостоятельного украинского народа и соответственно самостоятельного русского началось лишь на рубеже XIII–XIV веков, и в особенности после захвата территории будущей Украины Литовским государством (в 1362 году). Но когда почти через три столетия, в 1654 году, украинские земли вошли в состав государства Российского, оказалось, что две культуры несут в себе очевидное единство.

Об этом со всей определенностью писал, в частности, выдающийся мыслитель и филолог князь Н.С. Трубецкой – писал, пожалуй, даже чрезмерно заостряя проблему: «…та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры» (см. работу Н.С. Трубецкого «К украинской проблеме» в журн.: Наш современник, 1992, № 3, с. 165). Н. С. Трубецкой, конечно, говорит о киевско-украинской культуре, сложившейся после XIII–XIV веков.

Это совершенно наглядно выразилось в том факте, что все наиболее влиятельные деятели российской культуры конца XVII – начала XVIII века были выходцами из Киева, сформировались именно там – и Епифаний Славинецкий, и Симеон Полоцкий, и святой Димитрий Ростовский (Туптало), и Стефан Яворский, и Феофан Прокопович…

Позднее же, в XIX веке, напротив, украинская культура испытывала плодотворное воздействие русской; никак ведь не скинешь со счетов, что величайший поэт Украины Тарас Шевченко сложился не где-нибудь, а в Петербурге.

Вообще-то неразрывное (хотя и есть охотники разрывать!) единство украинского и русского видимо для всех запечатлено в грандиозном творчестве Гоголя; гораздо реже видят в сущности такое же единство, явленное в творчестве Лескова и Данилевского, Короленко и Бунина, М. Булгакова и Паустовского. Единство это исключительно важно и жизненно необходимо. Если бы оно было утрачено, не только бы порвалась плодотворная взаимосвязь культур, сами эти две культуры в их собственном развитии потеряли бы слишком много.

Было бы нелепо отрицать, что в истории русского и украинского народов – как, правда, и в истории любых тесно связанных народов – бывало всякое, и можно указать печальные и горькие страницы, о которых и нельзя, и не следует забывать. Но и постоянное надрывное напоминание об этих страницах ни к чему хорошему не приведет, что ясно обнаружилось в последние годы, особенно в церковных делах.

Недопустимо подрывать изначальное и так или иначе (несмотря на все трудности и отклонения) сохранявшееся единство Православной Церкви; оно, это единство, существовало даже и тогда, когда Россию и Украину разделяли жесткие государственные границы. И любой отказ от этого единства Церкви будет отказом не от чего-то чужого, но от своего собственного, восходящего к единым для русских и украинцев равноапостольным святым Ольге и Владимиру…

Казалось бы, ответ общеизвестен: против Золотой Орды! Вот привычная трактовка Мамаева побоища из Большой советской энциклопедии: «…На Куликовом поле был нанесен сильный удар по господству Золотой Орды, ускоривший ее последующий распад» (Т. 13. С. 587). Но в этой же энциклопедии в статье, посвященной Золотой Орде (Т. 9. С. 561–562), констатируется иное: именно после разгрома Мамая в Орде на пятнадцать лет «прекратились смуты», усилилась «центральная власть»; что же касается «распада» Золотой Орды, то это событие относится уже к следующему, XV веку. Не случайно Александр Блок причислил битву у реки Непрядвы к таким событиям, разгадка которых «еще впереди». Это сказал поэт, внимательно изучивший исторические материалы о Мамаевом побоище, создавший знаменитый цикл стихотворений «На поле Куликовом». В чем же загадка одного из самых памятных и прославленных событий отечественной истории?